– На самом деле я еще не открывал ее. И часть страниц сгорела, пока я нес ее, – ответил я.

– Нам нужно срочно избавиться от нее, пока они не нашли ее. И от костюма, – сказал Спектр.

– Неужели нет ни одного способа сохранить костюм? – спросил я.

– Уже нет, мы не успеем. Они придут раньше, чем мы что-то сделаем, – ответил Спектр.

– И что нам делать с ним? – спросил Одуванчик. Мы все посмотрели на камин.

– Думаю, больше мы не успеем уже ничего сделать, – сказал Спектр. – И книгу тоже надо сжечь.

– Давайте хотя бы быстро прочитаем, что там, – предложил Одуванчик.

– Если хочешь, читай вслух, а я пока разведу огонь в камине, – скомандовал Спектр. Я отдал книгу Одуванчику, и он начал читать.

Подпись: K. R. E.D.I.

«Покажите мне настоящую тишину, чтобы забыться. Расскажите мне, где я могу найти покой. Я долго искал тот путь, по которому мне следует идти, но я так и не нашел его. И больше не найду. Мне так хотелось создать что-то невероятное, но я ошибся, думая, что смогу это сделать. Видите ли, не все, о чем мы мечтаем, сбывается.

Я понял, что важна не только цель, но и дорога, по которой ты идешь к ней. Прозрение приходит не сразу, оно не часть тебя, оно не рождается вместе с тобой на свет, оно дается тебе лишь тогда, когда ты прошел огромный путь, тяжелый, совершил десятки ошибок. И ничего уже нельзя исправить, повернуть, разложить так, как тебе нужно. Жизнь любит бить по самым больным местам. Потихоньку откройте ворота. Я хочу умереть».

Подпись: K. R. E.D.I.

«И тогда я спросил себя, зачем… Почему я делаю это? Почему мне вдруг понадобилось изменить весь этот чертов мир, разнести в порошок? Все просто, так больше не могло продолжаться. Я мечтал расквитаться, мечтал освободить себя раз и навсегда. Другого выхода у меня не было. Они бы преследовали меня. Мир кому-то может представляться прекрасным, вдохновляющим, но только не мне. Из-за некоторых ублюдков он испорчен. Он мог бы быть лучше, если бы не они.

Я всегда чувствовал за собой предназначение, знал, что должен сделать что-то сумасшедшее. Я готовился изменить сегодняшний день, остановить стрелку часов, но все время трусил, отговаривал себя, выжидал. Но больше ждать я не могу. Сегодня все начнется, осталось сорок пять секунд, и я это сделаю».

Подпись: K. R. E.D.I.

«Я забежал в класс и убил своего учителя, которого ненавидел. Я выстрелил в него, он это заслуживал, так как насмехался надо мной в тот момент, когда я растерялся возле доски. Я видел на его лице насмешку, поэтому мечтал убить его. Сейчас он дергается в конвульсиях, и мне его не жалко, я рад, что он наконец-то сдох.

Лица моих одноклассников. У них были такие рожи, кто-то закричал, а я сказал заткнуться и направил на них пистолет. Они сразу умолки, их глаза, словно у мыши, загнанной в угол, сверкали от страха. Я посмотрел на Артема, его рожа выглядела отвратительнее всех, он знал, что я смотрю на него, и боялся, что следующим будет он. Ведь все эти годы он издевался надо мной, пихал голову в унитаз, читал всему классу мои переписки в телефоне, глумился, швырял вещи со своими уродами. Они здесь были, все были, для меня это была удача, все были в сборе.

Никогда еще сердце так бешено не билось. Я понимал, что назад пути теперь нет, мне оставалось только завершить начатое, и начать я собрался с Гриши. Он заодно с Артемом девятнадцатого февраля ровно в одиннадцать утра избивал меня, я не мог им дать отпор, их было много. Я направил пистолет на Гришу, он дернулся и начал отпираться:

– Эй, ты чего? Ты чего блин творишь? Какого хрена?

Он нервничал, такое ощущение, что готов был обоссаться от страха, как трусливый урод. Они должны ответить за все, что со мной сделали, если они думают, что смогут спокойно жить дальше, я сделаю так, что они никогда не забудут этот день. Я буду тем, кто сломает их психику, они ее не восстановят, я совершу революцию над ними.

– Девятнадцатое февраля одиннадцать утра. Ты три раза меня ударил ногой по голове, потом в живот, говорил, что мало, нужно еще.

