Глава 2

Дмитрий Мурзяк, дознаватель отдела по расследованию убийств по портовому городу Н., как обычно, проспал. Самое противное в его службе – дисциплина, с которой он не дружил с детства.

Лень и частые перепады настроения порождали неудовлетворительные оценки в школе. После, на позитивной волне, он закрывал их пятёрками. В конечном итоге, среднюю школу он окончил с одной тройкой по химии. Удивительная нелюбовь к предмету сочеталась с личным неприятием преподавателя. Выбор института в дальнейшем удачно совпал с пожеланиями матери, воспитывающей его без отца. Дмитрий поступил на юридический, как и планировал, но к немалому удивлению окружающих выбрал уголовное право. Оценил трезво: с его вспыльчивым и неусидчивым характером гражданское просто-напросто не осилит. Офисная работа виделась ему в страшных кошмарах. К тому же ровно относиться к людям он не желал. Он до сих пор с детской непосредственностью делил людей на «хороших и плохих», «своих и чужих». Зачастую при работе с фигурантами опирался в первую очередь на шестое чувство.

С таким отношением к жизни и службе дорасти до следователя ему точно не грозило. После нескольких случаев злоупотребления должностным положением удержался в органах исключительно благодаря высокопоставленному бывшему тестю.

В это мрачное сентябрьское утро ему предстоял визит в лесной лагерь «Мечта», рядом с которым вчерашней ночью обнаружили хозяина с явными признаками насильственной смерти. Группа выезжала ближе к ночи, в темноте могли не заметить некоторых деталей. Парни намекали, что медведь постарался. Но протокол требовал довести дело до логического завершения.

Паршивое настроение усугублялось погодой, и ничего хорошего от сегодняшнего дня Дмитрий не ожидал. Лагерь казался заброшенным и безжизненным. Трехдверный старый Паджерик скучал рядом с маленьким деревянным домиком, внутри хозяйки не оказалось. Мелькнула нехорошая мысль, что бедняжка не вынесла горя. Решив не делать поспешных выводов, отправился исследовать территорию.

На берегу заметил одинокую фигуру в сером домашнем костюме, Есения подняла голову к небу, капюшон с заячьими ушками болтался за спиной. Протопал, шурша галькой, чтобы сильно не напугать, но она всё равно не услышала. Подойдя чуть ли не на расстояние вытянутой руки, залюбовался.

Правильной формы аккуратный носик, чуть загорелая кожа на лице оттеняла бледную шею. Наконец, она его заметила, повернула безучастное лицо. От грустных глаз цвета мокрого графита к вискам устремились подлые лучики-морщинки, достаточно пухлые губки обидно поджаты. Маленькую головку обрамляли крупные кудряшки, ровно на один завиток, как раз до половины шеи. Они встряхивались при каждом движении головы, отчего казались живыми и сразу обращали на себя внимание. Дмитрий еле сдержался, чтобы не запустить в них пальцы.

– Здравия желаю, капитан Мурзя́к! – он протянул удостоверение в раскрытом виде.

На Есению это не произвело ровно никакого эффекта, она глядела отрешенно, как будто сквозь него. Неожиданно представил, как она отреагирует, если он обнимет её и начнёт баюкать, как маленькую.

– Мне надо накидать план местности, – капитан чуть коснулся пальцами её руки. – Покажете?

Есения кивнула и двинулась по направлению к лесу.

– Может, вам надо переодеться или закрыть дом?

Но она только покачала головой и неопределенно махнула рукой, вероятно, предлагая следовать за ней. Уже хоть что-то, а то как зомби. Он улыбнулся своим мыслям. Есения, шедшая впереди, не видела странной реакции, она двигалась плавно и мягко, но всё же не бесшумно, как настоящий охотник. И всё равно казалось, что в лесу ей комфортно и привычно. Следуя за ней по пятам, Дмитрий представлял, как накроет её собой в случае стихии.

По небу ползли темные тучи, одна страшнее другой, лес замер перед грозой.

