Глава пятая. Одна и без оружия

Сказать, что праздник по поводу повышения в звании Павла и Андрея удался, я бы не могла. Казалось, произошло то, чего они оба давным-давно ждали, к осуществлению чего приложили массу усилий, и теперь просто наслаждаются самой возможностью расслабиться и ни о чем не думать. Во всяком случае, разговор за столом не клеился, говорила только жена Павла, Елена, а я этот разговор поддерживала, хотя тема меня не слишком вдохновляла. Елена жаловалась, что вынуждена была уволить очередную домработницу и теперь непонятно, как справляться с делами. Она же – беспомощный инвалид.

– А за что вы ее уволили? – поинтересовалась я из чистой вежливости.

Ответом мне послужил темпераментный монолог о «сороке-воровке», которая не только крала всякие мелочи типа шампуня или дорогой колбасы, но еще и регулярно прикладывалась к запасам спиртного хозяина. Сама Елена, в принципе, не пила, но ущерб, нанесенный «бару Павлуши», привел ее в ярость, и прислугу выставили вон.

– Откуда вы ее взяли? – возник у меня уже закономерный вопрос. – Не с улицы же?

– Почти! – фыркнула Елена. – Из соседнего поселка. Они там все поголовно без работы сидят, так что место домработницы для них – манна небесная. Не ценят… Когда она стащила у Павлуши сувенирную ручку, буквально на моих глазах…

– Ты что, не запираешь кабинет, когда уезжаешь на работу? – спросила я Павла.

По прежним временам я помнила, что Володя, кому принадлежал кабинет, никогда не оставлял его открытым, даже если просто спускался в кухню или гостиную. Согласна, это тоже не вполне нормально, но зато надежно. У Володи никогда ничего не пропадало, да и пропасть не могло.

– У меня сейф на работе, – отозвался Павел. – А здесь я важных бумаг не держу. Кто же мог предположить, что домработница будет регулярно наведываться к моему бару?

– А это точно она? По виду не скажешь, что любительница…

Эту домработницу я видела здесь все прошлые разы. Тихая, скромная женщина средних лет, меньше всего похожая на тайную пьяницу. Впрочем, в тихом омуте…

– Ну, не Иван же, – снисходительно обронил Павел. – Он и в дом-то не заходит.

– Обратись в бюро по найму, – посоветовала я. – Пришлют с рекомендациями, профессионалку. Платить, конечно, придется побольше, чем местным жительницам…

Мое предложение осталось без ответа. Ну, взрослые люди, пусть поступают, как считают нужным. Мне стало скучно, я извинилась и сказала, что хочу подышать свежим воздухом. Меня не удерживали.

Майский вечер уже перешел в ночь, но по-прежнему было тепло, хотя звезды высыпали – как в августе. Я медленно пошла по главной дорожке, подсвеченной стоячими фонариками, к пруду, где по-прежнему стояли садовые качели-диван. Села и бездумно уставилась на воду: вот в этом пруду она хоть и течет, но по кругу, поэтому ничего как бы и не меняется. Точно так же мы сидели тут с Мариной и шушукались о всяких девичьих секретах. Да какие это были секреты – смех один. Это потом пошли сплошные тайны…

Как бы в подтверждение этих мыслей, мне почудилось, что в саду кто-то есть. Точнее, почти бесшумно идет по одной из дорожек. Шаги были легкие, но ночь была такой тихой… Потом открылась какая-то дверь и раздались неразборчивые голоса: по-моему, женские. Молчание, снова приглушенные голоса, звук закрывающейся двери, звук удаляющихся шагов, чуть более громких. Чертовщина какая-то. Глюки у меня, что ли, начались? Калитка у главного входа явно не открывалась, звук у нее довольно специфический, потому что замок – электронный с дистанционным управлением. И звонком, между прочим, никто не пользовался…

И тут я снова услышала шаги. На сей раз более твердые, уверенные, которые явно направлялись ко мне. Только не от дома, а как раз от главного входа. Неужели все-таки кто-то здесь есть?

– Картина «У омута», – услышала я мужской голос за своим плечом и подскочила от неожиданности так, что чуть не свалилась с качелей.

Секунду спустя я узнала и голос, и его обладателя. Иван плюхнулся на качели рядом со мной и тут же закурил. Я подождала, пока сердцебиение прекратится, и тоже полезла в карман за своими табачными палочками.

– Веселишься? – снова нарушил молчание Иван. – В теплой, дружеской компании, с любимым мужчиной…

От Ивана слегка, но все-таки ощутимо тянуло пивком. Всегда терпеть не могла этот запах.

– Зачем ты выпивку из бара таскал? – спросила я, подчиняясь внезапному импульсу.

– Из какого бара? – без тени удивления и очень спокойно задал он ответный вопрос.

– Из хозяйского, естественно. Из-за тебя горничную уволили, между прочим. Пари держу, ты входил в дом через заднюю веранду.

– Вот ты такая умная, с тобой поговорить – чистое удовольствие. Сама все знаешь, сама все рассказываешь. Сразу видно мэтра детектива.

