На следующий день, перебирая закрома своей квартиры, Наталья Ильинична наткнулась на сундучок, доставшийся ей от собственной бабушки, очень тяжелый, поскольку и емкость, и крышку выточил дед из цельных кусков дерева без особых украшений, если не считать кривоватой загогулины возле замка. Это самое дерево сундучка было отполировано временем и человеческими руками до густо-медового цвета. Бабушка Натальи Ильиничны долгое время работала на фабрике елочных игрушек, а потому украшения на елку и для семьи делала сама. Конечно, она не выдувала в домашних условиях стеклянных шаров и сосулек. Во времена ее молодости таких шаров не выдували даже и на фабрике. Игрушки на елку делали из прессованного картона и проклеенной ваты. Наталья Ильинична хорошо помнила ватную снегурочку со свекольным румянцем и ватного же полосатого кота. В детстве она их любила как-то особенно сильно.

Когда Наташа начала ходить в школу, бабушка придумала для внучки и ее подружек кукольный театр. Разумеется, кукол для театра она тоже делала сама. Сначала шила их из обрезков ткани, а лица красиво вышивала гладью нитками-мулине. Потом там же, на фабрике, которая начала расширять свой ассортимент, ее научили делать кукольные головки из папье-маше. Артисты кукольного театра стали еще выразительнее. Три куклы, которых особенно любила маленькая Наташа, так и хранились в этом сундучке. Одной из них была Фея Цветов с веночком на голове. Другой – Пионерка с косичками и алым галстуком на шее. Третьим был Прекрасный Принц из сказки о Золушке. Сама Золушка почему-то потерялась. Но Наталья Ильинична не жалела. Золушка, обряженная в серые некрасивые тряпицы, любимицей не была. Даже когда она превращалась в принцессу, бабушка просто набрасывала на ее рубище белый тюлевый лоскуток. Когда разыгрывался спектакль, маленькая Наташа, конечно, сочувствовала Золушке и очень хотела, чтобы ее, такую серую и замурзанную, полюбил Прекрасный Принц, но когда представление заканчивалось, с этой куклой отдельно никогда не играла. Да и зачем? У нее же есть Фея, Принц и Пионерка. Без серенькой, как мышка, Золушки вполне можно обойтись.

Наталья Ильинична сначала вынула из сундучка Прекрасного Принца, поскольку когда-то любила его больше всех, и ужаснулась. Принц оказался кошмарен! Лицо сохранило первоначальный красно-кирпичный колер, будто у него очень сильно поднялось кровяное давление. Глаза походили на синих пауков с черными махристыми лапами, а крупный кровавый рот сделал бы честь самому злобному вурдалаку. Фея Цветов в паре с Пионеркой выглядели не лучше. Если бы Наталья Ильинична верила в сверхъестественное, то подумала бы, что куклы удивительным образом состарились вместе с ней и лица их стали так же отвратительны, как у хозяйки. На самом деле они, конечно же, такими и были, просто дети умеют любить и безобразные игрушки, наделяя их в своем воображении самыми прекрасными чертами. Этот сундучок Наталья Ильинична не доставала из кладовки с тех самых пор, как… Впрочем, лучше не вспоминать ту самую пору. Она давно запретила себе всякие будоражащие душу воспоминания. В этот день вместо этого сундучка она искала в кладовке старые, но все еще аккуратные бурочки, которые убрала туда с окончанием зимы. В квартирах давным-давно отключили отопление, а на улице завернул такой черемуховый холод, что у Натальи Ильиничны сильно мерзли ноги. Но, вытащив на свет бабушкиных кукол из сундучка, она напрочь забыла про свои холодные ноги, потому что ее вдруг осенила гениальная идея.