– Слушай, я не хотел, прости меня! Прости!

Он встал на колени и зарыдал, как сопливая девчонка. Он выглядел таким жалким беспомощным уродцем, я не хотел на этом останавливаться:

– Сейчас ты трясешься за свою поганую жизнь, как последний ублюдок. Ты боишься, ведь я прямо сейчас могу выстрелить в тебя, я даже не моргну, когда это сделаю. Ты так боишься потерять свою гнусную жизнь, в которой отец – алкоголик, а мать – самая настоящая шлюха. Да, если кто не знал, его мать шлюха! И даже сейчас, когда любой другой убил бы меня за эти слова, ты стоишь как урод и боишься пошевелиться. А вот скажи, если бы мы были на войне, и я был бы твоим врагом, и я сказал, что сохраню тебе жизнь, если ты сдашь своих? Если ты сейчас расскажешь все о своем дружке, ты это сделаешь, а?

Я направил пистолет на Илюху, он затрясся, стал елозить на стуле, его рожа на вид стала такой паршивой, будто по ней проехал грузовик. Он вцепился в стул, а я снова направил пистолет на Гришу.

– Ну, так что, расскажешь, что сделал твой дружок на той вечеринке? А? Или мне прострелить тебе башку прямо сейчас?!

– Я скажу! Скажу!!! Не стреляй!!! Только не стреляй!!!

– Только попробуй рассказать, – пригрозил ему Илюха.

– А ты заткнись! – заорал я. Мы все ждали, что нам расскажет Гриша.

– На той вечеринке, это Илюха изнасиловал твою сестру. Это был он.

Я следил за тем, как отреагировал класс. Многие знали об этом, но не все. У некоторых от этой новости отвисла челюсть. Они молчали, боялись. Я был их судьей, который решал, останется ли кто-то из них в живых.

– А ты! Что делал ты? – спросил я.

– Я… я ничего не делал… Я не хотел ее насиловать.

Гриша зарыдал, меня тошнило от этой сцены, этот трусливый урод всегда старался показаться крутым, хотя на самом деле был обыкновенным козлом. Я направил пистолет на Илью.

– Оказывается, не такой уж я и урод. На твоем фоне я разве что не святой. Гриш, слушай внимательно сейчас. Я ставлю тебя перед выбором. Думай, времени у тебя мало. Ты хочешь, чтобы я прикончил твоего друга?

Гриша посмотрел на меня заплаканными глазами:

– Не трогай его, он повел себя как козел, но не убивай его, пожалуйста!

– То есть ты не хочешь, чтобы я убивал его?

– Да, я не хочу, чтобы ты убивал его.

– Но ведь тогда придется умереть кому-то другому. Например, тебе. Ты бы отлично подошел. Я не убью твоего друга, а выстрелю тебе в башку прямо сейчас, как тебе?

У него была истерика, он зарыдал сильнее, захлебываясь в собственных слезах. Гриша по-прежнему стоял на коленях, он не мог подняться. Илья смотрел на меня выпученными глазами, он закричал, начал умолять, чтобы я не убивал его.

– Не убивай! Я сяду в тюрьму, только не убивай! – кричал Илья.

– Моя сестра тоже умоляла тебя, ты ее не послушал. Ну, так что, Гриш, – я направил на него пистолет, – я выстрелю в тебя, если ты не скажешь, чтобы я выстрелил в твоего друга.

– Хватит! Зачем ты это делаешь? – закричал мне кто-то из класса, я не обращал внимания.

– Итак, насчет три. Раз…

Он рыдал сильнее, вырывал волосы с головы, его сопли потекли на пол.

– Два…

– Убей его!

Я выстрелил Илье в голову. Он сидел за партой один, его голова упала на стол, из раны потекла кровь. Она стекала по парте, потом начала капать на пол. Гриша не мог остановиться, не мог посмотреть на мертвого друга. Это был первый человек, чью психику я сломал.

– Молодец, Гриш. Браво! Ты только что убил своего друга! За это я сохраню тебе жизнь, за которую ты так трясся. Живи!

Я посмотрел на Артема и усмехнулся. Его вырвало от одного моего взгляда, он догадался, что его я оставлю напоследок, и его участь будет самой ужасной. Ведь это он предложил изнасиловать мою сестру».

Подпись: K. R. E.D.I.