Они успели добраться до места обнаружения Макара. Дмитрий указал на следы волочения, сделал пару снимков на телефон и принялся чертить схему в блокноте. Почувствовал на себе тяжелый взгляд спутницы, когда в горах громыхнуло.

– Пойдемте скорее!

Она опять молча кивнула и быстро зашагала обратно.

Дмитрий отметил, что она ненамного ниже его ста семидесяти шести. Достаточно длинные ноги уже не мягко ступали на тропу, а вдруг замелькали быстрее. Дождь зашумел, но кроны деревьев сдерживали первые капли. Есения накинула капюшон с ушками и побежала. Он представил, что реально догоняет резвого серого зайца. Мелькнула мысль, что женщина, привыкшая жить на природе, бежит вовсе не от дождя. Возможно, от своих мрачных мыслей, от жутких вчерашних воспоминаний. Она неслась, не разбирая дороги, натыкаясь лицом на раскидистые ветки кустов. Дмитрий в форменных туфлях, с непривычки чуть отстал. Как в замедленной съемке наблюдал, как неловко споткнулась о торчащую корягу и плашмя повалилась в кусты Есения. Дмитрий кинулся её поднимать.

Она лежала на правом боку, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Он растерялся и замешкался, соображая, как лучше поступить. Утешение вдов, как ни крути, не входит в служебные обязанности. А дождь уже пробился сквозь ветки и листья, за шиворот скатились первые холодные капли. Есения поднялась, проигнорировав протянутую руку, и рванула быстрее.

Заходя в дом, она даже не оглянулась на Дмитрия, сразу налила чайник и достала какие-то сушеные ароматно пахнущие листья, поставила на стол две кружки, баночку сливового варенья и села боком к столу. Сжатые губы и неестественно сморщенный лоб выдавали эмоции, стекающие по щекам капли мало походили на дождевые. Она съежилась и застучала зубами.

– Помочь вам переодеться? – более глупый вопрос, наверное, невозможно придумать, и капитан уже приготовился к гневной отповеди.

Но она зарыдала, беззвучно и очень трогательно. Как вулкан, который спал много лет и вдруг ожил, накрывая лавой всё живое вокруг. Дмитрий подвинул поближе свободный табурет и усевшись рядом, обнял за плечи. Бурные всхлипы прекратились довольно быстро. И тут вдову прорвало.

– Я не знаю, как теперь жить! – Говорила она, как будто, сама себе сама себе. – Макаша заботился обо мне, оберегал. Продал дом в городе, чтобы построить лагерь. Хватило только на домик… да вон, на палатки для гостей. Лагерь ведь этот – одно название, прибыли от него никакой. Блажь, да и только. Он всё строил сам, рукастый… был. Приезжали в основном местные. Макашины песни послушать, да моих пирогов поесть. Теперь-то как, без мужа… Лагерь одной не потянуть. Детей у нас так и не получилось. И свекровь меня ненавидит.

Дмитрий уже приметил гитару на стене. Сумбурная речь, воспринималась как крик души, похоже, просто настало время выговориться. Возможно, не подвернись он, она бы сейчас сидела и говорила в пустоту. Его не это пугало, в процессе нескончаемого монолога создавалось ощущение, что не по мужу она убивается, а больше себя жалеет.

Глава 3

Есения сидела на кровати, свет от подгрызенной с одного бока луны пробивался сквозь тюль. Сердце отстукивало не хуже чёткого метронома, горло сдавило. Покойный явился во сне. Привиделось, что рассматривала рваное тело в траве, а он резво дёрнул рукой. Она закричала и проснулась. Только кошмаров сейчас и не хватало. Для полного спектра эмоций. Сон прошел, но страх остался. Есения перебралась на диван с любимой кулинарной книгой в кожаном переплете. Девять лет назад Макар подарил на тридцатилетие. Листая рецепты, она обычно успокаивалась, но не сегодня. Сон не желал испаряться.

Она не слишком верила в приметы и присматривалась к знакам Вселенной. Но и не отрицала с пеной у рта существование чего-то неуловимого, обычному сознанию неподвластного.

