Утро выдалось ясным и прохладным. Воздух был прозрачным, как стекло, и чуть влажным от недавней росы. В нем будто витала лёгкая надежда, едва уловимая, но упрямо зовущая вперёд. Аля шла уверенно, чуть опережая Тоню, которая шагала рядом, прижимая к груди сумку, в которой лежал паспорт, как пропуск в новую жизнь. Привычка всегда держать его при себе, очень пригодилась сегодня.
Сердце билось учащённо, но не от быстрой ходьбы, а от волнения, страха быть отвергнутой, и всё же в этой тревоге уже мерцал огонёк веры: «Может, всё и правда получится?»
Они вошли в просторный кабинет отдела кадров. Свет из высоких окон разливался по столам и мягко ложился на строгие лица сотрудников.
– Здравствуйте, девочки! – громко и бодро поприветствовала Аля, и её голос словно наполнил пространство лёгкой уверенностью.
– Здравствуйте! – дружно откликнулись две молодые девушки.
Пожилая полноватая женщина, сидевшая в центре кабинета, приподняла очки на лоб, внимательно посмотрела на вошедших и тепло улыбнулась.
– Алевтина Анатольевна, давно вас не было! – сказала она с ноткой лёгкой упрёка, но в глазах светилось дружелюбие. – Что, новые кадры привели?
– Прямо с собой, Ирина Ивановна, – с улыбкой кивнула Аля, и осторожно подтолкнула Тоню вперёд.
Та, немного смутившись, сделала шаг и неловко опустилась на предложенный стул.
Ирина Ивановна смотрела на неё с интересом, но без суровости.
– Рассказывайте.
– Я хочу оформить эту девушку в свой цех ученицей модельера.
– Но у вас же одна ставка, Алевтина Анатольевна?! – удивилась Ирина Ивановна, не смущаясь Тониного присутствия. – Если вы возьмёте её как ученицу, то не сможете принять дипломированного специалиста. Потеряете ставку!
Тоня, услышав это, сжала в руках сумку. Она даже не дышала. Всё внутри съёжилось. Аля повернулась к ней и мягко улыбнулась.
– Я знаю, Ирина Ивановна. Но я уверена, что она стоит того! Эта девочка оканчивает наш институт. А помните ту историю с черным пальто? Первое место зимой?
– Конечно! – оживилась Ирина Ивановна. – Все тогда только и говорили об этом!
– Так вот – это она! Та самая. И я не хочу упустить возможность работать с ней.
Ирина Ивановна снова посмотрела на Тоню. Что-то в её взгляде изменилось: стало мягче, внимательнее.
– Ну что ж, если так… Пишите заявление. Документы у вас с собой?
– Паспорт, трудовой пока нет, – быстро ответила Аля.
– У тебя уже есть трудовая? – обратилась Ирина Ивановна к Тоне.
– Я на заводе «Труд» пока числюсь… Но двадцать восьмого у меня заканчивается сессия, я уволюсь и принесу.
– Двадцать девятого и приходите, – с лёгкой строгостью сказала она.
Тоня вздохнула. Словно весь воздух вышел из груди. Она еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Неужели всё зря?
– Нам нужно её оформить сегодня! – твёрдо проговорила Аля. – У неё нет жилья. А без работы не дадут общежитие. Вы сами знаете, как сейчас с этим строго.
Пауза повисла в воздухе. Ирина Ивановна задумалась. В её лице читалась борьба между формальностью и человечностью.
– Пишите заявление, оформим с завтрашнего дня. Без трудовой, заведем новую. Стаж на заводе ведь маленький? – спросила она, глядя на обеих.
Тоня кивнула. Внутри всё дрожало, но мелькнула надежда.
– Хорошо. Завтра начнёт числиться. Потом принесёшь справку из института, и оформим ученический отпуск. Только так. Согласна?
– Да! – хором ответили девушки.
– Пиши, – передала Ирина Ивановна чистый лист, улыбаясь.
Рука Тони дрожала, но писала, каждое слово как клятву. Она смотрела на бумагу, как на мост между прошлым и будущим.
– Может, это и к лучшему… Новый старт. Чистая страница. Ни завода, ни воспоминаний. Всё оставить там, в прошлом. Только вперёд. Только свет!
Заявление перекочевало в руки Ирины Ивановны. Та, одобрительно кивнув, вложила его в красную папку с надписью: «На подпись».
– Завтра в десять утра зайдёшь ко мне. Подпишешь приказ, получишь документы и пойдешь в цех. Сейчас я выпишу тебе направление в общежитие и временный пропуск.
Она аккуратно вывела фамилию Тони в бланке, и сверилась с паспортом.
