Глава 4

Как бы там ни было, но обещание свое я намерена была исполнить, хотя, конечно, положа руку на сердце, плохо себе представляла, чем именно могу помочь Марине. Ну, встречусь я с Евгенией Александровной Пряжниковой и ее дочерью Натальей, и что? При чем здесь мое мнение об этих достойных особах и как оно может повлиять на обвинение Марины, буде такое вынесено в ближайшие семьдесят два часа? Я что, сыщик? Никак нет. Так в чем же дело? Почему я все же согласилась встретиться с этими дамами? Из каких таких соображений?

Примерно так я размышляла, уже лежа в постели и слушая мерное посапывание мужа под боком. Почему же я все-таки решила встретиться с Пряжниковыми? Уж явно не только потому, что мне было жаль Марину. И даже не потому, что мне действительно очень хотелось ей помочь. Так почему же? Ответ был прост и буквально лежал на поверхности, другое дело, что я упрямо не желала это принимать за единственно правильный ответ, за аргумент, перевешивающий все прочие. А ведь дело было в том, что мне хотелось вмешаться в это дело. Да, я с радостью, которую ощутила где-то внутри, выслушала Маринину просьбу и сразу согласилась, правда, не сразу дала свое согласие. Приходилось признаться, что все-таки всеми этими расследованиями я, журналистка Ирина Лебедева, занимаюсь из любви к искусству. Есть, должно быть, у меня в характере какая-то жилка, которая не позволяет пройти мимо загадочных преступлений, да еще таких, которым я становлюсь невольной свидетельницей. Благо, замечу в скобках, на подобные экзерсисы моя судьба довольно щедра. Так почему же я все время пытаюсь найти оправдание своему вмешательству во все эти дела и почему никак, проявляя незаурядное упрямство, не желаю признавать, что на самом-то деле все гораздо проще. Так просто, как название одного голливудского фильма. Я просто люблю подобные неприятности.

Конечно, звучит это как-то не слишком убедительно. Разве может нормальный человек любить обилие загадочных происшествий, так и норовящих случиться именно тогда, когда он находится в непосредственной близости от них. Или, например, наличие трупов вокруг своего детища, своей телепередачи «Женское счастье»? Да, должно быть, «люблю» – это слишком сильное выражение. Но разве не любят свою профессию сыщики, разве не любили они ее и в прежние века, начиная с классиков и заканчивая авангардом? Мне-то всегда казалось, что сыщиком становится только тот, у кого в крови имеется в наличии некая загадочная субстанция, невидимая взгляду и даже оку микроскопа и не выявляемая ни при каких анализах. Но эта-то субстанция и не дает человеку покоя, заставляет, принуждает его вмешиваться в любого рода происшествия, к которым у него имеется хоть маломальская тяга. Поэтому-то так много сыщиков-любителей экстра-класса и класса пониже. Я, конечно, застряла где-то в последних рядах этой блестящей когорты, но должна же я в конце концов признаться хотя бы самой себе в том, что не могу не вмешаться в какое-то происшествие, да еще если оно и загадочное! Ну не могу – да и не хочу, чего уж там! – я сидеть сложа руки, когда вокруг происходит такое! Возможно, я только с виду респектабельная дама, а на самом деле…

Я закрыла глаза и представила, что я сыщик. У меня есть свой маленький офис и свои клиенты, и ношу я брючные костюмы неярких расцветок и вообще стараюсь не бросаться в глаза, не запоминаться… До поры до времени, конечно. И что дела у меня раскрываются чуть ли не сами собой… «Нет, стоп, – сказала я тут себе, – так не пойдет. Почему это «сами собой?», никак не сами. Я прилагаю усилия, проявляю чудеса наблюдательности и сообразительности, и только благодаря мне, Ирине Лебедевой, раскрываются мрачные преступления, над которыми без толку бьются родные следственные органы! И если бы меня не было, то меня бы просто следовало придумать!»

Так, в приступе мании величия, видя себя этаким Шерлоком Холмсом и еще многими гениальными сыщиками, я уснула. Излишне добавлять, что мне снилось, как я одно за другим, словно орешки щелкаю, раскрываю самые загадочные из самых загадочных убийств, и как за это Президент вручает мне в итоге огромную золотую медаль за заслуги перед Отечеством самой высокой степени, и как я обещаю служить Родине и давить гадов, как клопов…

– Ира, – прошептал муж тихонько, щекоча дыханием, мне в ухо, – Ира, я пошел. Буду в восемь, – и чмокнул меня в нос.