– Если уж ты хочешь беседовать на иностранным языке, то женский род будет – мэтресса. Но ты торопишь события, я пока еще только учусь.

А вот Иван французскому не учился, поэтому не знал, что слово «мэтресса» на этом языке означает прежде всего «любовница», а потом уже все остальное. Я просто отбрехалась, вот и все.

– А я пока только мучусь, – в рифму продолжил Иван. – Знаешь, как тут тоскливо. Делать абсолютно нечего, только следить, чтобы никто посторонний на участок не пролез. Откуда же он пролезет, если моя халупа прямо у входа стоит? Это помимо того, что вокруг всего поселка – своя ограда и охрана на входе. Всего и радости – отлучиться на полчасика в поселок и купить пару банок пива.

– Все так, – согласилась я, – только в данном случае твоя хата с краю.

– В каком смысле?

– В прямом, солнце мое. Северный участок ограды совпадает с общей. А за ним – рощица, овраг и все прочее. Я тут много гуляла в свое время, помню окрестности-то. Еще когда и поселка никакого не было, а несколько профессорских дач стояло.

– Так с тех пор все изменилось.

– Не уверена. Только что слышала около дома два женских голоса. Домработница уволена, я здесь, в доме – только Елена Сергеевна. Допустим, один из голосов ее, тогда чей второй?

– Вот в том-то и дело, – вдруг перешел на шепот Иван, – что здесь происходят странные вещи. Я прошлый раз пытался тебе сказать, но нам помешали. А теперь, кажется, мы одни. Послушай, здесь постоянно кто-то появляется, но я не вижу, ни как они входят, ни как они выходят.

– Они?

– Я не знаю, кто это, даже не могу понять, мужчины или женщины. Появляются не каждый день, но только тогда, когда в доме никого нет.

– Как это – никого? Куда может уйти Елена Сергеевна? Она же дома всегда.

– Так это считай – никого нет. Она из дома почти не выходит. Только когда хозяин возвращается, он иногда вывозит ее на прогулки или сюда, к пруду. Без него она сиднем сидит в своей коляске.

– Ты видел?

Иван немного смутился.

– Ну-у… в общем, когда я заходил… иногда, то в доме никого не было. Домработница ведь уходила в магазин, на рынок, в аптеку. Так вот, в доме при этом было абсолютно тихо и все двери закрыты.

– А ты не боялся, что Елена Сергеевна накроет тебя с поличным?

– Нет. К кабинету нужно подниматься еще на полдюжины ступенек со второго этажа. И пандуса там нет.

– И после этого ты будешь утверждать, что не заходил в дом?

– Ну, милая моя, там же иногда что-то делать нужно. Мне хозяин периодически оставляет список поручений: лампочку поменять, гвоздь забить, кран починить…

– И ты все это умеешь?

– Представь себе.

– Не представляю. Во время нашей совместной жизни ты всегда советовал мне вызвать мастера или самой постараться наладить быт.

– Да? Не помню. Но здесь мне за это приплачивают. Когда деньгами, когда натурой.

– То есть?

– Ну, продуктами, всякими мелочами. Слушай, ты все время сбиваешься на ерунду. Я пытаюсь тебе объяснить, что здесь происходит нечто странное, а ты выясняешь наши отношения в прошлом веке.

– Тогда давай по порядку. Что именно странного происходит? Тебя довольно трудно понять: то в доме никого нет, то туда кто-то приходит.

– Один раз я зашел по какому-то делу и услышал в гостиной голоса. Очень тихие, даже не разобрать, мужчины или женщины и сколько их. Потом шаги в сторону веранды, задней. И тишина. А потом я услышала, как коляска Елены поехала сверху вниз и решил на всякий случай смыться. Я ее боюсь.

– Почему?

– Не знаю. Она как глянет – у меня мороз по коже бежит. И вообще я калек не люблю. Тут есть еще один – наполовину калека, так к нему я бы за миллион баксов близко не подошел бы. Хорошо, что он сидит у себя в доме, только с балкона иногда зыркает.

– Да о ком ты?

И тут Иван, поминутно озираясь и вздрагивая, поведал мне историю того особняка-бастиона, который стоял в стороне от коттеджного поселка. Построил его наш простой российский магнат, удививший широкую общественность тем, что как-то взял, да и уплатил родному государству налоги на сумму в миллион долларов. У него даже не фирма – государство в государстве. Богат невпроворот, при этом страшный, как Квазимодо и Кащей Бессмертный в одном лице. А жена – молодая красотка, которую он держит взаперти и практически никуда не выпускает без солидной охраны. Сам же последнее время сидит на балконе своего особняка, то ли дремлет, то ли караулит кого-то.

– И почему тебя это пугает? – недоуменно спросила я.

– Не только меня: весь поселок. Не этот, буржуйский, а обычный, который в паре километров отсюда. Тамошних жителей ни за какие деньги не заставишь к этому особняку подойти, они утверждают, что люди там просто пропадают. Нанялся, допустим, парень охранником – и пропал. А родным отвечают, что его перевели в Москву, на фирму. Или девушку в горничные взяли – так ее больше никто никогда не видел и не слышал.