«Это был конец. Кровь моего врага хлынула из его шеи во все стороны. Она обрызгала некоторых моих одноклассников, я убил Артема. Теперь моя душа была спокойна. За окном люди кричали мне: «Сдавайся! Еще все можно изменить!». Изменить уже ничего нельзя, меня или сошлют в психушку или посадят. Скорее всего, даже покажут в новостях. Если честно, мне плевать. Я делал это не ради славы, привлечения внимания, а чтобы отомстить. Правильно ли я поступал? Возможно, нет, может где-то был другой способ. Я не знаю, никто не был со мной рядом, чтобы этот способ показать.

Я вот думаю. Стоит ли сдаваться. Или, может, спустить курок?».

– Кажется, это все, – сказал Одуванчик.

– Вот и отлично, я как раз развел костер. Ничего интересного в этой книжке нет, так что…

Спектр не договорил. В дверь постучали.

– Откройте дверь или нам придется ее выломать! – кричали зоркие.

Спектр тут же вырвал книгу из рук Одуванчика и бросил ее в огонь вместе с костюмом. Книга сгорела почти сразу, но костюм никак не мог догореть. От него пошел кислотный запах.

– Эта вонь нас убьет, – сказал Спектр.

– Костюм еще не догорел, – сказал Одуванчик.

– Выламываем дверь! – крикнули зоркие.

– Стойте! – закричал я. – Я сейчас открою. Я подошел к двери и стал ковыряться с ключом. Но это не помогло.

– Быстрее, – скомандовали они.

В дверном проеме появилось трое зорких, с ними были летучие собаки. Длинные носы зорких едва ли не упирались мне в лицо.

– Чем тут воняет? – спросил зоркий и зашел внутрь. Остальные прошли за ним.

От растерянности я посмотрел на Одуванчика и Спектра. Они успели усесться за стол и зачем-то рассыпали цветочный порошок по всему столу. Одуванчик что-то рисовал.

– Теперь твой ход, – сказал он Спектру и взглянул на меня. – Зря ты отказался с нами играть, а твой колокольчиковый штрудель ужасен. Не думал, что он будет так вонять. Хреновый из тебя повар.

Я чуть не подавился.

– Просто колокольчики были несвежие, – прокомментировал я.

Зоркий посмотрел на камин, там горели колокольчики. Последний кусочек костюма поглотил огонь.

– Сегодня вечером было совершено несанкционированное проникновение на территорию зорких, а также похищена книга. В целях поиска преступника мы проведем обыск вашего… помещения, – зоркий презрительно оглянул мое жилище.

– Конечно, – сказал я и сел за стол к Спектру и Одуванчику. Они играли в карты совершенно странным образом.

– У меня туз червей, я выиграл, – сказал Одуванчик.

– Нечестно постоянно рисовать себе козырей. В этот раз туза должен был я нарисовать, – возмущался Спектр. Я посмотрел на рисунки из цветочного порошка. Зоркие не обращали на нас особого внимания, мне было отвратительно оттого, что они рылись в моих вещах. Один из них достал мою книгу «Грань» и взглянул на недавний билет из кинотеатра, который я забыл выбросить.

– Нравится ходить в кино? – спросил он.

– На самом деле нужно как-то отвлечься от работы. Каждый день возить жирных пауков с тощими слонами удовольствия не доставляет. Другое дело, попадались бы красотки, – сказал я, и его это развеселило.

– «Грань» очень необычный сериал. Не так ли? – спросил зоркий.

– Так и есть, но меня он интересует ни больше, ни меньше, чем другие фильмы. Вы смотрели фильм «Пустые знаки земли?»

Зоркий положил мою книгу на место, остальные молча обыскивали мой дом дальше. Спектр и Одуванчик делали вид, что ничего не замечают и погружены в игру.

– Интересная концепция, пересматривал пару раз. Как тебя звать?

– Ди, – ответил я.

– Если ты хоть иногда читаешь газеты, то ты знаешь, что все актеры, создатели сериала и книги «Грань» умерли при странных обстоятельствах, а их настоящие имена стерты. Жалко, наверное, не иметь возможности наблюдать за кумиром, – сказал зоркий, он перебирал какие-то мелкие бусины. Его черный клюв был длиннее, чем у других двух зорких.

– У меня нет кумира. Это же обыкновенный сериал, – сказал я.

– Валет пики! – внезапно выкрикнул Одуванчик.

