Единственным исключением оставалось маленькое государство, возникшее во второй половине XIII века на пограничных землях восточнее от вифинийского Олимпа. Его основателем был некий Эртогрул. Он умер в 1281 году, и его сменил сын Осман. Истоки рода Османлы, как называли потомков Османа, искажены и приукрашены легендами, придуманными уже после того, как он был возвеличен. Нам сообщают перечень из двадцати одного предка вплоть до самого Ноя, а позднее для пущей убедительности добавили еще тридцать одного. Династия проходит через героя Огуз-хана, прародителя огузских племен, через его сына Гёк-Алпа и внука Чамундура, или Чавулдура, по другим легендам, одного из двадцати четырех внуков Огуза, от которых произошли двадцать четыре главных огузских племени. Но хотя в конце XIII века существовало племя чаудар, поглощенное Османским государством, это все же было отдельное племя, поначалу враждебное к власти Османа. Другая легенда расширила число пращуров, приписав старшему внуку Огуз-хана Кайи сына Гун-хана, который якобы был предком Османа, и таким образом османская линия стала ветвью старшего племени огузов. Но это предание возникает лишь в XV веке, уже после того, как стала общепринятой альтернативная версия происхождения от Гек-Алпа. Придворные льстецы XV века еще больше запутали дело, прибавив династии еще и арабских предков, хотя она никогда не притязала на то, что происходит от самого Пророка, ибо родословные его потомков были слишком хорошо известны. Султан-завоеватель Мехмед II хотел внушить почтение и турецким, и греческим подданным, продвигая теорию о том, что его род происходит от члена императорской династии Комнинов, который переселился в Конью, обратился в ислам и женился на сельджукской княжне^[11].

Ни одна из этих теорий не имеет убедительных доказательств. Рассудительный историк не может не прийти к выводу, что Эртогрул был не вождем племени, а способным командиром воинов-гази неизвестного происхождения, который каким-то образом дошел до границы, а там благодаря своим талантам собрал вокруг себя достаточное число сторонников, чтобы основать эмират. Его главной ценностью было географическое положение захваченных им территорий. Чтобы сообщество гази могло окупать свое существование, им приходилось совершать набеги и вторгаться во владения неверных. Однако к концу XIII века почти все эмиры гази дошли до пределов Малой Азии. Византийцы отступили, а дальнейшее продвижение преградило море. Хотя предприимчивые морские разбойники, такие как айдынский и синопский эмиры, могли не без выгоды совершать набеги на неприятельские берега, ни один из них не обладал достаточной морской мощью, чтобы даже задуматься о перевозке нужного количества людей для основания заморских колоний. Помимо эмиратов, граничивших с Трапезундской империей далеко на востоке, лишь унаследованная Османом территория пока еще соприкасалась с землями неверных. Именно во владения Османа хлынули теперь самые предприимчивые тюркские элементы, предводители гази в стремлении найти богатые земли для будущих набегов, дервиши и ученые, бежавшие от ненавистных монголов, и плотная масса земледельческих племен по-прежнему в поисках нового дома, чтобы поселиться в нем со всеми своими стадами. Таким образом у Османа оказались человеческие ресурсы, совершенно несопоставимые с его маленьким эмиратом.

Не будь Осман гениальным лидером, новоприбывшие могли бы затопить его страну. Нам мало известно о том, как он с ними разбирался. Весьма примечательно, что старейшая из сохранившихся надписей, где османский правитель называет себя титулом султана, – надпись, сделанная сыном Османа Орханом на мечети в Бурсе, гласит так: «Султан, сын султана гази, гази, сын гази, маркграф горизонтов, герой мира». Именно так – как верховный вождь воинов-гази Осман установил свою власть. Пока другие эмиры-гази, неспособные расширить свои владения единственным знакомым им способом, ссорились друг с другом, Осман предложил жизнь воина-гази всем, кто признает его владычество.

