– Знаю. Ромка сказал, – призналась я и даже добавила: – Честно сказать, мы сначала решили, что это его очередная выдумка – надо же как-то объяснить опоздание на работу.

– Не мы, а вы так решили, – поправил меня Кряжимский. – Я, хоть и знаю о слабости мальчика к преувеличению, почти уверен, что в таких вопросах он лгать не станет. Чтобы проверить его слова, я даже радио включил. Все подтвердилось.

– Так, почему же вы сразу не сказали мне об этом? – я даже обиделась немного на своего старшего коллегу. – Вы должны были сразу развеять мои заблуждения.

– Извините, Ольга Юрьевна, но я был уверен, что в вашем кабинете также работает радио, – торопливо стал извиняться Кряжимский. – Не могло же мне это показаться.

– Это было не радио, а магнитофон. Я включила кассету, – пояснила я и извинилась перед Сергеем Ивановичем за то, что набросилась на него с обвинениями.

– Да ничего, – слегка смутившись, ответил Кряжимский.

– С кем не бывает.

– Так значит, банк действительно ограбили, – теперь уже вслух начала размышлять я. – И наш Ромка видел, как все происходило.

– Видел? – ужасно удивившись и одновременно обрадовавшись этому, почти выкрикнула Маринка.

– Да, по крайней мере, он так утверждает.

– И что, он запомнил, как выглядели те трое? – посыпались от Широковой вопросы. – Во что они были одеты?

– Вот этого мы пока не знаем, – призналась я. – Мы же не поверили ему. Я не стала его даже слушать и отправила в часовую мастерскую. Кстати, ему давно уже пора вернуться оттуда.

– Может, мне его встретить? – видимо, желая узнать все быстрее других, тут же предложила Маринка.

– Не стоит, – ответила я. – Вы все равно не встретитесь, ты же знаешь, какими подворотнями он ходит. Подождем его здесь, а потом обо всем расспросим. Жаль, что мы не сделали этого сразу, когда он сам пытался нам все рассказать.

– Видя ваш интерес к этому случаю, – осторожно заговорил Кряжимский, – могу предположить, что вы, Ольга Юрьевна, подумываете о том, чтобы поместить и в нашей газете статейку об этом. Я прав?

– Абсолютно. К тому же, если мы этого не сделаем, наш рейтинг поползет вниз, точнее, вообще сойдет на нет. Мы и так сократили тираж до минимума. Это уже становится опасным. Если так и дальше пойдет, то вскоре нам придется закрыться. А здесь настоящая сенсация, и за нее нужно хвататься. К тому же, мы ведь не можем отставать от остальных журналистов и плестись в хвосте. Я вам этого просто не позволю.

– Совершенно с вами согласен, – кивнул Сергей Иванович. – Этот вопрос беспокоит не только вас. Я уже не один день ломаю голову над тем, как помочь газете. Просмотрел другие печатные издания, лично побеседовал с потребителями и пришел к выводу, что наша газета потеряла былую популярность по одной-единственной причине – она перестала быть отличной от других. Но ведь чтобы отличиться чем-то, – продолжил свою мысль Сергей Иванович, – нужно полностью сменить имидж газеты…

– Или просто наполнить ее сенсационными материалами и тем, что будет действительно интересно читателю, – закончила я за него.

– Так может, нам стоит не только описать этот случай, но еще и найти воришек? – хитро посматривая в мою сторону, осторожно предложила Маринка. – И материал для статьи эксклюзивный появится, и денежки найдем.

– Последнее, полагаю, тебя интересует больше всего, – поняв к чему она клонит, заметила я.

Маринка только рассмеялась:

– Ну да, а кто же о них, зелененьких, не думает? И потом, наверняка за раскрытие этого преступления нас ждет какая-нибудь награда. Неужто вы об этом не думаете? Вот уж не поверю.

– Я думаю только о газете, – не желая присоединяться к мнению Широковой, сказала я.

– Угу, – кивнула Маринка, улыбаясь. – Вот только, подруга, одно другому не мешает. Помнится, ты еще вчера жаловалась на устаревшее оборудование, которое не плохо бы заменить. Или, думаешь, тебе его кто-то просто так, за красивые глазки подарит?

– Если рассудить логически, Мариночка совершенно права, – встал на ее сторону Кряжимский. – Нам следует обдумать мысль о начале собственного журналистского расследования. Выгода тут очевидна при любом раскладе. Во-первых, – возможность получить дополнительные деньги на замену оборудования, во-вторых, шанс опередить остальные СМИ. А это, как вы сами понимаете, сразу скажется на популярности нашей газеты.

– Ну, не знаю, – засомневалась почему-то я в успехе. – А вдруг мы только потратим время, но так никого и не найдем? Если уж все менты Тарасова за этими воришками охотятся и никак поймать не могут, как это получится у нас? Я вообще планировала только описать случившееся, так сказать, глазами Ромки, и не более.

– Ну вот, ты, как всегда, идешь на попятную и все усложняешь, – заворчала на меня Широкова. – Может быть, лучше дождемся Романа и обо всем его хорошенько расспросим? Ты сама сказала, что он все видел, а это уже плюс – у нас, в отличие от милиции, есть живой свидетель.

– Ага, свидетель-сказочник, – устало вздохнула я, прекрасно зная, что отличить в Ромкиной истории правду от вымысла можно лишь при помощи детектора лжи, а его у нас пока нет. Действительно, надо обновлять оборудование.

– К тому же, лично я считаю, что Сергей Иванович прав: нам давно уже пора коренным образом менять лицо газеты. Почему бы, к примеру, не попробовать выпускать издание для молодежи? Могли бы писать в ней про всякие рокерские группировки, гастроли различных групп в нашем городе, про футбол, про те же преступления, совершенные молодыми ребятами. Знаете, сколько народа тогда нашу газету читать начнет? – многозначительно взмахнув руками, с гордостью за себя закончила свою речь Маринка.

– Представь себе, догадываемся, – устало вздохнув, ответила я, затем сделала небольшую паузу и продолжила: – Ее не будет читать никто.

– Почему? – очень удивилась такому заявлению Широкова.

– Потому что таких газет сейчас целая куча – выбирай, не хочу, – пояснила я ей. Мы сумеем только создать нечто похожее на то, что уже есть. Нет уж, дорогие мои, менять что-то кардинально не имеет смысла, нужно заниматься привычным делом.

– Пожалуй, вы снова правы, – высказал свое мнение Кряжимский. – Но, Ольга Юрьевна, как же тогда быть? Ведь даже описав это ограбление, о котором все сейчас говорят, мы все равно не сможем выделиться, тогда как доведя расследование до конца, получим шанс вырваться вперед. Вот тут я с Мариночкой совершенно согласен.

– Хорошо, может быть, вы и правы, стоит попробовать, – теперь уже окончательно сдалась я, мысленно вспоминая народную мудрость: «Попытка не пытка». Попробуем, может, что и выйдет.

Наш курьер с задания вернулся не скоро. Как я и подозревала, он успел попутно с ремонтом часов переделать и свои собственные дела. Когда же, наконец, он появился в редакции, порядком уже изнервничавшаяся Широкова буквально налетела на него и, схватив за ухо, командным тоном спросила:

– Ну и где тебя носило, шельма ты эдакая? Ты разве не знаешь, что сейчас рабочий день?

– Ой, кто бы говорил, – негромко заметила я, усмехнувшись. Я сидела за столом с чашкой сваренного недавно Маринкой кофе. Широкова готовила кофе лучше любого профессионала, умудряясь сделать его настолько вкусным, что устоять и отказаться от чашечки этого ароматного напитка просто не представлялось возможным.

– Мы тут тебя, понимаешь, всем отделом дожидаемся, – продолжала между тем читать Ромке нотации Широкова. – И когда только у тебя детство кончится, и ты начнешь вести себя, как нормальный взрослый человек?

Ромка, так и удерживаемый пока Маринкой за ухо, молчал, морщившись и корча кислые мины. Пару раз он даже попробовал дернуться, но вырваться из цепкой руки своей коллеги не смог.

– Откуда я мог знать, что я вам нужен? – попытался хоть как-то оправдаться курьер. – Я ведь почти весь день ничего не делаю, что толку-то просто так сидеть?

– Поговори еще у меня, – подтолкнув Ромку к стулу и, наконец, отпустив его ухо, фыркнула Маринка. Беря на себя руководящую роль в редакции, она важно продолжила: – А ну, садись и рассказывай, что ты там у банка видел.

– Так я уже все рассказал, – потирая покрасневшее ухо, ответил Ромка, поморщившись. Затем он улыбнулся и не побоялся добавить: – Это вы, мадам, кажется, опоздали, а еще на меня бочку катите.

– Мадмуазель! – поправила его Маринка.

– Господи, как вы разговариваете, – не выдержав, вздохнула я. – Такое ощущение, что я нахожусь не в редакции газеты, а на каком-то рынке.

– Я изъясняюсь так, чтобы он мог меня понять! – тут же нашлась Маринка.

– Ладно, не буду вам мешать, – предоставила я Маринке свободу действий. С тем, что она с Ромкой давно уже нашла общий язык, не поспоришь.

– Итак, вернемся к старому, – расхаживая по офису, как птица секретарь по своей клетке, заговорила вновь Широкова. – Ты был у банка, где ограбили инкассаторов? Так?

– Так, – кивнул в ответ Ромка. – Мы там с ребятами мяч гоняли.

– И ты видел все во всех подробностях? – выпытывала Маринка.

– А что там было видеть: налетели, как саранча, вырвали из рук мешки – и были таковы. Прямо как в кино.

– Ты запомнил, как выглядели эти ребятки? – спросила о главном Маринка.

– Ну, так… – выписав рукой какой-то крендель в воздухе, неопределено ответил Ромка. – В общих чертах.

– Ладно, сгодится и в общих, – согласилась Маринка и предложила ему описать воришек. Сама же расположилась на стуле поудобнее. Мальчик начал вполне банально:

– Ну, обычные вполне ребята, в кепках. Девица, правда, рыжая, коротко стриженная. Все были в черных очках с круглыми стеклами. Одеты просто – в широкие штаны и майки навыпуск. – Ромка вздохнул и замолчал.

– И это все? – изумилась Широкова.

– Все, – ответил Ромка не понимая, чему удивляется Маринка.

– А где же описание внешности, особые приметы? Неужто ты ничего не видел? – негодовала Маринка, – а еще про сенсацию что-то говорил…

– Ну, я не умею так талантливо, как ты, описывать людей: чувственный рот, сногсшибательная фигура, – Ромка принялся говорить в Маринкиной манере и даже очень похоже изобразил восхищение, какое появляется у нее на лице при очередной влюбленности.

Маринка же на это обиделась. Схватив лежащую на столе кипу бумаг, она со всей дури опустила ее Ромке на голову.

– Не смей меня передразнивать, ты, орангутанг! – зло процедила она. – Тебе вот, с твоим обезьяньим интеллектом, даже наблюдение поручить нельзя, элементарных вещей не замечаешь.

– Прекратите ссориться, – потребовала