Да! С одной стороны, в вульгарно сверхъестественное она действительно не верила. С другой – в определенных ритуальных действиях видела что-то необъяснимо влияющее на судьбу. Возможно, то, что неоднократно повторяется, наслаивая и наслаивая одинаковую энергетику, изменяет действительность, рождает что-то иное, выворачивает наизнанку. Наталья Ильинична опять вспомнила знаменитый портрет Дориана Грея. Такового ей, конечно, никогда не заполучить, но можно попробовать сделать другое… А вдруг получится? Как же не хочется стареть дальше, превращаясь во все более уродливый персонаж… Как хочется помолодеть… хоть чуть-чуть…

Больше не размышляя и забыв про холод на улице, Наталья Ильинична оделась по-летнему и поспешила в соседний книжный магазин, где продавались еще и канцелярия, и разные сопутствующие товары. Там она купила несколько воздушных шариков, стопку самой тонкой бумаги для письма, клей, краски и кисточки. Она отлично помнила, как бабушка делала головки кукол из папье-маше. Возможно, что «папье», которое она купила, не слишком годится для изготовления кукол, но она ж не на выставку собирается нести свое изделие. И не на продажу… В том, что у нее все получится, Наталья Ильинична нисколько не сомневалась.

Весь день она делала кукольную головку. Слегка надула шарик до размера средней картофелины, а потом начала обклеивать его кусочками бумаги, слой за слоем, слой за слоем. К вечеру полученная головка просохла. Наталья Ильинична вытащила из нее сдутый шарик и покрыла ее поверхность белой гуашью. Потом, добавив в белила каплю красной краски, получила нежный розовый цвет. Им она еще раз покрыла кукольную головку и, не без отвращения взглянув на кирпичного Прекрасного Принца, похвалила себя за сообразительность. Кукольное лицо она рисовала с особым удовольствием, и оно получилось куда симпатичнее, чем у Феи Цветов и Пионерки. После этого можно было приступать к самому главному – к паричку!

Наталья Ильинична достала коробку с нитками. С давних времен у нее там хранились моточки шелка для вышивания гладью. Когда-то она этим увлекалась. Голубовато-серебристый шелк показался идеальным! Она настригла ниточек одинаковой длины и приложила к кукольной головке. То, что надо! После этого прошла в ванную и, глядя на себя, старую и уродливую, с таким же отвращением, с каким только что смотрела на Прекрасного Принца, взяла ножницы и отстригла прядь седых бесцветных волос. Вернувшись в комнату, она смешала серебристые шелковые нитки со своими волосами и наклеила их на головку куклы. Получилось не слишком красиво, но Наталья Ильинична не огорчилась. Она сняла почти не поблекший веночек с головы бабушкиной Феи Цветов и приклеила на головку своей куклы. Получилось отлично! Ну, а сшить тряпичное тельце и обрядить его в платье – это сущие пустяки по сравнению с изготовлением головы. Сначала Наталья Ильинична хотела отложить эти «пустяки» на утро, но, чувствуя зуд в пальцах, возбуждение во всем организме и сообразуясь с народной мудростью, решила не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

Она провозилась до трех часов ночи, зато кукла вышла на славу. Наталье Ильиничне даже показалось, что та похожа на нее в молодости, что, безусловно, шло ей в плюс. Посадив собственноручно изготовленную красавицу на прикроватную тумбочку, чтобы начать любоваться ею сразу с утра, пожилая женщина рухнула на постель, не раздеваясь, и мгновенно провалилась в тягучий странный сон. Ей долго снились какие-то руины, заброшенные дома, безлюдные улицы. Потом она увидела себя, пытающуюся снять свое лицо, как маску. И у нее это получилось. Она отбросила прочь содранный кусок мерзкой плоти и принялась искать зеркало, в котором можно разглядеть себя, вновь молодую, а потому прекрасную. Но дома стояли пустыми, пыльными и заброшенными. В них не было даже мебели, не то что зеркал. В одном доме перерожденная Наталья Ильинична догадалась зайти в ванную комнату. И там, над сохранившейся, хотя и треснувшей пополам, раковиной наконец сверкнуло вожделенное зеркало. Женщина подошла к нему, намереваясь заглянуть в его серебристую глубину, но… проснулась. Первым, что попалось ей на глаза, была сделанная вчера кукла. Наталья Ильинична вздрогнула, будто и впрямь увидела себя в зеркале из собственного сна. Кукла уже не показалась такой красавицей, как ночью, но она явно похожа на нее. И это куда важнее и нужнее, чем красота лица.