Византийская империя не могла игнорировать этот вызов. Возможно, самым разумным решением для нее было бы в короткий срок вывести свои войска из Анатолии и оставить страну Осману, а внимание сосредоточить на военном флоте и сделать его достаточно сильным для того, чтобы не допустить его переправы через проливы в Европу. Позднее, когда Осман обнаружил бы, что его экспансия уперлась в море, его эмират, возможно, тоже пришел бы в упадок, а сторонники – рассеялись в поисках новых земель. Но трудно представить себе такую дальновидность и самообладание. В Константинополе поначалу не осознавали важности Османа. В последние десятилетия XIII века императорские армии посылали на айдынских и манисских тюрок, хотя и без успеха. Только когда в 1301 году Осман разгромил византийские силы при Бафеуме, между Никеей и Никомедией, и стал селить своих людей севернее горы Олимп, только тогда на него обратили серьезное внимание. Византийцы не могли смиренно позволить мусульманам отнять у них последние владения в Азии – землю, с которой можно было увидеть саму столицу. Но их сопротивление было организовано из рук вон плохо и ничего не дало. В 1305 году Каталонская кампания, которую нанял на службу император Андроник II, разбила Османа возле Левки. Но вскоре каталонцы взбунтовались против императора и на десть лет погрузили империю в гражданскую войну. В эти годы не только тюркские войска, нанятые императором или каталонцами, переправлялись взад-вперед через Дарданеллы, но Осман также сумел усилить свои позиции на территории вплоть до Мраморного моря. Кроме того, он возглавил несколько экспедиций, которые в строгом смысле не касались его владений. В 1308 году именно его войска сыграли главную роль в захвате последнего византийского оплота на побережье Эгейского моря – Эфеса, хотя город в итоге достался эмиру Айдына. В последующие годы Осман овладел византийскими городами на черноморском побережье от Инеболу до Сангариуса.

После ухода каталонцев в Византии начались династические междоусобицы. И вновь Осман почти не встречал сопротивления. Его армии в основном состояли из кавалерии, и осадных орудий у него не было. Для того чтобы захватить укрепленные города, ему приходилось совершать набег на окружающую местность, откуда он выгонял и обращал в рабов крестьян, а вместо них сажал своих людей. Таким образом город оказывался отрезанным от источников снабжения и, если к нему не пробивалась идущая на помощь армия, из-за голода был вынужден сдаться. Затем Осман сосредоточил усилия на городе Бурса, стоявшем на северных склонах Олимпийского хребта, прекрасно защищенном условиями рельефа и удачно расположенном для того, чтобы служить центром для операций на побережье Мраморного моря. Его фортификационные сооружения и богатство окружающего региона под стенами позволили ему сопротивляться Осману в течение десяти лет. Но император был не в состоянии прислать ему помощь. Осенью 1326 года голодом его принудили к капитуляции. Когда эта весть добралась до Османа, он уже лежал при смерти и умер несколько дней спустя, в ноябре того же года. Однако благодаря блестящему использованию возможностей он превратил мелкий пограничный эмират в главный таран турок и плацдарм гази для вторжения на христианские земли.

Осману повезло с детьми. Его трон унаследовал старший сын Орхан. Говорили, что, как того требовал турецкий обычай, он предложил поделиться верховной властью с братом Алаэддином, но Алаэддин великодушно настоял на том, чтобы не дробить эмират, и остался верным подданным. Орхан унаследовал от отца и талантливого министра, также по имени Алаэддин. Нелегко разобраться, правителю или министру Османское государство было обязано своим удивительным развитием. Как и его отец, Орхан был вождем воинов-гази, который поклялся воевать с неверными. В 1329 году на его милость сдался древний город Никея, как и Бурса, много лет находившийся в изоляции. Император Андроник III и его министр Иоанн Кантакузин предприняли попытку освободить Никею. Но после ничего не решившей битвы недовольство в собственных войсках и дурные вести из Европы заставили их отступить. Следующей целью Орхан поставил себе великий портовый город Никомедию. Она сопротивлялась ему девять лет, получая снабжение и подкрепления по морю. Но когда султану удалось заблокировать узкий залив, на котором располагался город, тот был вынужден капитулировать в 1337 году. Как только Никомедия оказалась в руках султана – так Осман стал себя называть, – он смог оккупировать всю страну почти до самого Босфора.

