«Актеров Деревянко и Добронравова не трогали, а актера Ветрова даже взрывали»
Знакомьтесь: уличный художник, тезка и земляк Чехова.

Всем хорош Таганрог – милый, спокойный город, где остались красивые старинные дома и еще не высохло море. Даже время там, кажется, идет медленнее – с важностью человека, достающего часы из жилетного кармана. И вдруг – получите! Яркое пятно в два этажа высотой, из которого складывается знакомая фигура Антон Палыч Чехова. Кто сделал? Тезка писателя, из местных. Зовут автора Антон Тимченко.

За три последних года Антону удивительным образом удалось примирить яркий пиксельный стрит-арт и хмурое отношение обывателей к рисованию на стенах.

«Началось с того, что я нарисовал Раневскую. Просто хотел закрасить рекламу наркотиков на стене, мимо которой часто ходил, – рассказывает Антон. – Это и был мой первый рисунок. Ни с кем не договаривался. Просто взял и сделал. Не понравилось бы – закрасил бы за свой счет. Но людям понравилось. Оценили, признали. Поэтому и продолжаю рисовать».

Антон Тимченко на фоне своей Екатерины Великой

Тимченко – самоучка. Рисовать он начал только три года назад. Его профессия – специалист по защите информации, закончил «радик», местный радиотехнический институт. Но еще студентом понял, что к антихакерству душа как-то не лежит. «Я на третьем курсе уже начал работать сам на себя – занялся воздушными шарами, и уже не хотелось идти работать внаем. Я решил продолжать свое дело… Кстати, стена, на которой я первый рисунок сделал, рядом с моей работой была».

Дебют не сохранился – портрет Фаины Георгиевны с ее цитатой «Я знаю самое главное, я знаю, что надо отдавать, а не хватать» заслонили другой стеной. Но возникла другая Раневская, в другом районе и с более изощренной фразой: «Все сбудется, стоит только расхотеть». И прямо скажем, настенный портрет великой актрисы вышел весьма современным поп-артовым ответом местному памятнику из металла.

Но не только Раневской жив Таганрог. Поэтому на стене Старого вокзала у площади Восстания скоро появилась царственная фигура Екатерины II, на многоэтажке на улице Дзержинского – канонический Чехов в кресле. А затем Антон, как писали местные СМИ, «замахнулся на Александра Лакиера», жившего в Таганроге в XIX веке русского историка, первого классификатора русской геральдики – довольно известного, но хорошо забытого. Чтобы вспомнили.

Фишка его стрит-арта в том, что вблизи рисунок кажется размытым и только на расстоянии складывается в единое целое. «Да нигде я не подсмотрел эту технику, – Антон немного сердится. – Просто первая стена была кирпичная, и я подумал, что можно нарисовать пикселями. Кирпичи сами „подсказали“. Это не граффити, граффити рисуют баллончиками, а я рисую краскопультом, кисточками, аэрографом. От идеи до воплощения уходит около месяца. Рисую в основном за свой счет, но иногда люди помогают деньгами на материалы, скидывают донаты. Это поддерживает. А прибыли никакой от стрит-арта у меня нет».

Кстати, краска на такие портреты уходит буквально ведрами. Десятилитровыми. Если учесть, что квадратный метр обходится в 300—400 рублей, а масштабы рисунков – 20—250 кв. метров, слово «бескорыстно» приобретает особый размах.

От великих исторических персонажей Антон перешел к известным современникам, но тоже землякам – актерам. Это народные и заслуженные Федор Добронравов, Павел Деревянко, Владислав Ветров.

«Он делает Таганрог ярче», – радуются все наши без исключения коллеги, от правительственной «Российской газеты» до развлекательного «Пикабу». «И обязательно было испортить этим муралом здание с исторической ценностью!» – надрываются хейтеры в комментах.

Больше всего эмоций вызвал портрет актера Влада Ветрова в образе Сергея Тимирева из фильма «Адмиралъ» на стенке бывшего детсада в центре города (пер. Спартаковский). К миротворческой цитате «Все, что нам нужно, – это сочувствие и терпение» некто несогласный приписал черным по зеленому: «Сочувствие – чудилам, терпение – терпилам».

Художник не расстроился – ликвидировал каракули. Но дальше – больше.