Взглянув на часы, Наталья Ильинична ужаснулась: уже полдень. Она никогда не просыпалась так поздно. Впрочем, ничего удивительного. Полночи работала не покладая рук. Наскоро позавтракав и кое-как приведя себя в порядок, пожилая женщина поспешила в магазин, неся в сумке только что изготовленную куклу. В кондитерском отделе не было никакой, даже самой маленькой очереди. Красотка-продавалка нагло разглядывала яркий глянцевый журнал, вместо того чтобы, к примеру, вытирать пыль с полок в отсутствие покупателей или хотя бы покрасивее расставить коробки с конфетами и сухими тортами. Наталья Ильинична, скроив самую кроткую физиономию, подошла к витринам. Продавщица тут же отложила журнал и, приветливо улыбнувшись, опять спросила:

– Что вы хотите, бабушка?

Наталья Ильинична встрепенулась не только от ненавистного «бабушка», а еще и от того, что, похоже, второпях забыла на кухонном столе кошелек. Она полезла в сумку, пошарила там, но, кроме куклы и очков, ничего не обнаружила. Впрочем, это тоже кстати. Она же только вчера купила себе и зефира, и халвы. Зачем зря тратить деньги!

– Ой, доченька… а кошелек-то я и забыла… – прогнусавила она, потом выразительно махнула рукой, согнув ее как можно более гадким крючком, и добавила, сладко улыбнувшись и намеренно перейдя на «ты»: – Ну ничего… В другой раз куплю… А ты лучше погляди, что я тебе принесла… Ты всегда так добра к нам, пенсионеркам… Я вот тебе куколку смастерила… Возьми! На добрую память!

И вытащила из сумки свою куклу. Продавщица ярко улыбнулась, охнула и, взяв ее в руки, радостно произнесла:

– Какая милая куколка! Очень необычный подарок! Я обязательно буду его хранить и вас вспоминать! Большое спасибо, бабушка!

Проглотив очередную «бабушку», Наталья Ильинична улыбнулась еще слаще:

– Ну вот и ладно! До встречи… Еще приду… с деньгами-то…

Не без труда выдержав неделю, Наталья Ильинична отправилась в магазин. Она сначала купила в молочном отделе сыру и масла, а в хлебном – белый батон и только после этого направилась в кондитерский. Встала в очередь из четырех человек и только тогда подняла глаза на продавщицу. Ее лицо, совсем недавно еще бело-розовое, как зефир, было нездорового лимонного цвета, под глазами набрякли сизые мешки, а от носа к губам пролегли две скорбные складки. Сердце Натальи Ильиничны забилось набатным колоколом, собирающим на пожар. Неужели… Не может быть… Впрочем, почему же вдруг не может… если результат налицо… то есть… без всяких аллегорий – прямо на лице ранее чрезмерно словоохотливой и красивой продавщицы…

* * *

Сидя в такси, Лариса размышляла, сколько денег можно занять у Артура. Вообще-то он вполне может выложить ей сразу всю сумму, необходимую для покупки куклы, но тогда ей придется отрабатывать ее в его постели месяца два, на что еще сегодня утром никак не рассчитывала. Конечно, Артур будет рад, если она вообще не станет отдавать эти деньги, что означало бы закрепление ее, Ларисы, за ним на неопределенное время, если не навсегда. Но она должна отдать, поскольку не хочет быть ему обязанной, и это позволит оставить его при первом же удобном случае.

