Читать книгу «Крылатый лев, или Тайна цветных облаков» онлайн полностью📖 — Светланы Белл — MyBook.
image

Глава 2

Поспешно натянув зеленый отцовский плащ и на бегу подворачивая рукава, я помчался на Овальную поляну. Отовсюду высыпали люди: кто-то нес лиловые и розовые астры, чудом дожившие до октября, кто-то спелые яблоки, чтобы на радостях раздать их соседям. В заросшем, украшенном бледными скульптурами парке со скрипом завертелась старая карусель. Возле длинной, аккуратно выкрашенной школы толпились галдящие перваши – ждали, когда придет Учитель эм Марк, торжественно повесит на ворота тяжелый замок и громко объявит о начале каникул.

На поляне разгоралось веселье. Толстый усатый эм Реус, слывший в городе скупердяем, – вот у кого каждый грошик на счету! – горстями раздавал карамельки. Круглые, как калачи, гномы (наши, местные, не из чужедальних земель!) весело смахивали листья с деревянной эстрады. Они не успели закончить работу, как на сцену стрижом взлетел дирижер в черном фраке, а за ним поднялись трубачи, скрипачи, гитаристы. Волшебные звуки вальсов, фокстротов и кадрилей вспорхнули в небеса и донеслись до самой дальней улицы Светлого города.

Как же я любил это прекрасное время! Небо пылало разноцветными огнями, а в сердце вспыхивали блестящие брызги салютов. От зажигательных плясок тряслась земля. Кружила в парах беспечная молодежь. Супруги, много лет прожившие под одной крышей, вновь становились юными и романтичными. Древние старухи, вынув из сундуков пестрые платки с кистями, вместе с пылью старинных вещей стряхивали годы. Постукивая деревянными клюками, они решительно ступали в центр хороводов и, посмеиваясь друг на другом и над собой, неуклюже выписывали кренделя – а вокруг прыгали и хохотали их правнуки. Все обнимались и целовались, радовались и хлопали в ладоши. В эти дни никто не сдерживал чувств, создавались пары, а в начале зимы в городе наступало счастливое время свадеб. Облака всегда искрились, точно алмазы, в кармане жениха и на длинной белоснежной фате невесты.

Я искал Пиону – и вскоре нашел. Она танцевала в середине большого круга – да так хорошо, что я встал поодаль, чтобы случайно не оборвать танец. Пиона надела золотистое платье, которое так шло к ее прозрачным бледно-голубым глазам, на плечи набросила пышную накидку из лисьего меха. Беззаботно стучали высокие каблучки, воздушными были движения. Все хлопали ей, а я любовался, забыв про все на свете.

– Что, красивая? – раздался пронзительно тонкий старческий голос, и я вздрогнул. Колдун в громадном, как колесо, кроваво-красном берете, в черном многослойном одеянии смотрел на меня с нескрываемым презрением. – Рано вам еще думать о красавицах, юноша! В вашем возрасте на уме должны быть только уроки, а не зрелые барышни!

– Вообще-то это моя одноклассница, – буркнул я, подумав, что даже Учитель эм Марк сегодня не говорит об учебе, а этот нашел время, завел шарманку.

– Одноклассница? – Колдун недоверчиво скривил губы. – Я полагал, она постарше вас, сопляков.

Может быть, в другую пору, набравшись храбрости, я ответил бы Колдуну что-нибудь дерзкое, но в День разноцветных облаков мне ни с кем не хотелось ссориться. Да и Пиона меня заметила. Закончив танец элегантным движением раскинутых рук, она благосклонно приняла аплодисменты и выскользнула ко мне через расступившуюся толпу – раскрасневшаяся, светловолосая, прекрасная. Колдун посмотрел на нее так внимательно, будто впервые увидел, кинул злобный взгляд на меня и отошел в сторону.

– Тебе понравилось, как я танцевала, Лион?

– Очень.

– Я рада, – Пиона привычным жестом убрала завитушку с виска.