«Четыре раза я этот портрет восстанавливал, – вспоминает Антон. – В итоге кто-то решил эту стену взорвать. Заложил самодельное взрывное устройство. Рвануло. Приехала полиция, пожарные, посреди ночи все это было. До сих пор там остался след – углубление в земле от взрыва. Но стена стоит».

К хейтерам Антон относится философски: «Это всегда так. В соцсетях, везде. Чем бы ты ни занимался, что бы ни рисовал, обязательно кто-нибудь подойдет и скажет, что он против».

Актеры, кстати, совсем не против. Ветров поделился своим портретом в фейсбуке. Павел Деревянко радостно запостил пиксельного себя в инстаграме, собрав тыщи лайков. На рисунке он вместе с легендой Таганрога – Сергеем Бурлаковым, спортсменом с четырехкратной ампутацией (обе руки и обе ноги), которого восхищенные иностранные журналисты прозвали «Человек планеты».

У художника на очереди два знаменитых сочинителя песен: поэт Михаил Танич («Черный кот», «Комарово», «На дальней станции сойду», «Ходит песенка по кругу», «Белый лебедь на пруду» и многое-многое другое) и рокер Рома Зверь, признанный даже Каннами (получил приз Каннского кинофестиваля за саундтрек к фильму Кирилла Серебренникова «Лето». )

А скоро свою стену в Таганроге обретет и «голос поколения» – блогер-журналист Юрий Дудь. «Дудь недоделанный пока (интервью состоялось в июне 2020 года. — „Нация“). Он не из серии портретов таганрожцев. Это мой личный выбор. Сам портрет уже нарисован, на стене на улице Шевченко, но в целом работа не доделана. И я пока выбираю цитату».

Стрит-арт, зрителем которого может стать любой прохожий, в Москве, Петербурге и некоторых миллионниках уже захватил десятки улиц и переулков и даже дорос до своего всероссийского фестиваля в Тюмени – «Морфология улиц». Но Таганрог – маленький, бескорыстных творцов здесь просто меньше на квадратный километр.

Однако очень может быть, что пиксельный стрит-арт Антона Тимченко станет отправной точкой целого движения и одной из десяти причин, зачем туристу нужно ехать в Таганрог. Антон, которого хочется назвать несовременным словом «энтузиаст», в свой город по-настоящему влюблен.

«У Таганрога очень богатая история, – рассказывает он. – Здесь жили люди, которые сильно развивали культуру в свое время. Дух этот остался. Здесь очень красивая, на мой взгляд, ценная архитектура. Здесь хорошая атмосфера, климат, воздух. Что еще? Люди приятные. Театр, прогулки, море, набережная – это все прекрасно и замечательно, и всем этим мне очень нравится Таганрог.

А стрит-арт – это часть культуры, а она нужна любому человеку, где бы он ни жил. Люди к этому тянутся. Это просто отдельный вид искусства, который относительно недавно появился и активно развивается. Как и всякое искусство, стрит-арт неоднозначен и не всем нравится, и не всем полезен. Но он заставляет смотреть на мир другими глазами, видеть что-то новое, пытаться понять. Абсолютно то же самое можно сказать про любые работы в любом музее мира. Так уж нужны они людям? Мне кажется, очень нужны».

Автор Ольга Майдельман / фото Антона Бакарюка

Когда Россия – другая планета
Говорит и показывает фотограф Алексей Голубцов.

Наш герой жил и работал в Германии, в обеих российских столицах, но как фотограф стал известен, снимая дремучую первозданную Россию. Такие ее медвежьи углы, о которых – мы готовы спорить на что угодно – вы даже не слышали.

ПАРУ СЛОВ О СЕБЕ

– Некоторые люди называют меня фотографом. Я бы себя так не назвал. Это все равно что сказать: я писатель. Если при этом не смеешься в голос, выглядишь немного подозрительно. Просто писатель у нас Лев Толстой.

У отца была старая «Смена», и я фотографировал. Все подряд. Вообще было не важно, что снимать, главное – сам процесс. Помню, снимал даже то, что показывали по телевизору. За бестолковый расход пленки меня не ругали.

