Юля

Жизнь прекрасна! Да-да, я готова утверждать это даже в понедельник, в восемь утра, трясясь в переполненной маршрутке. Отдавленная нога тихо ноет, дышать трудно, поскольку девица справа чавкает жвачкой, а парень слева переборщил с парфюмом, но это такие мелочи! К тому же, никто не терзает мои уши слезливыми песнопениями о суровых буднях правонарушителей, а ведь еще совсем недавно почти любая поездка в маршрутных такси сопровождалась изощренными аудиопытками.

Обычно я по утрам не столь терпеливая и благожелательная, но сегодня ничто не может испортить мне настроения. Все потому, что сегодня истекает мой испытательный срок. Несколько рабочих часов – и я полноправный член коллектива ЗАО «Атлант». В пятницу начальница сказала, что вполне мной довольна и велела подготовить соответствующий приказ. Моя душа как воспарила на седьмое небо от счастья, так с тех пор оттуда не спускалась.

Конечно, мне бы хотелось начать жизнь в новом статусе прямо с понедельника, но ничего не поделаешь. Как говорят, нам бы еще день продержаться. К счастью, рабочие дела у меня в полном порядке, никаких катаклизмов не предвидится, так что насчет «продержаться» – это я только так, для тонуса.

Я заблаговременно продвигаюсь к выходу и выбираюсь из автобуса без потерь. Сразу за остановкой – высоченное офисное здание, два этажа которого занимает фирма, в которой я работаю три месяца без одного дня. Прежде я работала в том же здании, но в другой организации, а еще раньше трудилась в небольшой конторе на противоположном конце города.

Не подумайте, что я прыгаю с места на место, ничего подобного. Свою карьеру я распланировала уже давно, и четко придерживаюсь плана. Три года назад я закончила юрфак, на котором, к сожалению, проторчала лишний год. На третьем курсе меня угораздило подхватить бронхит перед самой зимней сессией. Поглощенная учебой, я не отнеслась к недугу с требующейся серьезностью, в результате чего оказалась в больнице с воспалением легких. Выздоравливала я медленно, но все-таки выкарабкалась и собралась как следует приналечь на занятия, но этому категорически воспротивилась мама-Марта. Она настояла на том, чтобы я взяла академический отпуск и отправилась долечиваться в санаторий. В общем, год пропал. Осенью я вернулась на третий курс и больше осечек не допускала.

Училась я довольно хорошо, хоть и терялась на фоне звезд факультета, умеющих полемизировать без устали. Я в ораторском искусстве не преуспела, поэтому в адвокаты никогда не рвалась и видела себя, скорее, юристом коммерческой организации. Работа с документами, консультирование и сопровождение сделок – это мне и по душе, и по способностям.

Дипломную практику я проходила в строительной фирме Майиного папы, где не жалея сил носилась по поручениям и тщательно изучала все, что оказывалось в пределах досягаемости. Но, к сожалению, окончание моей учебы совпало с очередным финансовым кризисом. Возможно, дядя Леша и взял бы меня на постоянную работу, но я прекрасно знала, что еще один юрист его организации в условиях кризиса и соответствующего снижения заказов нужен как рыбке зонтик. Поэтому я решила рассчитывать только на себя и через пару месяцев устроилась офис-менеджером в небольшую контору, занимавшуюся полиграфией. А еще через год с небольшим я нашла работу секретаря приемной весьма солидной организации.

Родственники сперва не поняли, почему я решила даже не сменить шило на мыло, а понизить статус, но у меня имелся свой расчет. Там, где я трудилась офис-менеджером, особого опыта я получить не могла, да и шансов на повышение не было. В качестве секретаря генерального директора серьезной развивающейся компании я получила доступ к самым разнообразным документам: договорам, сметам, стратегическим планам; к тому же я знакомилась с важными людьми и вообще держала руку на пульсе. Особенно значимым для меня было то, что фирма занимала только часть огромного офисного здания, в котором находилось еще много других, весьма перспективных организаций, где рано или поздно вполне могла образоваться заманчивая вакансия. Я собрала нужную информацию, осчастливила кадровые службы своим резюме и получила-таки желанный результат: меня взяли младшим юристом в фирму под названием «Атлант».

Я поднимаюсь на лифте на пятый этаж, киваю охраннику, скучающему за своей стойкой, и бодрой походкой устремляюсь по коридору.

Слава небесам, наше руководство не пошло на поводу у всеобщей моды и не засадило персонал в общий аквариум. Каждому отделу выделено свое вполне комфортное помещение. Как обычно, двери в отделы стоят нараспашку, и, проходя мимо, я так и чувствую разливающееся повсюду непривычное для раннего утра возбуждение и оживление. Не удивительно – грядут перемены, причем весьма приятные. Сделка века, последние три месяца подготавливаемая как нашим, так и московским филиалом, вот-вот состоится. Новые масштабы деятельности, расширения, перемещения, повышения и премиальные – еще немного, и все это претворится в жизнь.