В тот период Византии не давала покоя великая Сербская империя Стефана Душана, а в 1341 году разразилась гражданская война между Иоанном Кантакузином и регентами, правившими от имени малолетнего императора Иоанна V. Какое-то время византийские полководцы нанимали к себе на службу тюрок из разных племен, несмотря на их неисправимую привычку разорять земли, через которые они проходили. Самыми опытными и дисциплинированными были подданные Орхана. Так что, пока сторонники Иоанна V нанимали солдат в Манисе и Айдыне, Иоанн Кантакузин в 1344 году заручился поддержкой Орхана, отдав ему в жены свою дочь Феодору. В ответ султан прислал шесть тысяч человек, чтобы воевать во Фракии. После победы Кантакузин продолжал звать на помощь османские войска во время своих войн с сербами. После окончания этих кампаний многие из османов, по всей видимости, поселились во Фракии.

Падение Иоанна Кантакузина в 1355 году дало Орхану желанный предлог вторгнуться в Европу в собственных интересах. В 1356 году армия под предводительством его сына Сулеймана переправилась через Дарданеллы. За год его войска захватили Чорлу и Дидимотихон и двинулись вглубь, чтобы захватить Адрианополь. Как и во время завоеваний в Азии, султан способствовал тому, чтобы тюркские племена следовали за вождями гази и сразу же занимали оккупированную страну. К моменту смерти Орхана, вероятно в 1362 году, турки уже были хозяевами Западной Фракии. Вдобавок султан расширил свои азиатские владения, не столько войнами, сколько благодаря желанию других тюрок влиться в успешное государство гази. По-видимому, он поглотил северо-западные эмираты Сарухан и Карасы. Гермиян потерял былое могущество, и Орхан смог установить свою власть в Эскишехире и Анкаре. Его главным противником в Азии был Айдынский эмират, который не давал ему продвигаться на юго-запад^[12].

Но не только обширные завоевания сделали Орхана великим правителем. При помощи визиря он поставил свое государство на прочную основу, не лишив его при этом тех характерных черт гази, которые давали ему импульс к расширению. Орхан поощрял развитие городов, опираясь на ахи – цеховые братства ремесленников и торговцев, соблюдавших футувву. Он противодействовал умеренно подрывному влиянию дервишей, налаживая сотрудничество с улемами – официальными хранителями мусульманского вероучения и исламских традиций. Их проповеди обеспечивали правильное отношение к возраставшему числу христианских подданных Орхана. Если город или область сопротивлялись ему и были взяты силой оружия, христиане в них лишались любых прав. Пятую часть населения могли обратить в рабство, мужчин послать работать на земли завоевателей, а мальчиков – отдать в обучение, чтобы сделать из них солдат. Если же город капитулировал, то его жителям позволяли сохранить свои церкви и обычаи. Многие христиане предпочитали власть султана императорской, поскольку его налоги и подати были не такими грабительскими. Хотя некоторые из них принимали ислам из естественного желания примкнуть к правящему классу, насильного обращения не было. Поэтому в каждом городе, куда приходили мусульмане, улемы строили медресе, то есть школы при мечетях, и таким образом смогли дать султану образованную элиту, из которой он мог набирать государственных служащих.

