– Саша, – ошарашила я супруга вечером, – мне пришла в голову одна мысль…

– Покрасить детскую в апельсиновый цвет?

– Не совсем. Учредить тайную полицию.

– Лиза, ты здорова?

– Более чем. Но до меня доходят слухи, которые мне совершенно не нравятся. Хотелось бы проследить, откуда они появляются.

– И что за слухи? – уже серьезно осведомился Александр.

– Возвести тебя на престол.

– Что за бред?! Зачем меня на него возводить, если я и так – престолонаследник.

– Предварительно устранив твоего отца, – спокойно продолжила я. – А в идеале – и мать. Сиротой в любом возрасте легче манипулировать.

– Лиза, ты меня пугаешь.

– Кто предупрежден, тот вооружен. Ты и сам, наверняка, слышал, что многие при дворе недовольны симпатией императора к Бонапарту.

– Конечно! Я и сам от него не в восторге.

– А почему?

– Он выскочка! – выпалил мой супруг.

– Да, королевской крови в нем нет. Что еще?

– Он пытается стать первым лицом во Франции.

– Верно. Но ведь кто-то должен остановить там кровавую карусель и навести порядок.

– Он слишком воинственен.

– Твой прапрадед Петр тоже не был пацифистом.

– Кем?

Упс. Следи за словами, Елизавета. Некоторые еще не появились, а ты их уже используешь.

– Любителем мира, – поправилась я. – Воевал практически всю жизнь. А его вечный противник Карл Двенадцатый? Ими обоими ты восхищаешься.

– Но разве в истории были случаи, чтобы человек не слишком высокого происхождения…

– Да таким случаям числа нет, – рассмеялась я. – Королями и императорами, правда, редко становятся. А вот графами и герцогами – сколько угодно. В самой России за примерами далеко ходить не надо, хоть Потемкина вспомни. А императрица Екатерина Первая?

– Хорошо, уговорила. Я постараюсь полюбить Бонапарта.

– Я так много не прошу, – рассмеялась я. – Я всего лишь предлагаю создать тайную полицию, которая есть в любой европейской стране. Не приведи Господь, конечно, но как ты себя будешь чувствовать, если на императора совершат покушение?

– Это немыслимо!

– А батюшка императора от чего скончался?

Александр молчал так долго, что я даже забеспокоилась: не перегнула ли палку. Пока Павел не разорвал союза с Австрией и Англией, ему ничего не грозит. Но ведь разорвет, причем я буду ему всячески в этом помогать. А вот если помогать будет еще и престолонаследник… Главное, чтобы его даже косвенно не вовлекли в какой-нибудь заговор.

– Ты права, – наконец заговорил Александр. – Я даже знаю, с кем нужно об этом посоветоваться.

– И с кем же?

– С Аракчеевым.

– Ты позволишь мне присутствовать при вашем разговоре?

Александр с изумлением посмотрел на меня:

– Лизонька, а ты не заигралась в политику?

– Считай это причудой беременной женщины, – как можно легкомысленнее отозвалась я. – К тому же у меня больше свободного времени. И потом скажи мне, любимый, неужели ты считаешь меня глупее своей бабушки, упокой Господь ее душу?

– А это к чему? – окончательно запутался Александр.

– Если женщина успешно правила огромным государством, неужели другая женщина не сможет разобраться в работе тайной полиции?

– Боюсь, Аракчеев нас с тобой не поймет, – уже сдаваясь, сказал Александр.

– Во дворце мало помещений с тайниками? Спрячусь – он меня и не заметит даже. А потом мы с тобой все обсудим.

– Хорошо. Только сначала давай разберемся со свадьбами сестриц. Во дворце полно посторонних людей, гостей – мы запутаемся.

– Согласна. Я к тому времени уже рожу, и от меня явно будет больше прока.

– Ты только роди, – нежно погладил меня по уже заметному животу Александр. – Я тогда не то что тайную полицию – личный полк тебе подарю.

Так смехом закончился разговор. Но я была уверена, что Александр его не забудет. Семя упало в хорошо подготовленную почву: мой муж обладал твердым, решительным, но скрытным характером, замаскированным внешней мягкостью и уступчивостью. А я знала, что придворные уже начинали дудеть ему в уши о том, каким замечательным будет его царствование. Я же просто соединила эту мысль с другой: прежде, чем это замечательное царствование начнется, император Павел должен умереть.

Какой смертью?