– Начинается вальс, – пробормотал я. – Может быть…

– Конечно! – с полуслова поняла Пиона. – Пойдем скорее!

От нее сладко пахло розами и карамелью, нежно звенели длинные серьги с блестящими зелеными камушками. «Родители Пионы живут зажиточно, торгуют лесом, владеют драконами», – не к месту вспомнились отцовские слова. Да какая разница, кто ее родители! Вот она – удивительная девушка, стоит рядом и белозубо смеется. Жаль только, что из-за ее высоченных, как шпиль у городской ратуши, каблуков я кажусь еще ниже, а ведь я и так невысок.

Она взяла меня за руку и потянула в круг. Краем глаза я заметил, что на поляну пришли Грон, Пряник и Вишня. Я кивнул им и, увлекаемый Пионой, закружился в танце. Наверно, получалось у меня нелепо – я видел издалека, как ухмыляется Грон, но сегодня это меня нисколько не тревожило. В небе разноцветные облака, рядом – Пиона Прекрасная, что еще нужно для лучезарного счастья?


После танцев и потешных игр пришло время веселого и щедрого пиршества – на поляне появились первые столы. Пиону позвала мать, и она, картинно мне поклонившись, ускользнула. Пряник и Вишня помогали взрослым: расстилали синие и белые скатерти, носили блюда. Ожидая угощение, малыши собирались веселыми чирикающими стайками.

– Я уже видел свое облако! – сбивчиво убеждал приятелей семилетний Нежик, братишка Грона, взволнованно размахивая руками. – У меня Зеленый воробей, помните? Я сразу его разглядел!

– Ты еще скажи, что он подмигнул тебе! – хохотнул Грон. – Сколько раз я тебе объяснял, что невозможно рассмотреть свое облако, пока оно высоко. Это против всех законов! Они сливаются в цветную тучу – вот и всё.

– Сам ты туча! – обиделся Нежик. – Не видел – не говори. А я видел!

– Да невозможно это! – в сердцах повторил Грон, и я удивился, что в праздничный день он чем-то разозлён. – Мы же не в сказке живем, а в Светлом городе. Да что с тобой говорить! – Он махнул рукой и отошел к пестрым палаткам, где в эти дни хозяйки раздавали пирожки, пышки и блинчики с вареньем и каждому норовили сунуть по два-три сахарных петушка.

– Не огорчайся, Нежик, – решил я подбодрить маленького соседа. – Я верю, что ты заметил Зеленого воробья.

– Конечно! – обрадовался он. – А тебе удавалось разглядеть своё облако на небе?

– Я пытался, но мой Лев не показывается раньше времени. Может быть, так и надо, а, Нежик? Облака дружные, держатся друг за друга. Вот бы и нам так же! А то ссоримся по пустякам.

– Правда, – задумчиво сказал он. – Я скучаю по Воробью. А тебе без Льва – как? Грустно?

– Очень, – признался я.

– Еще бы! У тебя такое красивое облако. И еще на нем можно ездить верхом.

Подошел отец – ради праздника он надел широкополую шляпу и новый синий плащ на завязках. Весело хлопнул меня по плечу:

– Я же говорил, что прилетят в срок, – довольно прищурился он, глянув в цветное небо. – Закон природы! Ну что, сын, пойдем вытаскивать столы. Кстати, через окно стол тащить удобнее, чем через узкую дверь, так что твой метод вполне годится.

Он рассмеялся – и я тоже. Я так любил, когда отец делался веселым! Соседи рассказывали, что, когда умерла мама, у него погасли глаза. В тот же год отец отказался от обязанностей главного воина (мол, возраст не тот, да и состояние духа не позволяет), повесил меч на крюк и открыл мастерскую. Мне в ту пору не было и пяти лет. Второй раз он так и не женился – опасался, что новая хозяйка не найдет со мной общего языка. Меня отец берег, избавлял от тяжелой работы, не бранил за школьные неуспехи – разве что смотрел с укоризной. Изредка учил фехтованию, и мы беззлобно дрались на длинных деревянных мечах.