В нашем юротделе пять сотрудников, не считая начальницы, и все приходят на службу примерно в одно и то же время, нет ни ранних пташек, ни хронических опаздывающих. Впрочем, с опозданиями у нас строго, запросто можно лишиться премии. Миша, как обычно, возиться с кофеваркой – дозу кофеина, необходимую ему для работы, он набирает только часам к десяти, заместитель начальника Юрий Львович проверяет почту и бегло просматривает новости спорта, Алла пьет чай, а Наташа крутится перед зеркалом.

Я убеждаюсь, что поездка на автобусе не внесла никаких непоправимых изменений в мой облик, привожу в порядок слегка перекошенную блузку, проверяю надежность прически и, покончив с этим обязательным ритуалом, устраиваюсь за своим столом. В этот момент телефон зама начинает трезвонить.

Первым делом Юрий Львович выразительно смотрит на висящие над дверью часы, стрелки которых показывают без пяти девять, затем строит несколько гримас, демонстрирующих публике все, что он думает по поводу столь ранних звонков, и только после этого поднимает трубку.

– Безруков, – буркает Юрий Львович, и вдруг его глаза расширяются в непритворном изумлении. Он как будто собирается что-то сказать, но так и замирает с разинутым ртом. Из трубки уже давно несутся короткие гудки, а Юрий Львович все смотрит на неё с недоверчивым, вопросительным выражением. Затем поворачивается ко мне.

– Юль, – произносит он слегка неуверенно, – господин Железнов изволили лично позвонить и повелеть, чтобы ему немедленно были доставлены все бумаги по Гамбургу вместе с юристом, который ими занимался. То есть, чтобы этот юрист их доставил.

Позвольте, юрист, который курировал договоры с Гамбургом? Так это же я! Получается, я должна идти к Железнову? Одна?

– Интересное начало, – хмыкает Миша. – Выходит, начальники у нас больше не котируются, а исполнители должны быть всегда в тонусе? А Юля первая попадает под раздачу? Юль, а ля гер, как говорится!

– Но пасаран, – рассеянно отзываюсь я, пребывая в высшей степени озадаченности. Что значит «все бумаги», рабочая переписка, что ли?

– Юль, надо идти, – напоминает Юрий Львович. – Железнов ясно дал понять, что ни я, ни Елена Станиславовна ему не нужны. К тому же Елена в мэрию уехала…

– Конечно-конечно, я иду, – поспешно говорю я и хватаю папку с документами. – Посмотрю, что там за новое руководство. А то в четверг только тень мелькнула…

– Это была очень выразительная тень! – вставляет Наташа.

Я смеюсь вместе со всеми и вообще стараюсь выглядеть уверенно, хотя у меня немного трясутся руки пока я отбираю нужные файлы – чертов зам заразил меня своей нервозностью.

Впрочем, если подумать, что особенного случилось? Руководству требуются документы, составляющие важную часть той сделки, о которой я упоминала. И вполне логично, что Железнов хочет иметь под рукой человека, который может дать необходимые пояснения. Я эти договоры почти наизусть знаю, так что не о чем беспокоиться. А своим намерением общаться с непосредственным исполнителем Железнов, возможно, хочет продемонстрировать демократичный подход и близость к подчиненным. Полагаю, именно к такому стилю он привык во время своей работы в Германии.

Георгий Дмитриевич Железнов – новое для нас лицо. Для нас, но не для организации в целом. Когда-то он трудился в московском филиале, потом несколько лет проработал за границей, и недавно его снова заманили в «Атлант». Около трех месяцев он провел в Москве, а теперь прибыл к нам в качестве директора по развитию. В прошлый четверг он вместе с гендиректором обошел кабинеты и был официально представлен сотрудникам, вследствие чего всякая работа, во всяком случае на нашем этаже, была приостановлена как минимум на час. Мужчины, в том числе и те, кто сроду не прикасался к сигарете, дружно захотели получить порцию никотина, а дамская часть коллектива испытала настоятельную потребность утолить жажду в компании ближайших коллег. Уж не знаю, что именно обсуждалось в курилках – возможно, неприличная молодость нового начальника, – а вот распитие чая сопровождалось восторгами по поводу привлекательной внешности и неженатого статуса господина Железнова.

В пятницу все утихли и стали ожидать свершений Железнова на деловом поприще, дабы вынести ему окончательную оценку. Судя по всему, я дождалась первой.

Со стопкой документов в руках и маской официальности на лице я вхожу в приемную на шестом этаже. Там уже толпится несколько человек, но Таня при моем появлении сразу кивает на кабинет Железнова. Я успеваю заметить, что это производит определенное впечатление на окружающих, и чувствую, как у меня слегка перехватывает дыхание.

Хватит, юрист не должен быть таким нервным. Я спокойна, я совершенно спокойна. Я энергичная деловая женщина, я ответственный, квалифицированный специалист, я хорошо выполняю свою работу, я готова к диалогу на любом уровне…

Уф, кажется, отпустило. Сделав глубокий вдох, я открываю тяжелую дверь и решительно шагаю внутрь.

Георгий Дмитриевич сидит за огромным столом темного дерева. Перед ним компьютер, рядом ноутбук, планшет и смартфон. Скрип двери заставляет эту жертву электронизации оторваться от монитора. Слегка поджав губы, Железнов рассматривает меня. Не могу сказать, что с удовольствием. Наоборот, как-то тяжело и даже мрачно.