Если своей собственной, в подобающем возрасте – это одна песня. Произойдет плавная смена императоров на троне, никаких возмущений, никаких заговоров. И, главное, Александр не будет всю оставшуюся жизнь мучиться сознанием того, что косвенно замешан в смерти собственного отца. А значит, по характеру это будет совсем другой человек.

Идем далее. Если по Божьей милости я рожу сына, а не дочь, то никаких заморочек с переходом престола опять же не будет. Великий князь Николай так и останется Великим князем, Великий князь Константин не будет иметь никаких прав на престол, а поскольку согласно известной мне истории законных детей у него так и не было (полдюжины незаконных не в счет), то отпадает угроза мятежа декабристов.

И – в туманном будущем – угроза Российской империи, как таковой. Ведь если не появится декабристов, они не «разбудят» Герцена, и сей незаконнорожденный дворянин не сможет сеять смуту в головах «прогрессивно настроенной молодежи». Хотя, разумеется, нельзя сбрасывать со счетов и того, что в сороковые годы девятнадцатого века революции прокатились практически по всей Европе и Россия стала исключением только благодаря железной руке императора Николая Первого.

А каким императором будет мой столь желанный сын?

В общем, я провела бессонную ночь и встала с темными кругами под глазами. Пришлось прибегать к декоративной косметике, чего я терпеть не могла. Но за обедом ястребиный взгляд свекрови проник сквозь эту ненадежную защиту.

– Дочь моя, вы плохо себя чувствуете? – осведомилась она, нарушая негласное правило: пока не заговорил император, все молчат.

Император, разумеется, опешил от такой дерзости, но, взглянув на меня, гневаться передумал.

– Отвечай, княгиня Елизавета, – почти ласково попросил он.

– Благодарю вас, папенька, благодарю вас, маменька, я неважно себя чувствую. Мне приснился дурной сон, и потом я уже не могла заснуть.

– Что за сон? – требовательно осведомился император, очень интересовавшийся мистикой и тому подобными явлениями.

– Мне снилось, что на дворец напали, все в огне и дыму, крики… И самый громкий крик был: «Спасайте императора!». От этого крика я и проснулась.

Главный толкователь снов в семье, императрица, тут же внесла ясность:

– Нападение означает засаду или наличие недоброжелателей.

– Какая еще засада, душенька? – досадливо осведомился император. – И какие недоброжелатели могут быть у княгини Елизаветы?

– Но ведь в ее сне кричали о том, что нужно спасать вас, Паульхен, – с тревогой отозвалась императрица.

– Ну, теперь мы будем жить, руководствуясь снами, – хмыкнул император.

– Папенька, беременных часто мучают кошмары, – осторожно дала я задний ход. – Конечно, все это чепуха. Какое может быть нападение на дворец?

– А очень простое, – подала голос великая княжна Мария. – Нас ожидает нашествие женихов. Вот и весь твой сон Элиз.

Юная княжна очень умело разрядила обстановку. Александра действительно была обручена со своим эрцгерцогом уже в начале марта следующего года, помолвка ее младшей сестры была отложена на два месяца по каким-то неведомым мне государственным соображениям.

Но окончательно неприятный осадок от рассказанного мню сна рассеялся, когда к концу обеда распахнулась дверь и лакей доложил:

– Его императорское высочество великий князь Константин Павлович!

Второй императорский сын вернулся, наконец, из своего инспекторского вояжа по гарнизонам.

– Ну, вот вам и вторжение во дворец, – довольно громко произнес Александр, чем вызвал общий смех.

Константин, до смешного похожий на отца, стремительно вошел в столовую, приложился к руке отца, затем – матери. После чего обвел помещение не слишком добрым взглядом ледяных голубых глаз:

– Здравствуй, братец. Дамы, мое почтение.

– Вы не поздороваетесь с супругой, ваше высочество? – не удержалась я.

Ледяной взгляд переместился на меня:

– А почему это вас так волнует, ваше высочество?

– Потому, что меня учили правилам этикета, – ответила я, игнорируя толчки колена Александра.

– Ах, вот в чем дело. Ну, это мы исправим, дорогая невестка.

И Константин нарочито развязной походкой пошел вдоль стола, прикладываясь к рукам сначала сестер, а потом – Аннет. Та внезапно вскрикнула.

– Что случилось? – нахмурился император.

– Это от радости, батюшка, – ухмыльнулся Константин.

Следующей по очереди была я. И очень быстро поняла, отчего вскрикнула Аннет. Целуя мне одну руку, Константин исхитрился пребольно ущипнуть меня за другую. Вот же дрянь!

