Келья, в которую привел патриарх, была небольшая, и чувствовалось предназначенная специально для гостей. Небольшое окошко, совершенно гладкие стены, возле окна стол, в углу икона с лампадой, две кровати у противоположных стен, лавка у стола, вот и вся мебель.

Стольников разместили в соседних кельях. Петр велел Алексашке спать тут, как он выразился, ну а Янка была уже чем-то самим собой разумеющимся. Так как кровати было только две, Меньшиков великодушно уступил ее Янке, а сам улегся на привычное для себя место на лавке, подстелив на нее одеяло. Янка тоже проявила великодушие и предоставила Алексашке свою подушку, так как вообще не умела на них спать. Он было, сначала отказывался.

– А как же ты, Янка?

– Бери, все равно она ночью на полу будет, такой вот я спальник, – она улыбнулась.

– Ну, все, кончайте базар! – вмешался Петр, уже устроившись на своей кровати. – Алексашка, туши огонь!

Меньшиков задул свечу и заворочался, поудобнее укладываясь на лавке. А Янка таращила глаза в темноту. Когда они немного привыкли, она увидела через окно, что на небе мерцают звездочки. Янка приподнялась на локте, чтобы лучше видеть. А как их много, подумала она с восторгом, обожаю смотреть на звезды. Она села на кровати, но обзор звездного неба сквозь такое скупое окно не увеличился. Тогда Янка тихо слезла с кровати и на цыпочках приблизилась к столу.

– Куда? – раздался в темноте голос Петра.

– Я только чуть-чуть, на звезды посмотреть, – шепотом попросила Янка.

– Марш в кровать! – в полголоса велел Петр. – Не то я тебе на заднице такие звезды нарисую, неделю сидеть не сможешь! Живо!

– Ну, Пит, ну, немножко…

– Я кому сказал! – гневно прошипел Петр.

– Ляжь, Янка, для ради Бога от греха! – вставил голос Алексашка. – Не гневи Бога!

– И меня тоже! – добавил Петр. – Спи, Янка.

Она вздохнула и повиновалась. Но как нарочно спать не хотелось (еще бы, выспалась на корабле). Хоть глаз коли, подумала Янка, вот елки! И еще, словно бес подмывал ее подняться и уставиться в ночное небо. Ладно, подумала Янка, сейчас они выключатся, тогда и насмотрюсь, сколько захочу.

* * *

Лежа с открытыми глазами, Янка прислушивалась к дыханию своих «воспитателей». Первым засопел Алексашка, а Петр еще поворочался, повздыхал, наконец, и он засопел ровно. Порядок, подумала Янка, и тихо спустила ноги с кровати. Обулась и снова подошла к столу. Заглянула в окно, но скоро ей надоело рассматривать маленький квадратик неба, ограниченный окошком. Пойду, подышу на волю, решила она и, осторожно ступая, неслышно вышла из кельи. В коридоре монастыря было удивительно тихо, только было слышно, как во дворе монастыря постукивает колотушкой сторож.

Янка осторожно прошла по коридору, тускло освещаемому сальными свечами и на всякий случай посмотрела на часы. У, только одиннадцать, усмехнулась про себя Янка, детское время.

* * *

Она вышла во двор и тут же столкнулась с монахом-сторожем.

– Эй, малец, ты чего тут? – тихо спросил сторож.

– Да так просто… – немного смутилась Янка.

– Ты может до ветру? Так за угол зайди, – сторож указал ей направление.

– Ага, спасибо! – уцепившись за эту идею, кивнула Янка и быстро забежала за угол.

Сторож, стуча колотушкой, пошел дальше, а Янка побежала вдоль высокой монастырской стены. Увидела небольшую дверцу в стене, и, не задумываясь, вышла за стену наружу. Осмотрелась. Монастырь стоял как на необитаемом острове – вокруг был только лес. Без гитары и сумки, которые Янка оставила на корабле в каюте Петра, было довольно непривычно, как-то пусто в руках. Поэтому она засунула руки в карманы и не спеша, пошла вдоль стены, глядя в небо. Вот это был обзор! Любуясь, Янка даже не заметила, как отошла в сторону леса.

Янка нашарила в кармане три золотых из подаренных Петром, которые она взяла с собой на всякий случай, и проверила привязанный к резинке в рукаве складной нож, тоже взятый на всякий случай. Крепко пахло травами, земляникой, сверчили кузнечики, где-то квакали лягушки. Янка присела возле какого-то дерева на траву и уставилась в усыпанное звездами небо XVII века. Засмотревшись, Янка забыла все на свете.