Каждый следующий день Есения названивала в отдел. В четверг, наконец-то, ответили, что тело можно захоронить. Вспомнилось, как смешной остроносый худенький капитан с большими глазами приехал с утра в четверг лично сообщить, что смерть Макара идентифицировали как несчастный случай. В схватке с хищником победил сильнейший.

Они тогда посидели немного на берегу реки и он уехал, не находя предлога задержаться. А она не решилась его останавливать, хотя очень хотелось, она прекрасно понимала, что подобные визиты не входят в рамки должностных обязанностей дознавателя.

Все заботы по похоронам взяло на себя агентство, ей осталось только забрать справку и заехать в офис, чтобы обговорить нюансы. До субботы не успевали, договорились на понедельник, двадцатое сентября. То, что это день её рождения, Есения сообразила, лишь, когда вернулась в лагерь. Остаться в своей городской квартире даже мысль не мелькнула. Пока ещё вполне тепло, ближе к ноябрю и подумает.

***

Не выспавшаяся ночью Есения задремала на деревянном шезлонге перед домом, закутавшись в колючий верблюжий плед. Разбудил звук мотора, но глаза открывать не хотелось. Размечталась, что приятный капитан с коротким ежиком цвета льна заехал по привычке навестить перед завтрашними похоронами. Звук приближающихся шагов заставил очнуться. По тропинке шли двое, незнакомая блондинка в темных очках и мальчик, лет десяти. Глаза и брови ребенка отчего-то напомнили покойного мужа. Возможно из-за непослушных тёмных вихров, никак не желавших укладываться в причёску.

Есения поднялась, яркое солнце светило в лицо. Даже сощурившись, рассмотреть посетительницу толком не удавалось.

– Здравствуйте, – мальчик по-взрослому протянул руку. – Меня зовут Филипп. Можно просто Фил.

– Есения, – она нежно обняла его уже достаточно большую кисть двумя своими. – Можно просто Сеня.

– Тётя Сеня! – хмыкнула мать.

– Если вы не против, я осмотрю лагерь? – спросил Фил, глядя на Есению.

– Конечно, – она гостеприимно повела рукой в сторону. – Не боишься?

– Ни капельки, – он потопал к берегу.

Сеня с нежностью глядела ему вслед. У них с Макаром вполне мог уже вырасти такой сын. Или даже старше. Она любила детей и умела находить с ними общий язык. Тринадцать лет проработала в школе поваром.

Спустя три года после свадьбы свекровь обвинила её в бесплодии. Постоянно подначивала, сожалела об отсутствии внуков. Хотя, по мнению Есении, она вполне была счастлива в своём архиве. Впрочем, она и сейчас там обитает, явно с удовольствием перерабатывая. Она с трудом представляла Ва́рвара в роли бабушки. Хотя и прошла тогда полное обследование. Врачи развели руками и сообщили, что все анализы в норме. Подумала, что дело в Макаре, но сказать ему об этом так и не решилась, оставив в тайне визиты к врачам. Поднимать этот вопрос с мужем показалось постыдным. В конце концов, они оба смирились с бездетностью.

– Сенька, ну, ты чего, уснула? Привет, что ли!

Странная тётка сделала попытку обняться, Есения увернулась. Теперь уже она стояла лицом против солнца, предоставив возможность Есении себя рассмотреть. Узнавание пришло вместе с очередным выпадом приехавшей: – Я Лера! Неужто, так сильно изменилась? – она приподняла очки.

– Валерия Воронцова, надо же! Выглядишь шикарно, – теперь Есения её откровенно и с интересом разглядывала.

– Профессия обязывает, лицом зарабатываю, – она заметила губы Есении, медленно растягивающиеся в язвительной усмешке. – Ничего смешного, пою я. В кабаках, – добавила она, предвосхищая очередной вопрос.

– Лицом что ли поёшь? – не унималась Есения.

– Много ты понимаешь в своей тайге! – похоже, Лера начала заводиться. – Это в оперу ценители ходят, голос слушать, моя публика больше на морду пялится.