– Вот, – сказала она. – Покажешь коменданту, он всё расскажет. А завтра с фотографиями придёшь, закажем уже постоянный пропуск.
Тоня сжала в руках документ, как драгоценность. Сердце билось, как у ребёнка, получившего долгожданный подарок.
– Спасибо! Огромное спасибо! – тихо, но от всей души сказала она, поднимаясь.
– Подожди в коридоре, – попросила Аля.
Когда та вышла, Ирина Ивановна, сняв очки, посмотрела на Алевтину.
– Ирина Ивановна, а что с трудовой книжкой делать? – проводив её взглядом, спросила Аля. – Или просто забыть про неё?
– Нет, нужно сделать всё как положено! Девочка молодая, стаж там небольшой, так что ничего страшного, что она не будет её больше использовать. Главное для неё сейчас – где жить. Я правильно вас поняла?
– Да!
– Вот и не переживайте. Только пусть обязательно сходит на завод и уволится как положено. Это на самотёк пускать нельзя, а то повесят на неё, чего не было. Она может уволиться любой датой во время сессии, при этом не возвращать отпускные. Такой закон, но как на это посмотрит там, не знаю. Советую не спорить, как скажут, пусть так и делает.
– Я поняла. Спасибо, Ирина Ивановна!
– Не за что, обращайтесь! Рада, что смогла помочь.
В коридоре Тоня ходила вдоль стен, разглядывая плакаты с фотографиями. Информация о фабрике была ей почти незнакома.
– Как мало я знаю?! – с изумлением думала она. – А теперь это мой новый дом. Новая жизнь. Моя жизнь!
Она уже немного успокоилась и молча радовалась своему будущему.
– Я так рада! – возбуждённо воскликнула она, когда они вышли на улицу. – Сегодняшний день для меня такой лёгкий, как праздник. И всё благодаря тебе, Аля. Без тебя я бы не справилась.
Аля улыбнулась и приобняла её за плечи.
– Я тоже рада, Тонечка. Всё получилось и это хороший знак. Всё только начинается!
– Я видела фотографии, там в коридоре. У вас есть музей?
– У «нас». Теперь у нас, – поправила Аля. – Да, музей есть. История фабрики, модели, которые получали премии. Потом сходим, тебе будет интересно.
– Обязательно! – в глазах Тони загорелся огонёк жадного интереса. – Я хочу всё узнать!
Они дошли до аллеи, и у поворота остановились.
– Иди! – Аля указала путь рукой. – По этой аллее, за вторым корпусом поворачиваешь направо. Отдельно стоящие здание, за оградой. Покажешь пропуск, тебя пропустят. Там увидишь общежитие.
Девушки ещё немного постояли, обсуждая ближайшие шаги и разошлись по своим делам.
– Это мой шанс! – думала Тоня. – Шанс стать собой. Не потеряться. Жить не в страхе, а в надежде. Аля подарила мне эту надежду на будущие!
И всё внутри от этого грелось. Так тихо и счастливо, как будто не было того ужаса.
Майское солнце окрашивало город в мягкие золотистые оттенки. Воздух был тёплый, будто пропитанный ожиданием чего-то нового. Ветви тополей лениво покачивались на лёгком ветру, словно сама жизнь приветствовала новое начало.
Тоня шла по улице, направляясь к общежитию. Шаги были лёгкими, почти летящими. Она оглядывалась по сторонам, впитывая каждый звук, каждый светлый миг, как будто хотела запомнить это чувство свободы и надежды навсегда. Лицо озаряла тихая улыбка, не бурная радость, а спокойное, зрелое счастье.
– Жизнь всё-таки продолжается… – подумала она. – И я иду ей навстречу, не убегаю, не прячусь, а иду, как взрослая, как сильная. Может, даже как победитель?!
Как и советовала Аля, Тоня старалась не возвращаться мыслями к прошлому. Конечно, забыть невозможно. Но она уже понимала, что можно научиться жить с этой памятью. Можно перестать реагировать на воспоминания так, как будто они происходят заново; с тем же холодом внутри, с тем же запахом страха. Нужно просто принимать, как болезненный опыт, как часть жизни, которую уже не изменить, но которая не должна управлять будущим.
– Я не позволю этому управлять мной. Я не жертва. Я живая, – мысленно повторяла она.
Общежитие стояло в зелени деревьев, окружённое цветущими клумбами. Здание было простое, кирпичное, но в нём чувствовалось что-то родное. Тоня остановилась перед крыльцом, глубоко вдохнула и подняла глаза, глядя на свой новый дом.
– Ну что ж, вперёд! Новая глава, новая жизнь! – сказала она.