В то же время произошла реорганизация армии. До той поры ее почти целиком составляла легкая конница, набранная из фактически еще кочевых племен. Теперь же ее переустроили, разделив на две основные части. Во-первых, регулярное ополчение, состоявшее из тех, кто получил от султана земельные участки и платил за них небольшую денежную ренту, а также был обязан поступить на военную службу, когда это потребуется. Такой надел, передававшийся по наследству, назывался тимар. За более крупные или ценные лены, которые назывались зеамет, платить следовало больше, их держатель – заим – занимал более высокое положение в армии, и на нем лежало повышенное обязательство – обеспечивать собственную экипировку. Самые богатые из этих заимов становились пашами или санджакбеями или даже бейлербеями с административными обязанностями и большими военными полномочиями и обязательствами. Помимо этого местного ополчения, существовала армия, состоявшая на жалованье. Янычары, которые служили на протяжении всей жизни и позднее сформировали султанскую гвардию, в то время еще были пехотным полком, в который входили рабы-христиане или новообращенные. Главные силы в правление Орхана называли неточным термином сипахи. Из их числа выходили пушкари, оружейники, кузнецы и солдаты морской пехоты. Многие из них получали земельные наделы и в любой момент могли быть призваны на военную службу, но за нее им платили жалованье и, как правило, нанимали только на время отдельной кампании. Помимо сипахов, была еще пияде – пехота. Впоследствии этим словом стали обозначать тех, кто владел земельными участками, а прочих называли азапами, которые затем стали ассоциироваться с башибузуками – нерегулярными войсками, служившими за добычу и возможность пограбить, а также акибами, войска кавалерийского авангарда. Орхан настоял на том, чтобы у каждого рода войск была своя форма. Также он ввел эффективные меры мобилизации, чтобы иметь возможность в любой момент в кратчайшие сроки собрать крупное и хорошо подготовленное войско.

Его преемник Мурад I полностью использовал все преимущества, которые давала ему эта прекрасно отлаженная военная машина. Матерью Мурада была гречанка, турки называли ее Нилюфер, «Водяная лилия», дочь главы акритского клана. Его старший брат Сулейман умер несколькими месяцами раньше Орхана. У Мурада оставался еще один старший неполнородный брат Ибрагим, которого он своевременно приказал умертвить, и младший брат Халил, сын Феодоры Кантакузины, который вскоре тоже скончался, но, вероятнее всего, от естественных причин. В первые годы правления Мурад был занят своими азиатскими границами, где баламутили воду эмиры-соперники, и с ними пришлось разобраться. Византийцы отвоевали несколько городов, захваченных во Фракии, хотя из окружающих районов выгнать турок им не удалось. Когда Мурад вернулся в Европу в 1365 году, он без труда возвратил себе эти города и сделал своей европейской столицей Адрианополь. Таким образом, Константинополь с предместьями оказался в изоляции, кроме как со стороны моря. С азиатской стороны подступы к нему уже находились в руках турок.

Только тогда Европа начала понимать, какую угрозу представляют турки. Венеция и Генуя, обеспокоенные за свои колонии и торговлю, стали прощупывать почву на предмет заключения общей коалиции против иноверцев, но из их стараний ничего не вышло. Император Иоанн V поехал в Италию, чтобы поведать об опасностях и попытаться найти западных наемников, которым можно было бы не платить. По возвращении в 1373 году он был вынужден признать султана своим верховным владыкой, пообещать ему ежегодную дань и военную помощь по первому требованию, а его сын Мануил отправился к Мураду заложником. Иоанн был верным вассалом. Его преданность была вознаграждена, когда в 1374 году его старший сын Андроник вступил в заговор с сыном Мурада Савджи против обоих отцов. Войска Мурада подавили мятеж. Когда Андроник снова восстал и с 1376 по 1379 год удерживал Константинополь, Мануил получил от султана помощь, достаточную для того, чтобы восстановить отца на троне. Но ему пришлось заплатить за это обещанием вместе с турецкой армией отправиться на завоевание последнего оплота византийцев в Азии, изолированного осколка Трапезундской империи, верной и отважной греческой Филадельфии.