Я пробормотала нечто нечленораздельное, видимо, должное выразить, что я буду скучать и ждать и чтобы он не задерживался. И перевернулась на другой бок в надежде досмотреть прерванный на такой торжественной ноте сон, но, как это слишком часто бывает с такими капризными вещами, как сны, у меня ничего не получилось. Образ Президента, декорации Грановитой палаты и я сама в строгом, по случаю официального приема, костюме, с медалью на пузе, безвозвратно исчезли, оставив после себя лишь легкий дымок воспоминаний и жутко приятное, хотя, конечно, и несколько абсурдное впечатление.

Я еще немного повалялась, стараясь вспомнить приятные подробности прерванного сна, а потом все-таки встала и пошла на кухню. Налив себе кофе, села у окна. Конечно, сон был всего лишь сном и я вовсе не гениальный сыщик, да и не сыщик вовсе. Но все равно то, что я путем самоанализа узнала о себе вчера вечером, до того, как уснуть, меня несколько успокоило. Что ж, если я и в самом деле не могу обойтись без неприятностей и участия в них, то, может, пора уже смириться с таким положением вещей. Может, это судьба у меня такая?.. И какой смысл в таком случае испытывать приступы вины, особенно в общении с моим дорогим супругом, если я хочу вмешиваться в эти происшествия и все равно изыскиваю для этого способ? Он может дуться сколько угодно и восклицать в негодовании: «Что, опять?! Ничего не желаю слышать!», но ему придется смириться с таким положением вещей. Пусть считает пристрастие к дилетантским расследованиям еще одним моим недостатком. Впрочем, насколько я знаю, супруг полагает, что у меня нет недостатков. Что ж, тем лучше, будет хотя бы один. А кстати, следует выяснить, на самом ли деле он считает, что недостатков у меня нет?

В любом случае лично для себя я нашла прекрасные и важные аргументы, которые помогут мне и впредь не краснеть и не оправдываться всякий раз, когда в моей жизни или на моей передаче случится нечто экстраординарное. Я люблю докапываться до истины, так же как люблю свою передачу и своего мужа. А если он скажет, что все это только потому, что мне нечем заняться на досуге, то я знаю, что сказать ему в ответ. «Возможно, – скажу я, – если бы у нас появились детишки, у меня и правда не осталось бы времени на это». А дальше пусть уж он сам думает и решает.

Придя к такому выводу, я улыбнулась и, сладко потянувшись, направилась в ванную.

Евгении Александровне я позвонила в одиннадцать.

– Да? – Трубку взяла сама тетушка.

– Здравствуйте, это снова вас беспокоит Ирина Лебедева с телевидения, – скромненько представилась я.

– А, это вы? – Я не поняла многозначительности в голосе моей собеседницы.

– Да, это снова я, – подтвердила я, не зная, что же хочет от меня услышать эта дама, и не желая ее разочаровывать.

– Что ж, хорошо, что вы позвонили, – благосклонно на сей раз заметила она, чем, скажу откровенно, несколько удивила меня. – Я как раз думала, кому бы из ваших позвонить… – протянула она. – Я хочу дать интервью.

– С удовольствием, – согласилась я, скорее по инерции хотя вообще-то это была не моя сфера.

– Вот как? Значит, вы позвонили тоже по этому поводу? – поинтересовалась Пряжникова.

– Так точно, – отрапортовала я.

– Отлично, – удовлетворенно заметила она. – Сегодня вы сможете подъехать?

– Да, безусловно. – Я тут же прикинула, что, наверное, следует подключить к этому делу Валерия Гурьева, вдруг он заинтересуется. – Во сколько и куда?

– Можно встретиться у меня, скажем, часа в два дня. Вас устроит?

– Безусловно, – снова согласилась я. – Надеюсь, тема будет касаться вашего племянника? – на всякий случай поинтересовалась я, чтобы задать правильный тон предстоящей беседе.

– Точно, я хочу поговорить о том, что случилось с Игорем, – откликнулась дама на другом конце провода.