Войдя внутрь, увидела в коридоре пожилого мужчину. Он неспешно шёл навстречу, с лёгкой сутулостью, но шаг у него был уверенный, хозяйский. Тоня, стараясь скрыть волнение, направилась к нему.
– Здравствуйте! Я из отдела кадров. Наверное, к вам?
Мужчина оглядел её строго, прищурился, но в глазах уже мелькала добродушная искорка.
– Здравствуй, дочка! Давай сюда бумагу, – проговорил он, поглаживая пышные, чуть седые усы.
Прочитав направление, потер подбородок, будто раздумывая.
– Значит, так-с… Я Семён Ильич, комендант. Девчонки зовут дед Семён. Ты у нас, выходит, Антонина Дмитриевна Воробьёва? – медленно проговорил он, внимательно наблюдая за ней.
Тоня молча кивнула, не в силах сдержать лёгкую улыбку, комендант вызывал у неё скорее симпатию, чем страх.
– Вот что, дочка. Есть у меня два варианта. Первый – подселить тебя в комнату, где уже пятеро девчат. Второй… – он вдруг хитро прищурился. – Есть у меня одна каморка. Давно хочу её обустроить. Хлам весь выбросить, сделать жилой. Ты самой Алевтине Анатольевне, видно, приглянулась, раз за тебя просила. Так что выбирай!
– Я согласна! – быстро выпалила Тоня, словно боясь, что передумает.
– А на что согласна? – усмехнулся Семён Ильич. – На пять или на хлам?
– На каморку, конечно! – сказала она твёрдо. – Я хочу жить одна. Мне это важно.
Комендант вздохнул, и с едва заметной лаской, посмотрел на неё внимательно.
– Ну что ж, пошли. Посмотришь, а там решишь. Может ещё испугаешься?!
Они шли по коридору, стены были выкрашены в бледно-зелёный цвет, повсюду висели объявления, а из-за дверей доносились голоса, смех, музыка. Жизнь кипела. Но комната, которую показал Семён Ильич, была в стороне от общего коридора, за актовым залом, почти в тишине. Он открыл дверь, и Тоня, замерев на пороге, взглянула внутрь.
Комната была заставлена старыми стульями, пыльными столами, ящиками и какой-то ненужной утварью. Но в ней было окно. Большое, светлое. А за окном клён, раскинувший ветви прямо к стеклу.
Семён Ильич ждал, что она испугается. Но Тоня вдруг засмеялась.
– Она ведь отличная! – радостно воскликнула она. – Я приведу её в порядок, и будет, как новая. Спасибо!
– Хорошо. Рабочих сейчас приведу, всё вынесут, – кивнул комендант. – А убираешь сама. У нас, дочка, самообслуживание. Тётя Катя только по коридорам убирает. Комнаты девчата сами моют.
– Я справлюсь! – уверенно ответила Тоня. – А въехать сегодня можно?
– Конечно. За пару часов управимся. Потом ко мне приходи за бельём и ключом. Моя комнату у входа.
Тоня выскочила на крыльцо, глаза сияли. Она сразу же набрала номер новой, но уже родной подруги.
– Аля! Мне дали отдельную комнату! Представляешь?! Свою!
– Правда? – на том конце послышалась искренняя радость. – Тебе понравилось?
– Очень! Там огромное окно, и клён за ним. Это моя комната, я это почувствовала сразу. Сейчас еду на завод, заберу вещи, как планировала.
На мгновение повисла тишина.
– Сегодня всё закончится, Тоня! – сказала Аля. – Сегодня ты оставишь прошлое за спиной. И начнёшь новую жизнь. Держись с достоинством. Помни, кто ты. Ты сильнее, чем кажешься. И достойнее, чем думаешь.
Тоня прикрыла глаза, сжимая телефон. Она верила словам Али и чувствовала, что справиться.
– Спасибо тебе, Аля. Я всё сделаю. Я смогу.
Сердце стучало гулко. В груди теснилось сразу всё: тревога, радость, благодарность, надежда. И больше всего уверенность.
– Я справлюсь. Не просто выживу, а буду жить новой жизнью! По-настоящему. Пусть с одной комнаты, пусть с одной вешалки. Но начну.
Она стояла на крыльце общежития, в лицо дул тёплый ветер. Над головой было чистое небо, и в нём не было ни одной тучи.
Чем ближе Тоня подходила к заводу, тем чаще и громче стучало сердце. Казалось, оно готово выскочить из груди.
– Держись, ты сильная… – шептала она себе, будто повторяя заклинание. – У тебя впереди новая жизнь. Ты их больше никогда не увидишь. Ты всё преодолеешь. Ты будешь счастлива… обязательно будешь!