– В милицию нужно обращаться с такими проблемами, – сказала я, закуривая очередную сигарету. – А то устроили тут Бермудский треугольник местного разлива. Да и пить, кстати, надо меньше. Это я не о тебе, а о жителях поселка.

– Между прочим, одна баба оттуда в милицию обратилась. С заявлением о пропаже дочери. Через два дня ее дом сгорел, причем, что характерно, вместе с нею. И твоя замечательная милиция все это похерила, списав на несчастный случай. А дочку, естественно, никто и искать не стал.

Если честно, я даже не знала, что Ивану на это все ответить. Буйной фантазией он никогда не отличался, суеверным не был, и уж если напивался, то сначала буянил, а потом просто вырубался. То есть вел себя вполне адекватно. Все эти страшилки были совершенно не в его духе и стиле, тем более что звучали абсолютно неправдоподобно. Всем известно, что в год у нас без вести пропадает примерно сорок тысяч человек – это по официальным данным. А пожаров случается раз в десять больше, в том числе, и с человеческими жертвами. Только связывать эти два явления в логическую цепочку было несколько странно. Для нормального человека, естественно.

– А ты хозяину об этом говорил? – осведомилась я, просто чтобы хоть что-то сказать.

– Зачем? Мне положено сторожить дом и участок, вот я и сторожу. А что происходит за его пределами, меня касаться не должно. Сама же сказала: моя хата с краю.

В этот момент в доме хлопнула парадная дверь и раздались мужские голоса и шаги, явно направлявшиеся в нашу сторону. Судя по всему, Павел с Андреем вышли проветриться. Иван тоже это услышал, по-моему, еще раньше, чем я, потому что в следующую секунду рядом со мной на качелях уже никого не было, точно мне все это приснилось.

– Светуля, ты что тут грустишь у пруда в гордом одиночестве? – весело спросил Павел, подходя поближе. – Скучно тебе с нами?

Впервые он назвал меня этим уменьшительным именем, и я невольно вздрогнула. Так называл меня только один человек, прежний хозяин всего этого великолепия, человек, которого уже больше года не было в живых. А память никак не хотела его выпускать. Будь она неладна, эта самая любовь до гроба и за ним!

– Просто думаю, – как можно спокойнее ответила я. – Как и положено по инструкции: о светлом и радостном. В частности, о вашем с Андреем карьерном росте.

– Он тебе не нравится?

– Старик, она просто еще не привыкла, – вмешался Андрей. – Был майор, все нормально, а тут – раз, и подполковник. А ты так вообще полковник. Настоящий.

Несмотря на некоторую пафосность момента я невольно фыркнула. Во-первых, Андрей был в крайне веселом расположении духа, а это случалось довольно редко, но всегда очень заразительно действовало на окружающих. Во-вторых, я тут же вспомнила бессмертный шлягер нашей Примадонны и окончательно развеселилась.

– Ну вот, совсем другое дело, – тут же констатировал Андрей, садясь рядом со мной на качели и по-хозяйски притягивая меня к себе. – Пашка, я этой девушке предложение сделал, представляешь? И она не сказала «нет».

– Поздравляю, – довольно сухо отозвался Павел, усаживаясь в пластмассовое кресло возле качелей. – Только развестись не забудь.

Веселость Андрея, однако, была совершенно непоколебима. Чем это объяснить, я не знала, поскольку сталкивалась с таким явлением впервые за все время нашего знакомства.

– Не забуду, не бойся. На следующей… нет, через десять дней идем подавать заявление в загс.

Тут уж я, что называется, «выпала в осадок». Какой загс, если у него в паспорте уже стоит соответствующий штамп о браке с другой женщиной? Перепил, что ли?

По-видимому, те же мысли посетили и Павла, потому что он отреагировал молниеносно и адекватно:

– Так. Этому столику больше не наливать. Он и так в большом порядке.

Андрей от души расхохотался:

– Эх вы, умники! Заявление о разводе! Наследничек у меня уже взрослый, в суд идти незачем. Достаточно загса. Слушай, малыш, а давай соединим приятное с полезным.

– В каком смысле? – осторожно осведомилась я.

– Пойдем заодно заявление подадим.

– Не примут, – бесстрастно прокомментировал это намерение Павел.

– Почему это? – как бы даже обиделся Андрей.

– Потому что сначала нужно получить свидетельство о разводе. Это во-первых. А во-вторых, Анна вряд ли обрадуется, если ты придешь с ее, так сказать, преемницей.

– Черт, про Анну-то я и забыл, – огорчился Андрей. – Действительно, не обрадуется. И так скандал будет. Такого повода она не упустит, можно не сомневаться. Когда еще следующий раз увидимся…

– Вечером этого же дня, – так же бесстрастно заметил Павел. – Когда оба вернетесь домой. Если, конечно, ты не намерен переехать к Светлане.

– Пашка, совсем вылетело из головы! Я же комнату снял! Собственную! Так что теперь – кум королю, никто зудеть не будет.

– О присутствующих, надеюсь, не говорят? – великосветским тоном осведомилась я.