Зоркий исподлобья посмотрел на меня. Отражение линз ослепили мои глаза.

– Приятно было поболтать, Ди, – сказал зоркий.

– Мы закончили. Подозрительных или запрещенных вещей не найдено, – сказал один из тех двоих.

– Возможно, еще как-нибудь свидимся при более удачных обстоятельствах, – сказал зоркий и пошел к выходу.

– Возможно, – сказал я и подождал, пока выйдут остальные «гости», и сразу же хлопнул дверью.

– Неужели они ничего не заметили? – удивился Одуванчик.

– Тот зоркий и манера его общения мне не понравились, – сказал Спектр и смахнул весь порошок со стола.

– Плевать на него. Проблема совсем в другом. Целая армия зорких ищет человека, который увлеченно смотрит сериал «Грань». Ищет определенного и хочет убить. Скольких они уже убили и замучили по ошибке? Сколько пыток перетерпели невинные люди? И ведь раньше я никогда не задумывался о создателях этого сериала и писателе.

– Зоркий сказал, что все мертвы, – перебил Одуванчик.

– Но возможно он соврал. Единственный, кто может знать правду, это те, кто хоть как-то причастны к созданию этой истории, – сказал я.

– Это очень рискованно. Этот зоркий скорее всего тебя подначивал, – сказал Спектр. Я понимал, велика вероятность, что он прав.

– Я думаю, это они подожгли дом Элис. Только она в городе занималась магией. С чего ты взял, что однажды они не прикончат нас? Просто потому что мы похожи на тех, кого они ищут, – сказал я.

– Возможно, Ди прав, – согласился Одуванчик.

– Я настаиваю на том, что это огромный риск, – запротестовал Спектр. – Я в этом участвовать не буду.

Спектр встал из-за стола и пошел к выходу. Я окликнул его:

– Завтра я не выйду на работу. Я пойду искать создателей сериала и книги, – сказал я.

– Надеюсь, они тебя не поймают, – сказал Спектр и ушел. Я остался с Одуванчиком, и мы стали обдумывать предстоящий план.

* * *

Есть только одно место, где я смогу узнать больше об авторе книги «Грань», и это МГПК, что расшифровывается как «Место, где печатают книги». Туда мы и собрались с Одуванчиком.

Одуванчик был первым, кто подошел ко мне в детском доме. Они были очень общительными, а я постоянно сидел в стороне и наблюдал за всеми. Именно эти двое вытащили меня из состояния депрессии.

– Надеюсь, мы не заблудимся, – прервал мысли Одуванчик.

– У моих котов превосходных нюх, – сказал я. Мы сидели в повозке, коты сонно везли нас по ночному городу. На небе светило зеленое яблоко, отчего казалось, будто все погрузилось под воду.

Чем ближе мы приближались к МГПК, тем пустыннее становилась местность. Все чаще попадались одинокие обветшалые дома в форме полукруга, откуда выглядывали кримеры. Это тощие вытянутые существа с огромными глазами, удивленным лицом, и тонкими длинными пальцами. Они полностью черного цвета, голова у них довольно маленькая. Их присутствие здесь означало лишь то, что мы еще ближе к МГПК, ведь именно они там основные работники.

Дорога сужалась и становилась каменистой. Повозка то и дело тряслась, я уже начал бояться, что скоро отвалится колесо. Коты недовольно мяукали, им хотелось поскорее домой, мне приходилось их успокаивать. Одуванчик задумчиво молчал и смотрел на небо на зеленое яблоко.

– Твои кудри позеленели, – заметил я. Одуванчик покрутил у виска, и мы резко остановились.

– Эй, кошаки, что за бунт? – возмутился я.

– Мы приехали, Ди, – сказал Одуванчик и вышел из повозки.

– Ты так медленно это протянул, что я практически уснул.

– Еще одно слово и пойдешь один.

Я оставил котам горящую лампу и привязал поводья к столбу. Вокруг стало гораздо больше полукруглых домов, почти все окна в них горели. Над головой летали громкие жуки. Возле каждого дома стоял факел на длинной ножке. Кримеры удивленно смотрели на нас, их глаза светились в темноте. Днем они спали, а ночью их жизнь кипела.

Я случайно взглянул на маму-кримера возле которой стояли двое детей. Они пугливо оглядывали меня, я улыбнулся, но мама загнала детей в дом. Самый маленький кример помахал мне рукой.