Отцу досталось забавное облако – Серебристый медведь. В городе поговаривали, что все облака напоминают владельцев, но я считал это вымыслом. Как сочетался пухлый Зеленый воробей с худеньким, простым, как хлеб, Нежиком? Что было общего у неказистой Лисицы – и Пионы Прекрасной? И чем я, тощий невзрачный пацан, напоминал Крылатого Льва? Разве что встрепанными, как грива, волосами.

Праздничная суета затянула нас. Молниеносной вспышкой под разноцветным небом мелькнули два веселых дня, и всех охватило привычное радостное волнение. И снова был хоровод, снова звучали завораживающие призывные песни. Когда первое облако упало на плечо Нежика – яркая, как первая листва, птичка, все дружно захлопали, а Нежик заплакал.

Облака спускались весело и торопливо – к Грону острохвостый енот, к Вишне – огненно-красная белка, которую та называла Алькой. Довольный отец, улыбаясь, пожимал невесомую лапу Серебристому медведю. Громадные облака съеживались, чтобы оказаться в объятиях взрослых людей, а к восхищенным малышам падали в нетерпеливо раскрытые ладони.

Не прошло и часа, как у каждого трепетало облако – на плече, в руках, в кармане, и кто-то уже спешил с ним домой, чтобы оно отдохнуло с дальней дороги. Некоторые горожане даже хранили в домах расписные колыбели, чтобы облака могли в них ночевать.

Я посмотрел по сторонам – облака были у всех.

Только ко мне Крылатый Лев не прилетел.

Глава 3

Я ждал час, другой, третий, но небо стало тусклым, бесцветным, а место ажурных облаков заняли мутные перистые тучи.

Ко мне подходили дети и взрослые – из-под воротников и шляп выглядывали их облачные приятели. Люди улыбались, хлопали меня по плечу, повторяли, что Крылатый лев непременно появится – ведь по-другому и быть не может. Я и сам понимал, что облако должно прилететь – а как иначе? С беспомощной надеждой вглядываясь в темнеющую высь, я смотрел наверх до ломоты в шее, до острой боли в глазах, но не видел там ровным счетом ничего – только небо, совсем обычное, синевато-серое, блеклое и безжизненное.

– Не грусти, ладно? Не грусти! – повторял маленький Нежик, крепко прижимая к сердцу Зеленого воробья. – Наверно, у Льва какие-то дела! А что, у облаков не может быть дел? А если сегодня не прилетит – значит, завтра.

– Ко всем сейчас, а ко мне завтра? – печально улыбнулся я.

– А что? День или другой – какая разница?

Все понимали, что есть разница. Облака всегда спускались дружной стаей, и не было случая, чтобы чье-то облако заблудилось в дороге.

– Да что там говорить! – вдруг резко выдал Грон. – Приползет твой драный кот, куда денется! Только помни: он тебя видеть не хочет, поэтому и опаздывает. Я бы тоже к такому, как ты, не торопился.

Я опешил – ведь считал Грона добрым приятелем! – но вскочил, рванулся к нему, схватил за ворот:

– Крылатый Лев – не драный кот! И какой я, по-твоему? Какой?

Грон был выше, крепче меня, но обида и жестокая тоска придавали сил. Пожалуй, я смог бы залепить ему хороший фингал, если бы не подоспели Вишня и Пиона. Вишня вцепилась в нас: «С ума сошли? В такой-то день!», а Пиона осуждающе покачала прической, похожей на пышный белый цветок: «Ну вы и даете, мальчики!»

При Пионе мне не хотелось выглядеть встрепанным петухом. Я оторвался от Грона, буркнул:

– Не говори так про Льва, понял? – И не выдержал, горько добавил: – А я думал, что ты мой друг.