Последние 20 лет я живу в столице. Но родился и вырос в Кургане. Что за город? Хороший, декабристов туда ссылали. Столица Зауралья. Вроде не очень и далеко от Москвы – две тысячи километров, два часа на самолете. Но все время какая-то незадача, благодать его обходит стороной: не останавливается транссибирский экспресс, федеральные автомобильные трассы, и те идут мимо. В общем, «черт дернул с умом и талантом родиться в Кургане» – можем немножко перефразировать Пушкина. Очень там трудно и муторно пытаться себя реализовать. Я работал фотокорреспондентом в газете «Курган и курганцы», так что знаю, о чем говорю.

Зауралье – это лесостепь, самый что ни на есть русский ландшафт. Широкая пограничная полоса между скифами, тюрками и финно-уграми. Этот ландшафт сформировал меня, так что в принципе я могу долго находиться в горах или в пустыне, но лучше всего себя чувствую там, где проходит граница степи и леса.

Тундра, полуостров Канин, Ненецкий автономный округ, 2005 год

ГДЕ РОССИЯ – НАСТОЯЩАЯ ЕВРОПА?

– А нет ее в России, мне кажется. Петербургу всего 300 лет. И потом – это исключение, которое подтверждает правило.

История, которая могла произойти только в Питере? Не знаю, историй много, но они скорее про мою студенческую молодость, чем про Петербург. Семь замечательных лет я прожил в этом городе. Некоторые истории – это встречи с выдающимися современниками. Концентрация русской интеллигенции в Питере, безусловно, выше, чем где бы то ни было в России.

Для меня Питер – это больше свет июньской ночи, сырой ветер, звуки трамвая, отражения в воде, чем воспоминания о конкретных происшествиях.

Если говорить о Европе широко, как о западном образе жизни – последние несколько сотен лет что лежит в его основе? Наверное, деньги. Тогда самый европейский русский город сегодня – это Москва. Отношения между людьми здесь строятся с прицелом на выгоду: знакомство тогда приятно, когда оно полезно. Модель западного утилитарного подхода к человеку характерна и для других наших крупных городов, но в Москве особенно бросается в глаза.

ГДЕ РОССИЯ – АЗИЯ?

– Да тоже нигде. Для меня Азия – это Китай, жесткий до жестокости. Россия – между Европой и Азией, ее особенность в этом «между». Но если и тут смотреть шире, то, пожалуй, российская Азия там, где иная, нежели православие, религиозная культура, например буддизм. Религия, философия жизни, картина мира – там все другое, и, в принципе, это можно назвать Азией.

Я ездил к сойотам, это 400 км западней Байкала, Окинский район Бурятии, на границе с Монголией. Небольшой этнос с почти утраченным языком. На туристов там производят впечатление буддийские дацаны и потухшие вулканы. Но я больше всего запомнил кладбище в улусе Сорок. Свежую могилу ребенка. Хотя это и не могила в нашем понимании. Традиционное сойотское захоронение – это когда покойника, завернутого в саван, подвешивают на дерево. И вот на дереве висит маленькая люлька, качается на веревках. Как-то меня сильно пробило, и хорошей фотографии у меня тогда не получилось. Нам трудно постигнуть само это мировосприятие: вот дерево с корнями, уходящими вглубь, и ветвями, устремленными вверх, и вот человек на этом дереве. Почему? Как будто другая планета, Луна какая-то.

Но там и, правда, возникает уверенность, что мы будем жить еще не раз; что все, что ты делаешь, – это плюс или минус к твоей карме. Переродишься ты в божью коровку или в камень – зависит от тебя, от твоих поступков. Это чувствуется в их повседневной жизни. Пока я там находился, ни разу не ощутил себя чужим среди них. А я чужой – приехал, вторгся в их жизнь и сплю теперь на их постели, хожу за ними везде и фотографирую. Но никакого негатива, и, мне кажется, мысль их примерно такая: надо его терпеть, это такое испытание, если справимся – плюс к нашей карме. Но, может, это только моя интерпретация…

ГДЕ СЕРДЦЕ РОССИИ, ГДЕ ЖИВУТ САМЫЕ НАСТОЯЩИЕ РУССКИЕ?

– Не в каком-то конкретном регионе. Они по всей России живут в таких населенных пунктах, которые мы называем «малые города». Не важно где, на Сахалине или в Подмосковье. Там соль русских. Города с населением 5—10 тысяч человек.

