Глава девятая
Эль нумеро уно,
или Коронованный монарх попадает в королевскую переделку

Раздался глухой удар, и Густав кубарем выкатился из-под вагона. Фонарь вылетел у него из руки и, перевернувшись несколько раз в воздухе и ненадолго разорвав темноту яркой вспышкой, угодил Локхарту прямо в лицо. Каким-то чудом колба не разбилась и пинкертона не залило горящим маслом, превратив его в шестифутовую спичку.

– Оу-у! – взвыл Локхарт.

– Что там? – крикнул Моррисон.

– Меня кто-то пнул, – проворчал Старый.

– Человек под вагоном, – подтвердил я.

– Ба-бах! – вступила винтовка Моррисона.

– А-а-а! – завопили все остальные.

Единственным человеком, которому нечего было сказать, был тот, кто приложил моего брата сапогом. Фонарь погас, и я видел только скрюченный ерзающий силуэт, однако было ясно, куда он направляется: на другую сторону поезда. Стоит только проползти под вагоном, и скрыться в бескрайней черноте пустыни не составит труда.

– Вон он! – закричал я. – Держи его!

Никто из лежавших рядом, однако, не мог броситься в погоню, ибо, лежа на животе и прикрывая голову руками, особо далеко не убежишь. Поэтому Локхарт, решив, что пуля быстрее, поднял револьвер и направил его под вагон… и почти прямо в меня.

Помимо того, что я оказался в неуютной близости к линии огня, я бы не доверился меткости старого пинкертона даже в полдень, не говоря уже о ночной темени. И даже если бы Берлу удалось не всадить пулю в меня, вокруг было полно металла – колеса, рельсы, тяги, – от которого та легко могла бы срикошетить не по адресу.

– Погодите, мистер Локхарт… – начал я.

Но времени для разговоров уже не оставалось. Густав был ближе и просто протянул руку и выкрутил револьвер из пальцев Локхарта.

Тот вытаращился на него в изумлении, которое тут же перешло в ярость.

– Ах ты, тупой сукин…

Его прервал вскрик и глухой удар с другой стороны поезда.

– Эй! – крикнул я в темноту. – Есть там кто? Поймали его?

– Он у меня, – ответил низкий голос. – А что у вас там творится?

– Курьер палит в нас из ружья!

– О боже ты мой. Моррисон! Это я, Бедфорд, кочегар. Сними палец с крючка, а то еще попадешь в кого!

– Но нас же грабят! – прокричал в ответ Моррисон. – Разве нет?

– Нет никаких грабителей! Зато клоунов полно! Давай-ка успокойся, ладно?

– Э-э… ладно, – глухо пробормотал курьер почтового вагона. – Но дверь я все равно не открою.

Ствол медленно втянулся в амбразуру и исчез.

Когда люди, залегшие перед вагоном, начали подниматься, вместе с ними поднялся неожиданный шум: это был смех.

Сейчас пассажиры выглядели лишь серыми силуэтами во мгле, но я успел хорошо разглядеть их раньше, в поезде. Это были ремесленники и коммерсанты, неплохо устроившиеся люди, которые возвращались домой в неплохо устроенную жизнь. Неудивительно, что они смеялись и болтали, как в антракте представления «Дикий Запад». Произошедшее казалось им спектаклем. Они просто еще не повидали в жизни достаточно смертей.

Пожалуй, для завершения вечера не хватало только перестрелки, и Берл Локхарт, кажется, был не прочь ее устроить. Он выхватил свой револьвер у Густава, как только оба поднялись.

– Не смей вставать у меня на дороге!

Старик шагнул еще ближе к Густаву, оказавшись с ним буквально нос к носу. Удар, полученный от фонаря, так перекосил накладные усы, что один ус едва не угодил в глаз, однако тут не было ничего даже отдаленно смешного, стоило лишь взглянуть на угрюмое выражение костистого лица Берла.

– Ладно, – ответил Старый. – В следующий раз, как соберетесь сотворить глупость, отойду в сторонку и не буду мешать.

– Ах ты, мелкий наглый…

– Слушайте, парни, – прервал их я, как-то умудрившись втиснуть свое немаленькое туловище между спорщиками, – пойдем посмотрим, кто прятался под вагоном, а?

Я повернулся, чтобы оттащить Густава подальше, но необходимости в этом уже не было: из-за паровоза, обогнув его, показались несколько человек с фонарем, и Локхарт со Старым понеслись им навстречу бок о бок, как пара чистокровных жеребцов, бегущих ноздря в ноздрю.

Фонарь держал Уилтраут, кондуктор. За ним шли машинист и мускулистый негр в измазанном сажей комбинезоне – судя по всему, кочегар с паровоза. Но вместо лопаты с углем он волок за собой заросшего бородой типа в настолько изодранных лохмотьях, что, казалось, наряд состоял из старых швабр. Бродяга пытался упереться в землю каблуками, что ничуть не замедляло поступь негра – лишь ботинки влекомого оставляли в песке две борозды.

– Отпусти меня, чудовище! – велел бродяга, и его голос оказался неожиданно низким, а выговор – неожиданно изысканным. Он даже слегка картавил. – Или ты не уважаешь особ королевской крови?

– Никто не ранен? – спросил нас Уилтраут, не обращая внимания на протесты пленника.

Пассажиры принялись качать головами, бормоча «нет», и кондуктор повернулся к почтовому вагону.