– Я тоже так думал, – прищурился Грон и посмотрел в сторону Пионы. – Пока ты не увел у меня девчонку. До твоего дрянного дня рождения она хотела встречаться со мной, ясно?

– А что это вы говорите, будто меня тут нет, мальчики? – улыбнулась Пиона. – Лион, правда, где же твой царственный лев? У тебя самое красивое облако, я всегда им любовалась!

Будто я мог ей ответить! Я нахмурился, отвернулся.

– Жаль, очень жаль… – вздохнула Пиона. – Но ничего, ожидание тоже может быть прекрасным, верно? Простите, друзья, мне пора. В честь праздника отец обещал дать мне дракона – полетаю над нарядным городом.

– Я тебя провожу! – шагнул к ней Грон. – А может, покатаемся вместе?

– Что ж, я не против, – пожала плечами Пиона.

Я не мог поверить! Совсем недавно она весело учила меня танцевать, обнимала, смеялась – а теперь уходит с Гроном, который при всех говорил мне гадости?

– Ну и идите. Ну и ладно, – отвернулся я.

– Не грусти, пожалуйста! – снова шепнул Нежик. Виновато глянув из-под ресниц, он двинулся за братом.

Они ушли, а я сел на сырые осенние листья, уперся кулаками в подбородок. Может быть, Грон прав и Крылатый Лев не любит меня? Ведь я не замечаю самых простых вещей! Вообразил, что нравлюсь Пионе, но она преспокойно отправилась с Гроном. Полагал, что Грон – мой товарищ, а оказалось, что он кипит от ненависти и ревности. А я ведь даже не подозревал, что у Пионы Прекрасной и Грона были какие-то отношения!

Нет, нет, нет! Я замотал головой, чтобы стряхнуть навязчивый морок. Крылатый Лев всегда радовался долгожданной встрече. Каждый год он спускался вовремя, и мой мир озарялся сказочным золотым сиянием.

Я называл Крылатого Льва Лёвушкой, если рядом не было посторонних. Он освещал дорогу, когда я выходил гулять зимними вечерами, и отец не тревожился за меня. Ночью Лев забирался под одеяло, уютно прильнув ко мне, точно теплый котенок, и я делился с ним радостями и печалями. Я гордился, что Крылатый Лев – единственное облако, на котором можно кататься верхом. Чем же я обидел его, раз он не прилетел в назначенный срок? Что же произошло?

– Не расстраивайся, – тихо сказала Вишня. Я и не заметил, что она рядом. – Ведь день еще не кончился.

– Не надо меня успокаивать, очень прошу, – нахмурился я. – Я не маленький. Можно мне побыть одному?

– Пожалуйста, – видимо, Вишня обиделась.

Смеркалось, с каждой минутой становилось холоднее. Пронизывающий ветер нахально проникал под полы широкого плаща, навязчиво лез в уши, больно царапал ладони. Я натянул капюшон – никого не желал видеть. Рядом со мной молча сел отец, накинул поверх плаща большой клетчатый плед. Это выглядело глупо, и я хотел его сбросить, но пожалел отца – ведь он тоже беспокоился.

Отец понимал, когда меня не стоит донимать разговорами, – он просто был рядом. Серебристый медведь привалился к широкой отцовской спине.

Я прикрыл глаза, желая остаться в тишине, темноте и одиночестве – ну ладно, пусть с отцом и его медведем, но по хрусткому шороху листьев и негромким встревоженным голосам понял, что вокруг собирается народ. Сначала никто, кроме приятелей, не обратил внимания, что ко мне все-таки не прилетело облако, – все думали, что оно запоздало. Но вскоре неслыханная, поразительная новость разлетелась по Светлому городу, и люди, взволнованные, озадаченные, снова высыпали на поляну.

– Лион, тебе стоило бы пойти домой, – услышал я голос Учителя эм Марка. Обычно сухой и строгий, сейчас он говорил непривычно мягко. – Ничего, что твое облако задержалось. В жизни бывает всякое. Выпей горячего чаю и ложись спать. Проснешься – а Лев рядом. Не тревожься.

