Цитаты из книг автора «Стивен Холмс»

реступлениях, которых они не совершали, и роль этого юридического фарса в становлении власти Сталина — главные загадки 1930-х гг.; лучше всего об этом рассказывает книга Артура Кестлера «Слепящая тьма»43. Показательные суды были призваны продемонстрировать всеобщую преданность и любовь истязаемых к истязателю. При современном относительно мягком режиме те, кто подвергается преследованию за политические правонарушения, не столь покорны и могут нанять хороших адвокатов, поэтому суды над ними не вызывают воодушевления публики. Так что Кремль устраивает «показательные выборы». Для того чтобы понять природу этого явления, нужно задать себе несколько вопросов. Зачем Путину вообще выборы, если лишь меньшинство россиян считает, что Россия находится на пути к демократии, и почти никто за пределами Москвы не верит, что она уже является демократической страной?

Сравнение фальсификаций выборов в посткоммунистической России и показательных судебных процессов в сталинском Советском Союзе поначалу выглядит надуманным, но оно весьма поучительно.

Российское общество оказалось обезглавленным, вернулось почти исключительно к неформальным отношениям и по сравнению с предшествовавшим полувеком практически утратило структуру. Даже если бы российские власти верили в политическое представительство, они не смогли бы определить, какие именно социальные группы должны получить это представительство. Представительное правление предполагает общество, гораздо менее расшатанное десятилетиями коммунистического правления, гораздо более структурированное, чем в России после 1991 г.

Это оставляет весь «демократический» процесс совершенно беззащитным перед закулисным манипулированием, и именно это понимают и ценят политологи. Документальный фильм Рейчел Бойнтон «Наш бренд — кризис» (Our Brand is Crisis) 2005 г. очень четко показывает, как американские политические консультанты продвигают демократию в поставторитарных режимах, экспортируя «грязные уловки, слишком часто применяющиеся на выборах»35. В фильме дело происходит в Боливии, но его уроки легко применить и к посткоммунистической России.

Как минимум некоторым из грязных трюков русские выучились у американских консультантов, преподававших им политический маркетинг. Сталин и другие советские лидеры, конечно, были искусными лжецами, но им не было особой нужды в том, чтобы обращать свое фарисейство на тактику и стратегию предвыборной борьбы. Так что изощренная форма «постправдивой» демократии, вероятно, была импортирована Россией из Америки прежде, чем ее «реэкспортировали» из России в Америку.

Политические консультанты на Западе отличаются от российских политтехнологов тем, что они тесно сотрудничают с независимыми СМИ: их профессиональная задача — влиять на новостные организации, которые они не могут контролировать напрямую. Политтехнология — совсем иное ремесло. Политтехнологи — эксперты в манипулировании политически зависимыми СМИ. Политические консультанты на Западе заняты борьбой за голоса избирателей для своих кандидатов. Политтехнологи российского образца также организуют победы на выборах. Однако они идут на шаг дальше. Они специализируются и на «творческом подсчете голосов». Политический консультант работает на одну из партий, участвующих в выборах, и делает все возможное, чтобы помочь ей победить. Российский политтехнолог заинтересован не столько в победе своей партии, сколько в победе «системы». Его цель — не столько заполучить максимум голосов для своего клиента, сколько добиться результата выборов, как можно более близкого к заранее заданной Кремлем доле голосов для того или иного кандидата или партийного списка.

Московский политолог Дмитрий Фурман, писавший в условиях распадающейся страны и пугающего вакуума власти, был убежден, что, пусть на тот момент единственной демократией, которую могли ожидать россияне, была «имитация демократии», в долгосрочной перспективе даже псевдодемократия будет прививать демократические привычки, независимо от воли правящих кругов. Как заметил Перри Андерсон, Фурман «рассматривал демократию просто как нормальный признак определенного возраста человечества, такой же, какими были грамотность, огнестрельное оружие или железные дороги для других соответствующих возрастов». По его мнению, «узнать, как русские будут одеваться, есть, жить, работать или чего бояться в будущем, нельзя никак, но можно с некоторой уверенностью предсказать, что они будут выбирать своих правителей у урны для голосования, будут принимать решения большинством и будут гарантировать права меньшинств»30.

как советские правящие круги усвоили последний урок марксизма: они были уверены не только в том, что капитализм был создан для хищнического самообогащения избранных, но и в том, что западная демократия — это тщательно продуманная система сохранения классового господства. В рамках этой циничной точки зрения демократия не имеет ничего общего с подотчетностью политиков гражданам. Напротив, демократическая иллюзия подотчетности помогла замаскировать и сохранить автономию политического правящего класса, который никогда, по большому счету, не приходил к власти через конкурентные выборы.

Обосновывая российскую политику в отношении Сирии и Украины, Путин и его сторонники прямо ссылались на аргументы администрации Клинтона по поводу Косова. Если НАТО может влезть в гражданскую войну в Югославии, почему Россия не может сделать то же самое в Сирии? А ведь Россия — союзник Сирии, принявший на себя договорные обязательства по защите ее правительства. И если геноцид Саддама Хусейна против курдов был причиной насильственного отстранения его от власти, то почему бы России не защитить этнических русских, которых, по ее утверждениям, преследуют в Грузии и на Украине?29

В конце 1970-х и начале 1980-х гг. Америка открыто подражала советской практике рубежа 1960–1970-х, а именно тайной поддержке революционных и национально-освободительных движений в странах третьего мира; это яркий пример действий, построенных на логике военной имитации. В нашем случае этот пример еще и задает принципиально важный исторический контекст. Оказывая военную помощь афганским моджахедам, американцы стремились к тому, чтобы Москва получила «свой Вьетнам»25. Советская помощь внесла существенный вклад в поражение США во Вьетнаме — самое деморализующее военное поражение Америки в ХХ веке, поэтому афганская операция была явно задумана как симметричный ответ, который Кремль запомнит надолго. Скорее всего, в Вашингтоне понимали и то, что Москва, в свою очередь, попытается отомстить. Понимали, но опрометчиво проигнорировали такую возможность26.