Лариса посмотрела в окно на проносящийся мимо город и попыталась сообразить, что ее не устраивает в Артуре. Вроде бы все устраивает… И собой пригож, и неглуп, и при деньгах, и при жилплощади, да еще и любовник хороший. И что ей неймется? Вряд ли она найдет кого-то лучше! Тогда, может, перестать кочевряжиться, взять да и связать с ним свою жизнь? А что? Давно пора! Скоро уже тридцать шесть. Еще немного… и ребенка уж не родишь. А нужен ли ей ребенок? Лариса представила, как сопливый и слюнявый ребенок тянется своими замурзанными ручонками к ее любимой Лизи, и ее передернуло. Нет! Она так и не созрела для материнства. А вдруг никогда не созреет? Ну и что? Пусть плодят себе подобных те, кому больше заняться нечем!

Оставаясь в задумчивости, у самых дверей в подъезд Артура Лариса столкнулась с молодым мужчиной и внутренне вздрогнула. Ого! Типаж! Тот самый, с которым она, возможно, и не особенно кочевряжилась бы… Она сразу отвела глаза, потому что этот типаж вряд ли тут же раскошелится на куклу, даже если она прямо в подъезде падет к нему в объятия. Нечего глазеть на типажи, когда ее ждет щедрый и красивый любовник. И Лариса смело сделала шаг вперед. Молодой мужчина тоже шагнул, и они опять столкнулись, при этом Лариса всем телом ощутила исходящий от типажа жар. Да-с! Если бы не кукла… можно было бы… А, собственно, что можно было бы? Лариса не успела ничего придумать на сей счет, потому что услышала:

– Простите… Проходите, пожалуйста. Я только после вас…

Лариса величественно кивнула, вошла в подъезд и остановилась возле лифта. Мужчина, естественно, встал рядом. Зайти в кабинку им пришлось вдвоем.

– Вам на какой? – опять услышала замешкавшаяся Лариса и поспешила ответить:

– На пятый.

Мужчина нужного ей типажа молча нажал на кнопку с цифрой пять.

На пятом этаже он вышел вместе с ней. Когда Лариса подошла к дверям квартиры Артура, за спиной раздался легкий свист. Она жадно обернулась. Типаж улыбнулся и весело сказал:

– Удивительное дело: нам, оказывается, нужно в одну квартиру!

Лариса не успела ответить, потому что дверь отворилась и в проеме показался Артур.

– О! Да вы парой! – воскликнул он. – Уже познакомились?

Лариса отрицательно покачала головой.

– Ладно. Проходите. Сейчас выпьем за знакомство.

В большой кухне Артура стол уже оказался накрыт. По пластиковым контейнерам, из которых он не счел нужным выкладывать яства на тарелки, было ясно, что все куплено в магазине. Но на плите исходила аппетитным паром картошка. Лариса почувствовала, что проголодалась. Она пошла в ванную вымыть руки, одновременно размышляя, хорошо или нет, что она сегодня не единственная гостья Артура. С одной стороны, хорошо. Она как бы отметится у него, а оставаться на ночь не обязательно. Сославшись на какие-нибудь дела, можно будет уйти раньше гостя. С другой стороны, плохо, потому что не поговоришь про деньги. А с третьей… да, есть еще и третья сторона… Уходить раньше гостя ей пока не хочется, потому что он ей явно нравится. Да. Надо себе в этом признаться окончательно и бесповоротно. Незнакомец чрезвычайно мужественен и брутален: яркий кареглазый брюнет со смуглой кожей и подбородком, синим от жесткой щетины, до конца, видимо, не поддающейся никаким бритвенным станкам нового поколения. Артур против него как-то жидковат, хотя так же яркоглаз и темноволос. Но совершенно неизвестно, хорошо или плохо то, что ей понравился его приятель…

Когда все уселись за стол, наконец, выяснилось, что незнакомца зовут Виктором и что он – бывший одноклассник Артура.