– Эм Марк, неужели вы думаете, что я переживаю за себя? – Я в недоумении поднял глаза на Учителя. – Я волнуюсь за него! Чувствую, что со Львом произошло что-то плохое.

– Ты добрый человек, – серьезно сказал Учитель. – Но не стоит горевать. Все наладится.

– Почему же именно ко мне вовремя не прилетело облако?

– Я этого не знаю, Лион, – грустно отозвался Учитель, машинально поглаживая за ушком небольшого облачного Филина. – Нам многое неведомо. Почему облака связаны с нами невидимой нитью? Как узнают они о рождении человека? Что происходит с ними в день смерти? На эти вопросы я не могу дать ответа, а ведь мне известно немало, мой друг. Иди домой, Лион. Поздно уже. Явится к тебе твой Крылатый Лев. Явится.

* * *

Учитель эм Марк никогда не ошибался – по крайней мере, мне так казалось. Я ушел домой опечаленный, но окрыленный надеждой.

Но на сей раз и Учитель оказался не прав. Небо почернело, а Крылатый Лев так и не прилетел.

Ночью в нашем доме горел яркий свет – я зажег все свечи и лампы, чтобы Крылатый Лев спешил сюда, как к маяку. Увесистые ходики в виде пышногривого льва с мощными лапами (отец давным-давно смастерил их из фанеры, металлических обрезков и жестяных завитушек) каждый час разбивали тишину неуместно радостным звоном. Отец не мог сидеть без дела – устроившись в крошечной кухне, он то шуршал наждаком, то скрипел напильником, но и у него, я слышал это, всё валилось из рук. Тихо чертыхаясь, он нервно гремел инструментами, ронял их и наконец зашвырнул в громоздкий железный ящик – дом содрогнулся от грохота. Впервые в жизни я почувствовал, как рассыпается по камешкам монолитная скала его привычного хладнокровия. Серебристый медведь съежился в клубок и живо закатился под лавку – он тоже чувствовал, что в доме неладно.

Львиные ходики звонко простучали три раза, на улице стихли последние голоса – все гуляки и горячие головы спали. Жарче растопив печь, я забрался с ногами на низкий, покрытый потертым узорчатым ковром топчан и смотрел на оранжевые перья плясавшего огня. Отец примостился рядом, отхлебывая горячий кофе из пузатой фаянсовой кружки. Кружка предназначалась для пива, но отец презирал горячительное, даже домашняя наливка в нашем доме не водилась. Из всех крепких напитков отец выбирал горький, как лекарство, кофе и пил его помногу, особенно когда был чем-то встревожен. Мне же теперь не хотелось ни кофе, ни чаю, ни спать, ни жить.

Отец повертел в мозолистых ладонях кружку-великаншу, глянул в нее, раздосадовано крякнул – осталась лишь черная гуща. Поставив кружку на дощатый пол, он положил мне на плечо тяжелую руку.

– Что же делать, сын. Не всегда жизнь бывает сладкой. Случаются и горькие дни.

Ну зачем говорить прописные истины? Он думает, что сможет этим утешить? До чего же наивны и даже смешны эти взрослые! Я бы произнес это вслух, если бы не мешал влажный комок, перекатывающийся по гортани.

– Надо жить дальше, – снова сказал, точно в пустоту, отец. Я сделал вид, что не слышу его, но он продолжал: – Можно погрустить, пожалеть себя. Поплакать. Воины тоже плачут, Лион, когда никто не видит, поверь мне! Но потом надо разозлиться на свою слабость, выпрямиться – и назло всем бедам идти вперед. Будь сильным, сын. Тогда и Лев к тебе прилетит.

– Ты сам-то в это веришь? – сумрачно поинтересовался я, глянув в его глубокие зеленые глаза, вокруг которых разбегались лучики-морщинки.

– Надо верить.

– Значит, не веришь, – кивнул я и отвернулся.

...
7