Я недавно был в Рязанской области, в городе Касимове, я и не слышал о нем раньше. Населения там около 30 тысяч, но он нам подходит. Это город с историей, он был основан как город, это не разросшаяся деревня. В то же время он слит с окружающим ландшафтом, с рекой Окой. Большой рынок по выходным дням, где и привезенный товар, и продукты местных фермеров. Ты слышишь колокольный звон, находясь в любом конце города. А главное – ощущение течения времени: когда интенсивность событий, составляющих жизнь города, не опережает скорость осмысления их горожанами. Москвичам кажется, что такие люди – заторможенные немножко. Нет, просто именно так выглядит естественная реакция человеческого мозга на события: когда ты успеваешь все происходящее осмыслить, разложить по полочкам и к каждому событию и явлению подобрать свое отношение и свою интерпретацию.

Мой интерес последних лет – Русский Север, Архангельская область. Так что сейчас мне кажется, что русский дух веет именно там. Река Пинега – я прошел ее всю от истока до устья. Потом к Пинеге присоединил еще соседнюю реку Мезень. Сейчас как раз заканчиваю там работать и приглядываюсь к Печоре.

ГДЕ ЖЕЛУДОК РОССИИ, ГДЕ ВКУСНЕЕ ВСЕГО

– Так и не скажешь. Ясно только, что в России домашняя еда вкуснее, чем в общепите. А дальше – дело вкуса. Когда я кочевал с ненцами по тундре, ел все то же, что и они. То есть много сырого, еще теплого мяса и ненецкий шашлык (лишь минуту, лишь слегка поджаренная прямо на буржуйке печень оленя). Вот только свежую оленью кровь я не смог пить с ними наравне. Пробовал – теплая, сладкая. И вкусная, наверное, просто не мое. Психологически как-то не очень. У меня друг живет в Мьянме, вот тоже никак не может заставить себя есть жареных кузнечиков, не получается.

ГДЕ В РОССИИ ЛЕГКО ПОТЕРЯТЬСЯ

– Потеряться? До появления GPS это можно было сделать в России везде. Вообще не важно, в тайге ты или в незнакомом городе-миллионнике. Навигация – наша слабая сторона. Где вы в России видели удобные указатели? А эти маршрутки – 457 В, 358 Г или еще как-нибудь – у которых маршрут один и тот же, но номера почему-то разные.

А вот бескрайность пространства и ощущение собственной малости приходит, когда стоишь один на мысе Канин Нос. Стоишь, а перед тобой – Ледовитый океан.

САМАЯ ПАМЯТНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ ПО РОССИИ

– Снимал я в поселке Шойна на полуострове Канин, за полярным кругом, в песчаной пустыне, захватившей несколько десятков километров вдоль берега Белого моря. Пески там начали наступать на поселок, когда рыбаки тралами уничтожили растительный покров на морском дне. Теперь море выносит песок тысячами тонн, а ветер разносит его по тундре.

И вот – уже по возвращении из Шойны – меня в пути перехватил знакомый вертолетчик, он совершал санитарный рейс из Нарьян-Мара в Канинскую тундру, в бригаду оленеводов. Доктор летел на вызов. И я пересел из рейсового «кукурузника» в санитарный Ми-8. Прилетели. Оказалось, ранен ненецкий мальчик: рыболовный крючок вонзился в лицо, рядом с глазом вошел. Доктор возился с крючком, а я впервые увидел оленеводов и их чумы. Я был потрясен увиденным настолько, что целый год мои мысли только и были заняты тем, что нужно найти возможность вернуться в тундру. И через год я приехал на полуостров Канин для съемки. Фотографии те были опубликованы не одним десятком журналов, а позже легли в основу моей книги «Письма Гриши».

С мальчиком как? Все нормально. Ненецкие дети повыносливее наших. Он не плакал, когда доктор резал скальпелем, но, когда его посадили в вертолет, чтобы отвезти в больницу в Нарьян-Мар, мальчишку прорвало.

ЧТО ИЗ РУССКИХ ПРИВЫЧЕК, ТРАДИЦИЙ, ОБЫЧАЕВ ТРУДНЕЕ ВСЕГО ПОНЯТЬ ИНОСТРАНЦУ?

– Я говорил об этом со своими друзьями немцами. Оказалось, то, что им трудно понять, трудно понять и мне самому. Многое в нас я и сам не могу объяснить. В русском менталитете соединились, с одной стороны, удивительные черты, которые помогают нам жить, а с другой – те, что тянут Россию назад.

Например, если человек становится тебе другом, то это крепкое чувство, часто через всю жизнь.