Иногда я возвращаюсь домой после встреч — с мыслью, что страдание — это одиночество. Глухая изоляция. В другой раз мне кажется, что страдание — особый вид знания. Есть что-то в человеческой жизни, что другим путем невозможно передать и сохранить, особенно у нас. Так устроен наш мир, так устроены мы.