* * *

Вдруг… тонкий ее слух уловил тихий говор и шорох шагов. Янка прижалась к дереву, отползая немного в траву. От леса отделились две тени. Янка насторожилась, романтическое настроение мгновенно улетучилось. Она бесшумно спряталась за ближайший куст и стала наблюдать. К дереву, возле которого она только что мечтала, подошли двое мужчин в стрелецкой одежде. Янка затаила дыхание.

– Федька сказал, что царский щенок вроде вышел оттель. – он кивнул в сторону монастыря. – И чего ему не спится? – он зевнул и почесался.

– И на кой черт Софье сей мальчишка? – недовольно сказал второй. – Вот ищи его теперя, эка темнотища, хоть ба луна была.

– Его, Федька сказывал, уж давно у младшего-то государя приметили. Больно уж, говорят, умен. Софье, вишь, зело интересно, чего государь поделывает, вот она и велела того щенка изловить, да и выспросить. Дитё, известно быстрее скажет, чем кто другой.

Янка похолодела. Интересно, подумала она, их только двое или целый гарнизон. Ей стало не по себе. А стрельцы, тем временем приблизились к ее кусту, оглядывая деревья.

– И чаво нас с тобой послали? – снова заговорил один из них. – Наврал твой Федька, нету тут никого.

– Да нет, он вроде к леску двинул, далеко не ушел, где-то тут ходит, пошли дальше.

Надо сматываться, подумала Янка, и только хотела отползти на четвереньках подальше, как под ногой громко треснул сучок. Янка мысленно выругалась и замерла. Стрельцы тоже остановились.

– Слыхал? Вроде ходит кто-то.

– Да нет, почудилось.

– Глянь, а куст будто шевелится!

Они подошли к янкиному кусту. Она замерла и даже затаила дыхание. Стрельцы снова прислушались.

– Ветер, наверное, – сказал один. – Пойдем дальше, поглядим.

* * *

Они отошли, а у Янки как на грех защекотало в носу. Она обеими руками зажала его, чтобы не чихнуть. Если чихну, мне конец, пронеслось в голове. А проклятый чих прямо как пером лазил в носу и провоцировал Янку на это самоубийство. Только бы они отошли подальше, мысленно молила она, теребя и зажимая нос, едва не отрывая его. Щекотание вроде прекратилось, Янка облегченно вздохнула и тихонько поползла в сторону монастыря, прислушиваясь к каждому шороху. Но на этот раз слух ее подвел, стрельцы ушли не очень далеко. Янка обнаружила это только когда высунулась из травы. И, не успев зажать нос, громко чихнула. Стрельцы обернулись на шум.

– Гляди-ка, вот он! Окружай его! – они с двух сторон пошли на Янку. Путь к монастырю был отрезан, оставался только лес. Янке некогда было думать, и она бросилась бежать.

– Ах ты, дьявол! Стой, щенок! – и стрельцы бросились за Янкой.

* * *

Петр проснулся ровно через час после того, как Янка тайком ушла из кельи. Ему захотелось пить, и он растолкал Алексашку.

– Сашка, черт, спишь? Дай квасу!

Меньшиков очумело вскочил с лавки, почесываясь, налил в кружку квасу из кувшина, стоящего на столе, подал Петру и зевнул. Петр напился и мельком глянул на янкину кровать. Пусто! Он сорвался с места:

– А Янка где?!

– Не знаю, мин херц. – сразу проснувшись, пожал плечами Алексашка. – Может до ветру вышел?

– Что ж подождем, как придет. – нехорошо усмехнулся Петр, мысленно уже обрывая Янке уши. Прошло минут десять, Янка не появилась. Алексашка уже начал задремывать. Прошло еще пятнадцать минут. Петр заволновался по-настоящему.

– Кажись беда, мин херц! – тоже встревожился Меньшиков.

– Буди всех! – велел ему Петр, на ходу хватая кафтан. Алексашка торопливо надел штаны и вышел. Через две минуты все были на ногах. Для начала Петр велел поискать в монастыре и на дворе. Поиски ничего не дали. Он послал поглядеть вокруг, результат тот же. Начали расспрашивать сторожа.