По земляной дороге мы подошли к большим воротам, за которыми скрывалось МГПК. Это походило на три больших муравейника, соединенных проводами из каждого отверстия, по которым кримеры ловко перекатывались из одного здания в другое. Сотни кримеров одновременно хватались за автоматический держатель и поднимались или опускались по нитям на разные уровни, притом не сталкиваясь друг с другом.

Мы подошли ближе к МГПК. Я заметил, что муравейник сделан из очень твердого и плотного материала, вроде кристаллического. Пока я разглядывал местные здоровые кактусы, к нам подошел кример с синей лентой (кримеры не носят одежду, но чтобы отличаться по должности, надевают ленту определенного цвета).

– Вам чем-нибудь помочь? – спросил кример дружелюбно.

– На самом деле мы хотели бы узнать об авторе книги «Грань», – сказал я. Одуванчик стоял справа от меня.

– Пройдемте за мной, – сказал кример. Мы последовали за ним и зашли в один из муравейников. Мы оказались в огромном освещенном помещении с блестящим полом и сверкающими стенами. Кример шел быстро, и мы едва за ним успевали. Это была одна из тысяч комнат, здесь кримеры работали над стихотворениями. Много тетрадей были подвешены к потолку на крепкой нити, и рабочие сочиняли стихи. Здесь было очень громко, как в цехе, кримеры громко сочиняли рифмы, которые переплетались между собой, путались и создавали настоящую бездну стихотворений.

– Нам сюда, – сказал кример.

Мы зашли в узкий лифт (был бы я чуть толще, уже бы не пролез) и встали на шаткую дощечку, которая взмыла вверх. Мы проехали этажей пять и снова последовали за кримером, комнаты сменялись одна за другой, рабочие, словно офисные планктоны, сидели за компьютерами и придумывали сюжет. Никто даже не обратил на нас внимание, они практически в такт поворачивали головой слева направо, перечитывая текст.

В следующей комнате была группа рецензентов, они активно обсуждали каждую книгу и решали, стоит ли ее тиражировать. Кример с оранжевой повязкой стоял возле доски и презентовал книгу, которую группа людей напротив оценивала и делала записи в листочках.

И таких комнат бесконечное множество, комната на проверку ошибок, комната на достаточное использование средств художественной изобразительности, комната художников для обложки. И везде было громко.

Когда мы зашли в кабинет кримера, за которым следовали, то почувствовали тишину. Он сел за большой стол, на нем я заметил фотографию его семьи. Помещение было полупустое, кримеры любили простор. Справа лишь был небольшой шкафчик, а слева четыре высоких стула.

– Прошу садитесь, – сказал кример, мы забрались на стулья. – Как вам известно, все книги, которые вы когда-либо читали, создали мы. Кримеры созданы для этой работы и больше ни для какой другой. Каждый день мы выпускаем лучшие книги, прошедшие отбор, которые потом читаете вы. Именно поэтому самое больше количество библиотек у нас, ведь прежде чем что-то написать, кример должен прочитать много книг. Но с книгой «Грань» произошла отдельная история. И прежде чем приступить к разговору, скажите мне, зачем вам нужно это знать?

– Могу ли я доверять вам? – спросил я.

– На вашем месте я бы никому не доверял. В мире много предателей. Но если хотите довериться, я обещаю сохранить наш разговор в секрете, – ответил кример.

Другого выхода у меня не было.

– Я слышал, что вы недовольны правлением зорких, – начал я.

– Разве можно быть довольным правлением тех, кто ограничивает книгопечатание лишь потому, что некоторые, в сущности, неповторимые книги не приглянулись вышестоящим зорким. Мы теряем прибыль и потраченные ресурсы на эту книгу.

– Тогда возможно вы слышали, что зоркие убивают тех, кто сильно увлечен книгой «Грань?» – спросил я.

– Оно и неудивительно, ведь эту книгу написал не кример. Ее написал человек, – сказал кример.

– Автор этой книги известен? – спросил Одуванчик.

– Имя автора стерто, – ответил кример.

– По моим данным автор мертв. Неизвестно, как он умер? – спросил я.

Кример почесал голову самым длинным пальцем.

– Зоркие говорят, что он умер, это не так. Он скрывается. Не знаю где, не знаю как. Но он точно жив, – сказал кример.

Эта информация удивила нас с Одуванчиком.

– Откуда такая уверенность? – спросил мой друг.