В отделе кадров Тоню встретила пожилая, строгая женщина с очками на кончике носа и холодным взглядом.
– Здравствуйте! – несмело произнесла Тоня, входя в кабинет. – Я пришла написать заявление на увольнение.
– Пришла – пиши. Паспорт давай, – сухо отозвалась та, не отрываясь от бумаг.
Дрожащими руками Тоня передала документы и присела на край стула. Женщина, хмыкнув, протянула ей лист бумаги. Рука девушки едва держала ручку, казалось, ещё немного, и она расплачется. Но, пересилив себя, Тоня написала заявление, как учила Аля.
– Значит, с двадцать восьмого? – прочитала женщина и, приподняв глаза поверх очков, уже чуть мягче спросила: – Сейчас ты в учебном отпуске? На сессии?
– Да… – кивнула Тоня, с трудом справляясь с волнением.
– Тогда неправильно. Переписывай: «Прошу предоставить отпуск с последующим увольнением». Так будет верно.
Тоня переписала. Когда заявление было готово, женщина одобрительно кивнула, прочитав.
– Вот теперь всё правильно. Держи обходной лист. Подпиши у всех, где стоят галочки.
– Мне… что, придётся идти в цех? – испуганно переспросила Тоня, поникнув.
– Нет, я за тебя буду бегать?! – удивлённо фыркнула женщина. – Конечно, придётся! Всех, кто в списке, ты должна обойти и получить подписи. Это необходимо, чтобы убедиться, что ты ничего и никому не должна. Всякое бывает?!
Тоня встала, чувствуя, как ноги подкашиваются. Уже на выходе услышала:
– И учти: двадцать восьмого должна освободить общежитие!
– Я сегодня заберу вещи, – еле слышно ответила она и вышла.
У здания цеха волнение достигло пика. Казалось, само тело отказывалось подчиняться. Руки дрожали, в глазах рябило. Она пыталась открыть тяжёлую дверь, но та не поддавалась ни физически, ни морально.
Вдруг кто-то подтолкнул дверь изнутри. Это была Ольга Сергеевна, мастер с конвейера.
– Тоня? Ты чего? – обеспокоенно глянула она. – Ты вся, бледная. Садись скорее, дыши глубже.
Она подвела Тоню к лавочке, посадила и посмотрела на неё с тревогой.
– Что-то случилось? – мягко спросила она, глядя, как та протягивает обходной лист.
– Ты увольняешься? – вздохнула женщина.
Тоня лишь кивнула, слова застряли в горле.
– Дома проблемы? – уточнила Ольга Сергеевна.
Опять молчаливо кивнув, Тоня опустила голову. Слёзы подступали к глазам.
– Ну-ну… – покачала головой женщина. – Ладно, ты сиди тут, не волнуйся. Я всё подпишу и вещи из кабинки принесу. Ключ есть?
Тоня беспомощно посмотрела на неё, понимая, что ключа нет.
– Ясно… – вздохнула та и исчезла за дверью.
Почти час Тоня сидела на лавочке, пытаясь успокоиться. Мысли скакали, как сумасшедшие. Она прокручивала в голове всё, что произошло, и каждое слово Али звучало, как поддержка с небес. Её голос, добрый и уверенный: «Ты сильная. Ты справишься!»
Наконец, дверь снова хлопнула. Вышла взволнованная Ольга Сергеевна с листом и пакетом в руках.
– Вот! Всё подписала. Вещи твои собрала. Держи. Я убегаю. На конвейере ЧП. Лёшку током ударило! Вызвали скорую, он без сознания. Синий весь…
Её голос растворился, Тоня ничего не слышала. Встала, машинально взяла пакет и пошла, забыв поблагодарить и попрощаться.
Когда дошла до заводоуправления, заметила в руке пакет. Остановилась, помедлила… и резко бросила его в ближайшую урну. Будто вырвалась из прошлого.
В отделе кадров её встретили с удивлением.
– Подписала? Молодец, быстро управилась. Больше боялась, – пробормотала женщина, прикрепляя обходной лист к заявлению. – За трудовой приходи через три дня после двадцать восьмого. Раньше не отдам, иначе придётся удержать отпускные. Расчёт получишь в кассе заводоуправления, тоже после двадцать восьмого.
Тоня лишь покачала головой.
– Ты чего как немая? Забрать не сможешь?
– Нет… – глухо, почти срывающимся голосом прошептала она.
Женщина посмотрела на неё долгим взглядом, вздохнула и пододвинула заявление.
– Пиши, куда выслать трудовую и расчёт. Адрес, имя получателя.
О проекте
О подписке