– Хорошо, – сказала я. – Вы не будете против, если со мной, возможно, будет еще один человек. Он тоже тележурналист.

– Ни в коем случае, – заверила меня Евгения Александровна. – Приезжайте вместе.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Пока не за что, девушка, – чуть надменно произнесла Пряжникова. – Записывайте адрес…

Я записала адрес и, еще раз поблагодарив, положила трубку. Что ж, первый тайм мы, кажется, отыграли. Посмотрим, что будет дальше. Я позвонила на работу и попросила к телефону Гурьева.

– Гурьев у телефона, – через некоторое время откликнулся Валерий. – Это кто?

– В рифму не отвечу, – сказала я, – и не надейся.

– О, Ирочка, – узнал он меня с первой же попытки, – неужели? Какими судьбами?

– У меня к тебе дело, точнее, у меня к тебе есть одно предложение, если, конечно, оно тебя заинтересует.

– Ира, Ира, – многозначительно произнес Валерка, – неужели ты решилась? Ну, конечно, меня это очень даже заинтересовало…

– Не паясничай, – беззлобно огрызнулась я. – Того, на что ты намекаешь, тебе не видать никогда!

– А на что я намекаю? – прикинулся шлангом Валерка.

– Ладно, ни на что, – сдалась я. – Ты что-нибудь слышал о смерти в нашей студии в минувшую пятницу?

– Шутишь! – воскликнул Валерка. – Да об этом весь телецентр только и гудит! Поговаривают, будто дело нечисто?

– Вот именно, я в курсе некоторых подробностей и, если тебя это может заинтересовать…

– Когда и где встречаемся? – тут же принял охотничью стойку Гурьев.

– У телецентра в половине первого. Там я тебе и расскажу все, что знаю. Пока знаю. Если захочешь, поедешь со мной.

– И куда?

– В одно место, – усмехнулась я. – Подробности при встрече.

– Договорились, – согласился Валерка. – Пока, до половины первого. Встретимся в скверике, да?

– Да, конечно, – и я положила трубку.

Затем я приступила к сборам, решив, что Евгения Александровна наверняка относится к тому типу женщин, которые терпеть не могут яркие цвета и излишнее пользование косметикой – другими. Что же касается ее самой, то тут я пребывала в полном неведении, даже не в силах представить, как она выглядит. Возможно, это сухая и чопорная дама, а может, напротив, этакая мисс Гарпия, с великолепными формами времен Ренессанса. Однако я остановила свой выбор на скромном серо-голубом костюме с юбкой длиной чуть ниже колена и довольно закрытым жакетом. Что касается макияжа, то решила обойтись лишь тушью и бледной помадой, а волосы предпочла убрать в простую гладкую прическу. Посмотрела на себя в зеркало, надела туфли-лодочки на невысоких каблуках и, оставшись довольна своим внешним видом, отправилась на встречу с Гурьевым.

Правильно рассчитав время на дорогу, я ничуть не опоздала и прибыла на место встречи, в небольшой скверик неподалеку от телецентра, как раз в половине первого. Валерки еще не было. Я прошлась пару раз туда-обратно и только тогда увидела его невысокую коренастую фигуру в другом конце скверика.

– Ну, ты опаздываешь, как девушка на свидание, – покачала я головой, когда Валерка подошел ко мне. – Я жду тебя уже десять минут, а между тем ровно в два мне нужно быть в другом конце города.

– Извини, – смущенно проговорил Гурьев. – Обещаю, что на свою встречу ты в любом случае не опоздаешь.

– Вот как? – Я в удивлении подняла брови. – Неужели ты меня отвезешь?

– Угадала, – ухмыльнулся мой коллега по работе. – Кстати, мы прямо сейчас можем сесть в мою машину, и ты расскажешь по дороге, что там у тебя.

– Хорошо, – согласилась я. – Наверное, так и правда будет лучше.

– Тогда прошу. – Гурьев галантно предложил мне руку, выставленную крендельком.

Я усмехнулась и приняла его приглашение. Мы прошли к машине, и, сев в нее, я начала свой рассказ, предварив его так:

– Полагаю, что мы успеем добраться до места, если проедем минут тридцать, а пока я расскажу тебе, куда все-таки направляюсь и почему решила позвонить тебе.