– Ах, братец, как я рада! – закричала я и одновременно с вывертом ущипнула Константина за туго обтянутую лосинами ляжку.

Тот взвыл не столько от боли, сколько от неожиданности. Александр хохотал, как безумный, августейшая же чета никак не могла взять в толк, что происходит.

– В чем дело, князь Константин? – повысил голос император.

– Она меня ущипнула, батюшка, – плаксиво отозвался тот.

– Княгиня Елизавета, что это на тебя нашло?

– Ничего, папенька. Великий князь Константин ущипнул сначала свою супругу, потом меня. Я решила, что так и полагается.

– То есть как – ущипнул?

– Больно, – огрызнулась я, начиная злиться. – Извольте полюбоваться.

И, спустив с плеч шаль, продемонстрировала свежий синяк.

– Уверена, что у Аннет таких отметин больше, – злорадно добавила я. – Только она из гордости молчит. А князь Константин пусть радуется, что я в него дохлой крысой не швырнула.

– Это еще что? – побагровел император.

– А то, папенька, что наш братец развлекается, стреляя в супругу крысами из игрушечных пушек. А она жаловаться боится, у него рука тяжелая.

– Это правда, князь Константин? – осведомился император.

– Да я же шутил, батюшка.

– Хороши шутки – до синяков. Так-то ты со своей супругой обращаешься. Да еще и беременную невестку обидел. Неделю посидишь в своей комнате на хлебе и воде под строгим караулом. А если и после этого не перестанешь безобразничать – зашлю в Сибирь, волков пересчитывать. Ты меня знаешь.

Великий князь Константин побледнел и бросился на колени перед императором.

– Простите, батюшка, бес попутал. Клянусь, пальцем не трону более.

– Так-то ты нас радуешь. Княгиня Елизавета в положении, а от тебя разве мыслимо потомства ожидать, коли ты так со своей супругой обходишься? А ты, княгиня Анна, почему молчала?

– Дозвольте, папенька, к родителям уехать, – дрожащими губами пролепетала Аннет. – Сил моих больше нет бояться, да муки терпеть.

Скандал в благородном семействе завершился сомнительным компромиссом: ежели великий князь Константин по-прежнему будет свою супругу обижать и пренебрегать супружеским долгом, то она уедет погостить к родителям, а он отправиться в противоположном направлении: сибирские остроги инспектировать. А отца, насколько я поняла, наш Костенька боялся до икоты, тем более что в любимчиках у матери он тоже не числился.

Когда мы принялись за кофе, Константин подсел к нам с Александром.

– А вы изменились, Лиза, – с некоторым даже уважением сказал он. – Вот уж никак не ожидал от вас получить такой отпор.

– У меня осложнение после болезни, – сухо сказала я. – Испортился характер. Если доведут, могу и поколотить.

– Восхитительно! Всегда мечтал о такой жене. А то княгиня Анна только пищит и плачет.

– Не переживайте, я дам ей несколько уроков самообороны. Может, тогда вы научитесь уважать и любить свою супругу.

– Саша, что это с ней? – обратился Константин к брату. – Не узнаю нашу кроткую мечтательницу-молчальницу.

– Людям свой свойственно меняться, особенно женщинам, – дипломатично ответил мой супруг. – Уверен, что когда наши сестры выйдут замуж, они тоже изменятся.

В этот момент в гостиной появился лакей и доложил:

– Курьеры из Австрии и Англии к его императорскому величеству. Уверяют, что дело срочное.

Павел Петрович резко поднялся с кресла, оставив кофе недопитым, и стремительно двинулся к выходу, бросив через плечо:

– Князья Александр и Константин, за мной.

Наши взгляды с императором на мгновение встретились и я поняла, что думали мы об одном и том же: Франция почти покончила с завоеванием Северной Африки и плотно взялась за европейских соседей.

Позже я узнала, что за несколько дней до появления курьеров Бонапарт был провозглашен первым консулом – пожизненно. А догадаться о том, чего хотели австрийцы и англичане от России было несложно: помощи. Россия практически всегда безотказно помогала всем своим союзникам. Но сейчас я была полна твердой решимости помешать очередной раз проехаться за российский счет.

Единственной потерей при этом было то, что в будущем не появиться картины «Переход Суворова через Альпы». Но, думаю, это небольшая плата со сохранение жизни нескольких десятков тысяч русских солдат.

Увы, как показало будущее, через Альпы Суворову все-таки пришлось переходить.