Цитаты из книги «Кэрри»

бесчеловечно затолкают обратно в отведенную для нее, словно для шута, нишу.

Однако все те годы не прошли бесследно, все те годы, вместившие «давай стянем у Кэрри простыню» в летнем лагере христианской молодежи, и «я нашла ее любовное письмо к Бобби Пикетту, давай размножим его и всем раздадим», и «давай спрячем где-нибудь ее трусы», и «давай сунем ей в туфли змею», и «топи ее, топи». Вот Кэрри упрямо тащится за группой на велосипеде и никак не может догнать. Кэрри, которую в прошлом году звали «пудингом», а в этом – «мордой», Кэрри, от которой всегда пахнет потом. А вот она, присев помочиться в кустах, обжигает зад крапивой, и все об этом узнают («Эй, краснозадая, как, до сих пор еще чешется?»). Вот Билли Престон мажет ей волосы ореховым маслом, когда она уснула на занятиях. А сколько ее щипали, ставили ей подножки, когда она шла к доске, сбрасывали ее учебники со стола… Или тот случай, когда ей в сумку подсунули скабрезную открытку…

– Трогай меня, – прошептала она ему на ухо. – Всю. Выпачкай меня всю. Что он и сделал. Колготки на одной ноге разошлись, словно раскрытые губы. Юбку, и без того короткую, Билли рывком задрал до пояса. Он буквально лапал ее – грубо и жадно. И от чего-то – может быть, именно от этого или от того, как близко они разминулись со смертью – Крис почти сразу кончила.

Школа вообще не самое важное в жизни. Пока ты учишься, кажется, что да, это здорово, но потом никто даже не вспоминает о таких вещах, разве что когда соберутся вместе и нальются пивом.

Конечно же, Томми Росс ее не любит – на этот счет она не обманывалась. Тут, скорее, какая-то странная форма покаяния – понять это было не сложно. И откликнуться, согласиться. Ведь она лучше других понимала, что такое покаяние, – понимала всю свою сознательную жизнь. Он сказал, что все будет хорошо, что они позаботятся об этом. Уж что-что, а она-то точно позаботится. И не дай Бог им устроить какую-нибудь пакость! Не дай Бог. Она не знала, от Господа ее дар или от дьявола, и теперь вдруг, когда поняла, что ей все равно, ее охватило почти неописуемое чувство облегчения – словно упал с плеч тяжеленный груз, который она носила всю жизнь.

– Но ведь почти никто так и не осознает, что действительно делает кому-то больно. Люди не становятся лучше – только умнее. Они не перестают отрывать мухам крылышки, а лишь придумывают себе гораздо более убедительные оправдания. Многие говорят, что им жаль Кэрри Уайт – в основном девчонки, и это уже совсем смешно, – но никто из них не понимает, каково это – быть на ее месте каждый день, каждую секунду. Да им в общем-то и наплевать.

Раньше он был моряком и грешником (что в ее лексиконе означало одно и то же)

А превосходство разума над материей, как бы оно ни проявлялось, требует от организма очень многого.

Шло лето, но, что ни день, в обломках находили тела погибших, и по улицам вновь двигались катафалки. Для многих жителей города как будто снова и снова сдиралась корка с едва зажившей болезненной раны.

Но в мыслях еще чувствовалось ее присутствие – бьющееся, пульсирующее нечто, упрямо повторяющее позывные Кэрри Уайт. Ее суть, гештальт