– Видал я твоего парнишку, государь, – с поклоном ответил тот. – С час назад али более, не скажу. Он вроде до ветру вышел, ну, я показал, куда пойти, а сам вокруг пошел и больше его не видел.

– Покажи, куда он пошел, – велел Петр. Сторож повел его за угол здания.

– Вон туда, государь.

– Мин херц, гляди-ка. – Алексашка указал на каменную стену, в которой была дверца. Она была приоткрыта. Петр вышел наружу. От дверцы шла тропка к озеру.

– Пошли людей озеро проверить, – упавшим голосом сказал он Меньшикову. Тот сразу понял его опасение.

– Мин херц, ты только не думай про плохое!

– Дурак! – взорвался Петр. – Мальчишка пропал, а ты каркаешь! Ступай! Живо!

Алексашка, тоже напуганный исчезновением Янки, мигом бросился исполнять приказ царя. Только бы с ним ничего не случилось, подумал Петр, с волнением глядя, как люди с факелами и баграми поплыли в лодках по озеру. Патриарх, тоже разбуженный происшедшим, направил несколько монахов к лесу.

– Рано тревожиться, государь, – спокойно говорил он Петру, приведя его в трапезную и усадив на лавку. – Ничего еще не случилось, найдется твой постреленок.

– Янка, братишка, где же ты? – одними губами произнес Петр.

* * *

В трапезную вошел монах, из посланных патриархом на поиски к лесу.

– Нашли, государь! – махнул он поклон.

– Янку?! – вскинулся Петр.

– Нет, шапчонку его, – монах подал Петру синюю бейсболку.

– Где нашли?

– Да тут, недалеко в лесу.

– Веди туда! – Петр решительно встал, сжимая в руке бейсболку, и стремительно вышел за монахом. Тот привел его к тому месту, откуда начался побег Янки. Подошел патриарх в сопровождении двух монахов державших факелы. Они осветили место происшествия.

– Натоптано, словно табун пробежал, – рассматривая помятую траву, сказал Петр.

– Гляди, государь, тут еще следы, – сказал патриарх. – Уж не разбойники ли?

Подошел Алексашка.

– Мин херц, трудновато в потемках искать на озере.

– Он не утонул, – уверенно сказал Петр. – Гляди, – он указал на траву. Алексашка глянул и даже свистнул. Петр показал ему янкину бейсболку.

– Да, незадача, – почесал в затылке Меньшиков. Он взял у одного из монахов факел и осветил следы. – Нет, это не разбойники, – уверенно сказал он, наконец.

– А ты почем знаешь? – спросил Петр.

– А вот гляди, – он осветил следы, наклонясь к самой земле. – Видишь, вот тут каблук, а вот здесь. – Алексашка провел пальцем по следу. – Здесь подковка.

– Ну и что? – спросил Петр, присев рядом на корточки.

– А то, я эти подковки очень даже хорошо знаю. Когда еще пирогами на базаре торговал и пинки получал. Стрелецкие подковки-то, мин херц.

– Так. – Петр поднялся и нахмурился. – Стрельцы. А где стрельцы, там и Софья. Все поиски перенести в лес! – велел он.

– Не пойдет так, государь, уж ты прости, – вмешался патриарх. – Такая темень. До утра подождать придется. А то время потратим и все без толку.

– А вдруг они его поймают?! – с волнением спросил Петр.

– Не думаю, – усмехнулся патриарх. – Такого зайца в чистом поле мудрено поймать, не то, что в лесу. Коли до утра не объявится, тогда и искать будем. А пока отдохни, государь, да и людей успокой.

– Да какой тут отдых. – Петр вздохнул и повернулся к Алексашке. – Ступай, скажи, что поиски до утра откладываем, – и когда тот ушел, снова вздохнул и пошел с патриархом в монастырь.

* * *

Янка неслась, не разбирая дороги, а где-то недалеко трещали сучки, и доносилась ругань стрельцов. Она бежала, уже не чувствуя ног, ветки хлестали по лицу. Янка обернулась, ничего не было видно, но по доносившемуся хрусту и ругани, она поняла, что преследователи близко. Оглядываясь, она побежала вперед, но тут споткнулась и щучкой угодила в густые заросли папоротника. Припав лицом к земле, Янка отчаянно ждала конца. Тем временем нарастающий хруст веток смолк совсем рядом. Стрельцы подбежали: