– Понимаете, Каменская мне никогда не нравилась. Но ведь я ее не убивала! Вы мне верите?

Лариса даже растерялась от такой наивности:

– Не знаю. Наверное. А вас что – обвиняют в убийстве?

– Ну, пока не прямо, но менты наседают, пристают с расспросами. Сегодняшнее утро все провела в каталажке. Я же не дурочка – вижу, куда дело идет.

– Но чем я могу вам помочь?

– Вы понимаете, – Алена замялась, – мне наши общие знакомые говорили, что вы иногда беретесь за расследования дел криминального свойства и раскрываете их. Говорят даже, что вы лучше, чем милиция, в этом разбираетесь.

– Это кто же?

– Ну, Эвелина Горская, ваша подруга.

«Так-так, Эвелина, похоже, становится моим импресарио в области частного сыска», – подумала Лариса.

Горская была парикмахером Ларисы.

– Потом, ваш муж тоже что-то об этом сегодня говорил, – робко продолжила Алена.

– Хорошо, давайте встретимся и поговорим спокойно, – сказала Лариса просто для того, чтобы закончить разговор, поскольку чувствовала, что организм ее не вынесет его продолжения, – например, у меня в ресторане сегодня часов в пять… Нет, лучше в шесть, – немного подумав и решив дать себе фору в лишний час, поправилась Лариса.

– Ой, спасибо вам. Я подъеду в шесть.

– Администратор вас проводит, – сказала Лариса и отключила связь.

Похоже, она опять вляпалась в историю, которую придется распутывать только ей. Но одновременно с чувством досады Лариса уже ощущала и знакомый азарт, возникающий у нее каждый раз, когда жизнь подкидывала ей новое дело.

И она еще три часа лежала в постели, изредка подремывая. Однако похмелье почему-то в этот раз было весьма изрядным, и больная голова не давала ей провалиться в сон. Кое-как промучавшись до пяти, Лариса поднялась, прошла в кухню, приготовила себе кофе и, едва осилив полчашки, спустилась в гараж.

* * *

Лариса с трудом доехала до ресторана. Ее руки были нетвердыми, движения угловатыми и неуверенными.

Администратор Степаныч, посмотрев на нее, выдавил из себя обычное свое скептическое «Н-да-а». Он сразу понял, в чем дело.

– Что, диван в Зеленом кабинете, джин с тоником? Или, может быть, пивка? – с ехидцей спросил он.

– Виски со льдом, – почти назло этому поганцу скомандовала Лариса. – И приготовь легкую закуску для двоих. У меня гости в шесть.

Степаныч бросил на начальницу недоумевающий взгляд. Как она в таком состоянии может с кем-то вести деловые переговоры? А если это личная встреча, то тоже непонятно – какое удовольствие от интима с похмелья?

– Ты что встал как вкопанный? – прикрикнула на него Лариса, но это получилось у нее как-то вяло. – Давай неси все это в Зеленый кабинет. И встретишь молодую девушку по имени Алена у дверей в шесть.

Степаныч удивленно поднял брови.

– Вы теперь по девушкам, Лариса Викторовна, специализируетесь? Это последствие вчерашней вечеринки?

Это было уже слишком. Директор ресторана, собрав все свои силы, подошла к своему заму и, выдохнув на него перегаром, заявила:

– Будешь так шутить – завтра выгоню! А потом найму киллера и пущу тебя в расход. Кроме меня, все равно это убийство никто не раскроет.

– У вас что, новое дело, что ли? – неожиданно смягчился Степаныч, не отреагировав на резкость Ларисы. – Новый детектив?

– Да. И если ты от меня не отстанешь и не выполнишь четко и конкретно то, о чем я тебя прошу, у меня будут проблемы.

Степаныч, шумно вздохнув и махнув рукой, пошел по направлению к кухне. Это означало, что исполнительность сейчас возьмет в нем верх и он сделает все как надо.

А Лариса пошла в Зеленый кабинет. «Боже мой, сколько конфиденциальных, деловых и личных встреч он уже выдержал!» – невольно подумала она, растягиваясь на диване и подкладывая себе под голову зеленую подушку.

Когда на часах было десять минут седьмого, Лариса начала недоумевать. Однако потом она вспомнила, что люди, хоть немного повертевшиеся в шоу-бизнесе, приобретают просто какую-то болезнь, мешающую им приходить куда-либо без опозданий. Даже если это касается вопросов жизни и смерти, как в данном случае с Аленой Зайцевой.

Впрочем, Алена опоздала всего на пятнадцать минут.

«Может быть, девушка и правда не так уж испорчена и не совсем потеряна для общества?» – подумала Лариса.

Скромная бело-голубая блузочка и длинная серая юбка создавали Алене имидж хорошей девочки-школьницы, а минимум косметики и слегка припухшие от слез глазки подчеркивали беззащитность и искренность девушки. Сейчас Алена была похожа на бедненькую сиротку, мимо несчастья которой может пройти только человек, совсем не имеющий сердца.

Как и по телефону, Алена начала с извинений:

– Пожалуйста, простите меня, – сказала она, усаживаясь на предложенное Ларисой мягкое кресло. – У вас, наверное, и так мало времени, а тут еще я…

– Давайте лучше сразу перейдем к делу, – сухо прервала ее Лариса.

– Да, конечно, – тут же согласилась Алена.

– Тогда для начала расскажите, с чего вы взяли, что милиция подозревает именно вас?

– Ну как же, ведь этот майор с самого начала разговаривал со мной так, как будто был уверен, что я убила бедную Каменскую. Видно, все-таки эта противная Кандабурова наболтала ему что-то, потому что он вызвал меня сразу после нее и стал задавать всякие каверзные вопросы насчет наших с Лешей отношений. Хотел, чтобы я призналась, что мы любовники.

– А это не так? – спросила Лариса.

– Нет, – горячо ответила Алена. – Абсолютно не так! И этот майор не там копает. Я знаю, что многие думают так же, как он. Но это неправда! Мы с Лешей просто очень хорошие друзья. Вот вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной?

Лариса не смогла удержать усмешки: детский сад какой-то! Но ответила тем не менее довольно твердо:

– Нет, не верю. Но дело не во мне.

– Конечно, но мне сейчас так нужно, чтобы нам поверил хоть кто-нибудь. Понимаете, я давно знаю Лешу, и мы встречались с ним одно время. Но так просто, всего лишь гуляли.

Лариса снова внутренне усмехнулась: «Господи боже мой, действительно как школьники. А им ведь уже за двадцать! При всей их демонстративной распущенности они – сущие дети!»

– И то гуляли только потому, что ему тогда безумно нравилась моя лучшая подруга, а мне его друг, которые были влюблены друг в друга. Так мы и гуляли вчетвером, представляете? – продолжала Алена. – Они впереди – счастливые и влюбленные, и мы сзади, как собачки, ловя каждое их слово и взгляд. Это нас и сблизило. Но вот вместе, ну то есть как любовники, – Алена слегка покраснела, – мы с ним никогда не были. Я отношусь к Леше как к другу, к брату, если хотите, и это для меня гораздо важнее, чем секс. Поэтому я и не хотела бы вообще ничего менять в наших с ним отношениях.

– И что, – Лариса с интересом посмотрела на девушку, – вы все это и ментам рассказали?

– Нет, ну что вы. Зачем же им это? Они все равно ничему не верят, если это не совпадает с тем, что они уже вдолбили себе в голову. Только это еще не все. Представляете, я возвращаюсь сегодня с работы домой, выхожу из машины, а у подъезда этот самый мент сидит, меня ждет. Мне даже перед водителем стало неудобно, когда он подошел. Говорит, если хотите, то я, конечно, могу вас завтра официально вызвать на допрос, но только – это вам надо? Тем более у меня лишь один вопрос: «Не заходили ли вы в спальню Каменской после того, как она попрощалась со всеми гостями?» Я спрашиваю: «А что мне там делать?» А он отвечает: «Вообще-то вопросы здесь задаю я. Так вы были в комнате или не были?» Ну, тут я совсем растерялась и сказала: «Не помню».

– А на самом деле? – У Ларисы даже брови сдвинулись, так не понравился ей рассказ девушки.

– Ну да, – снова покраснела Зайцева. – Заходила я туда… Вернее, мы с Лешей вместе заходили. Когда Каменская попрощалась со всеми, а Леши все не было, я решила спуститься вниз – встретить его, поговорить. Думала, может, хотя бы он понимает, что происходит в этом доме. Зачем, например, Каменская попросила меня остаться присмотреть за домом… Ей Кандабуровой и Люды-домработницы, что ли, не хватает? А Леша, как услышал, что Каменская уехала, совсем расстроился. Как будто родная мамочка его бросила, честное слово!

В словах Алены послышались некие ревностные нотки, и они не ускользнули от внимания Ларисы. Она, смотря на эту девушку, которая производила инфантильное и беспомощное впечатление, все силилась понять, насколько она искренна. Или все это – только имидж?

– А когда я стала приставать с вопросами, Алексей сказал, что сам понятия не имеет о том, что случилось, – продолжала вещать Алена. – Но что у него дурное предчувствие, и взял и закрылся в спальне. Я вернулась было к гостям, но его страхи перекинулись и на меня. Я спустилась обратно в спальню, чтобы попытаться как-то утешить Лешу. Естественно, я старалась не привлекать внимания: про нас и так ведь черт знает что говорят.

– Но вы рассказали все это милиции?

– Да, рассказала, но, к сожалению, только после того, как этот мент кое в чем признался…

– В чем же?

– А в том, что эта змея Свиридова видела, как я тайком входила в спальню.

– Это уже плохо, – констатировала Лариса. – Что-нибудь еще?

– Да. Кандабурова сказала ментам, что Каменская написала записку Леше перед своим якобы отъездом, но он никакой записки не получал. Он ведь еще и из-за этого расстроился тогда. Дескать, уехала и даже не попрощалась…

Алена сокрушенно покачала головой, потом неожиданно всхлипнула и закрыла лицо руками.