Мужчины принялись вспоминать школьные годы, Лариса почти не встревала в их разговор, налегая на картошку с мясными и рыбными деликатесами. Они пытались втянуть ее в свой диалог, но ей разговаривать не хотелось. Она думала о кукле и о деньгах, которые надо непременно на нее насобирать. Встрепенулась она только тогда, когда Виктор назвал Артура Турком.

– А почему вдруг Турок? – с удивлением спросила она, не донеся до рта вилку с наколотой на нее мидией.

– Да… так… долго объяснять… – отмахнулся от вопроса Артур.

Виктор посмотрел сначала на друга, потом на Ларису, что-то, видимо, для себя понял и несколько саркастически усмехнулся. Лариса ответила ему полупрезрительной улыбкой. Что он себе позволяет! Думает, что завел себе синий подбородок, так все женщины прямо свалятся к его ногам! Ага! Как бы не так!

Настроение резко испортилось. Лариса даже не могла разобраться, от чего именно. Ну, не от взгляда же этого Виктора! Может быть, оттого, что из-за него нельзя начать разговор о деньгах? Как-то все нескладно выходит… И зачем она сидит тут, трескает мидии, которые не особенно любит, слушает мужские разговоры и воспоминания, которые ей совершенно не интересны?

Запив очередную мидию минералкой, Лариса отложила вилку и встала из-за стола:

– Пожалуй, я пойду… – Потом перевела взгляд на Артура и добавила: – Только без обид, ладно? Вам надо поговорить, а я только мешаю…

– Какие могут быть обиды! – отозвался Артур и тоже непонятно улыбнулся, а Виктор тут же добавил:

– Вы нам абсолютно не мешаете! И даже напротив…

Он не договорил, потому что Лариса обожгла его гневным взглядом и пошла к выходу. Артур проводил ее до дверей, даже сочно чмокнул в щеку, но уговаривать остаться не стал. «Чтоб вы оба провалились!» – подумала она и сама захлопнула дверь, чуть не прищемив Артуру пальцы. Выйдя из подъезда, задумалась. Что лучше сделать? Поехать домой и забыть на сегодня про все и вся или отправиться к подруге Таньке, чтобы попытаться подзанять денег? Нет… пожалуй, не к Таньке… хватит на сегодня мероприятий. Достала мобильник и вызвала такси, чтобы ехать домой. Машина подошла довольно скоро. Видимо, находилась где-то поблизости. Лариса уже села в салон, когда послышался звук отворившейся двери подъезда. Она хотела назвать свой адрес, но тот, кто вышел из дома Артура, вдруг резким движением распахнул дверцу машины, плюхнулся на переднее сиденье рядом с водителем и назвал совсем другие координаты. Потом Виктор, которого Лариса, конечно, уже узнала, повернулся к ней и сказал:

– Надеюсь, ты не возражаешь?

Она, резко откинувшись на спинку и смерив его свирепым взглядом, решила не возражать. Не разыгрывать же перед таксистом сцены. Ей очень хочется, например, треснуть этого Виктора по физиономии, но не в такси же! Придется ехать туда, куда он собрался ее везти. Но уж там-то он свое получит! Какое он имеет право обращаться к ней на «ты»!

Виктор чуть помедлил, будто выслушивая ее внутренний монолог, потом сказал:

– Я так и думал! – и, обращаясь уже к таксисту, произнес: – Трогай, шеф!

Всю дорогу они молчали, хотя путь оказался неблизким. Кроме того, пришлось два раза постоять в пробках. Лариса сжимала и разжимала кулак правой руки. Она прямо чувствовала колючесть щеки Виктора, которому она непременно влепит пощечину, как только они выйдут из машины и та отъедет.

И когда такси, высадив их, тронулось с места, она с удовольствием размахнулась, но приятель Артура молниеносным выпадом перехватил ее руку и тихо сказал в ухо:

– А вот этого никогда больше не делай!