– Ну, почему нам никто не верит?! – выдавила она из себя сквозь рыдания.

Лариса была вынуждена подать ей воды.

– Надо же было попасть в такую историю! – воскликнула Алена после того, как немного успокоилась. – Конечно, ведь ментам раскрываемость нужна, вот они теперь и вцепятся в нас с Алексеем.

– Ты уже виделась с ним после всего этого?

– В том-то и дело, что нет.

– А почему?

– Он так испугался, что даже скрывается где-то, – простодушно ответила Зайцева. – Котенко его целый день ищет по всему городу, и все безрезультатно…

Лариса повела бровями.

– Нет, вы не думайте, это не он. Он не способен на это, – испуганно затараторила Зайцева, уловив движение Ларисы. – Если вы нам не поможете, то мне вообще больше не к кому будет обратиться.

Лариса не ответила, только еще раз пристально посмотрела на свою посетительницу. Со времени ее пребывания в Зеленом кабинете прошло уже больше получаса, а она так и не притронулась к закуске, которую выставил на стол исполнительный Степаныч.

– Кто я такая?! Никто: ни крыши, ни денег. Раздавят и не заметят, – уныло проговорила Алена. – Хотя я понимаю – вам, конечно, тоже нет никакого резона заниматься всем этим. На глазах девушки появились слезы. – Извините меня, – сказала она, утирая лицо. – Я правда не знаю, что делать.

– Успокойтесь, – твердо ответила Лариса, наконец приняв решение. – Я не буду обещать, что отмажу вас от ментов, однако попытаюсь сделать все возможное, чтобы найти настоящего убийцу.

Она прекрасно понимала, что девушка полностью права в одном: у нее, директора ресторана «Чайка» Ларисы Котовой, не было совершенно никаких причин лезть в это дело, но также она очень хорошо знала и другое: она все-таки будет им заниматься. Даже при отсутствии материальной заинтересованности.

* * *

После разговора с Зайцевой Лариса села в свою машину и крепко задумалась. Действовать нужно было незамедлительно. Главное – не пороть горячку, но и не терять напрасно времени. И первое – отыскать Серебрякова. С чего это вдруг Алена решила, что он совсем не виноват в случившемся?

Для себя она не скидывала со счетов и Алену – мало ли какие экстравагантные ходы иногда предпринимают преступники: нанимают частных детективов, например, чтобы таким образом отвести от себя подозрение. К тому же Алене это расследование ничего не стоило – Зайцева просто попросила Ларису помочь, оговорив при этом, что на материальное вознаграждение «новая русская» Лариса может не рассчитывать по причине откровенной бедности заказчицы.

«И все же, – думала Лариса, – стареющая владелица магазина и восходящая звезда эстрады – это довольно странная пара. И вот молодой жиголо, видя, что его дорогая старушка и не думает оставлять этот бренный мир, а пожалуй, переживет и его самого, со своей любовницей, тоже звездочкой, косящей под маленькую, невинную девочку, замышляет ускорить процесс с помощью кухонного ножичка. Вжик, и никаких проблем! Главные организаторы счастливы и богаты, а старушка покоится с миром».

Конечно, Лариса отдавала себе отчет в том, что это только одна версия. Но именно она лежала на поверхности. Кстати, может быть, что они все это сделали не вместе, а кто-то из них в одиночку. Почему нет?

«И ведь какой план разработали! Во-первых, день рождения – довольно цинично, но вполне в духе юного поколения. В доме много гостей – значит, подозрение может пасть на кого угодно. Вторая неплохая идея – с телеграммой. Хотя она, возможно, и настоящая – здесь еще надо разобраться. Но все равно телеграмма – это плюс! Отъездом Каменской можно выиграть массу времени, а время в таких делах часто решает все. Пусть все думают, что Каменская уехала, хотя она давно стала холодным трупом!

Стоп, – остановила себя Лариса. – Вот тут-то и начинаются неувязочки. Объясните, зачем оставлять труп в спальне на видном месте! Это же полный идиотизм! Любой нормальный убийца постарался бы сделать так, чтобы труп нашли как можно позже и как можно дальше от дома. Тем более из-за мнимого отъезда Каменской в Самару его очень долго не стали бы искать ни здесь, ни там».

Загадок было пока очень много, и Лариса вела машину с хмурым выражением лица. Она ехала в особняк Каменской – самый первый пункт, откуда можно было начать поиски внезапно исчезнувшего Серебрякова.

Она быстро преодолела подъем в ущелье, проехала мимо научно-исследовательского института и микрорайона многоэтажек и наконец въехала в коттеджный поселок. Когда-то и они с Евгением хотели перебраться подальше от задымленного центра, но потом главой семейства овладела некая инерция, а жена вела слишком напряженную, полную приключений жизнь, чтобы всерьез думать о перемене места жительства.

Лариса, выйдя из машины, с удовольствием вдохнула чистый воздух Октябрьского ущелья. Здесь был своеобразный микроклимат, и район этот считался наиболее экологически чистым во всем Тарасове.