– А с тобой, Моррисон, я еще поговорю, – молвил он сурово.

Не вполне в этом уверен, но мне показалось, что в почтовом вагоне кто-то тихо заскулил.

– Итак. – Уилтраут снова повернулся к нам и кивнул на негра: – Тут Бедфорд говорит, что этот проходимец вылез из-под вагона. Кто-нибудь видел, откуда он взялся?

– Да, сэр. – Я указал на багажный вагон: – Он во-он там ныкался.

Уилтраут направился к багажному вагону и стал светить фонарем под ним, а Бедфорд и машинист с подозрением уставились на пленника, причем оба разве что не рычали и не скалили зубы.

– Да, он ехал под вагоном, – объявил кондуктор, разглядывая тележку. – Вон его котомка. Ты где залез под поезд? Когда мы набирали воду в Уэльсе? Или в Промонтори?

Неожиданно дернув плечами, бродяга высвободился из лап Бедфорда. Но вместо того чтобы броситься наутек, принялся неторопливо, с преувеличенным достоинством отряхивать свои пестрые лохмотья. Вокруг заклубились облака пыли, завиваясь дымком в луче фонаря. Под конец тип взъерошил бороду, и та из пепельно-серой превратилась в угольно-черную.

– Я сажусь и схожу, где пожелаю, – ответил оборванец, закончив свой туалет. – Подробности вас не касаются.

– Ах, неужели? – холодно спросил Уилтраут. Он повернулся к толпе с улыбкой, напоминающей оскал мумии. – Все в порядке, господа. Ситуация под контролем. Возвращайтесь на свои места, поезд скоро тронется.

– О, ничего подобного! Я знаю, что вы задумали, – глумливо перебил его бродяга. – Гоните прочь свидетелей, чтобы выбить из меня ложное признание. Не-ет, не выйдет. – Он сделал шаг вперед и раскинул руки в стороны: – Леди и джентльмены! Выслушайте меня! Я, Эль Нумеро Уно, король хобо^[17], не имею никакого отношения к смерти того человека!

Заявление произвело в толпе эффект брошенной в пруд наковальни: по собравшимся заметались волны возбужденных голосов.

– Избиения не будет, – заверил мой брат бродягу. – Только расследование по всем правилам.

Локхарт издевательски хохотнул.

– Для расследования достаточно взглянуть на пятна на одежде этого грязного проходимца, – сказал Уилтраут и поднес фонарь поближе к Эль Нумеро Уно. – Свежая кровь.

Вместо болтовни из толпы пассажиров послышались ахи и охи. Какой там Буффало Билл – самому старине Уиллу Шекспиру не удалось бы поставить столь захватывающее представление.

– Естественно, меня забрызгало кровью! – возразил король хобо. – Бедолагу затянуло под колеса в каких-то четырех футах от меня. Я своими глазами видел, как голову сорвало с шеи, точно виноградину с лозы. Но больше я ничего не сделал, только увидел. Покойный вывалился из поезда безо всякой моей помощи.

– Думаешь, мы тебе поверим? Тебе, грязному бродяге? – взвыл Кип, выпучив полные слез глаза. Разносчик наставил на бродягу палец, словно дуло пистолета: – Это ты убил Джо! Убил моего друга!

– Извини, парень, – перебил мальчишку Старый, медленно и скорбно качая головой, – но улики это не подтверждают.

– Улики? – ухмыльнулся Локхарт.

– Факты. – Густав указал на багажный вагон. – Этот Эль Нумеро Уно прятался вон там, верно? Так скажите тогда, как он мог залезть на подножку вагона, открыть снаружи дверь, выкинуть проводника и забраться обратно на то же место, сам не превратившись в фарш? А если вы ответите на все эти «как», то я попрошу вас назвать мне хотя бы одно хорошее «зачем».

Локхарт ответил оглушительным сортирным фырканьем. Вполне возможно, пинкертон издал его вовсе не губами: было слишком темно, чтобы сказать наверняка. И все же в этом вопросе я буду придерживаться принципа презумпции невиновности.

– И «как», и «зачем» ясно как день, – заявил Локхарт. – Этот король воров вовсе не ехал под вагоном с самого начала. Он спрятался в багаже, когда поезд стоял на станции. Проводник багажного вагона нашел его и получил за свое усердие нож под ребра, после чего бродяга выпихнул его через боковую дверь. А когда поезд остановился, наш Эль Жоперо Гранде понял, что кто-то заметил тело, и ему потребовалось новое убежище. Вот он и залез под вагон.

Аудитория вскипела эмоциями: две дюжины удовлетворенных возгласов и кивков. Толпу лишили перестрелки, зато теперь перед ней разыгрывалась дуэль, и в тот момент казалось, что побеждает Локхарт.

– Вздор! – вскричал Эль Нумеро Уно. – Ноги моей не было в этом…

Бедфорд ухватил бродягу за плечо своей огромной ладонью и встряхнул, так что в воздух поднялось облачко пыли.

– Заткнись, ты! – рявкнул негр.

– Ба! – проворчал себе под нос Старый, выпрямляясь во весь рост, и добавил уже громче: – Эй, Бедфорд, давай-ка еще разок.

– Что еще разок?

– Потряси его хорошенько.

Бедфорд выглядел озадаченным, однако не собирался упускать еще одну возможность выбить бродягу, как старый ковер. Он помотал оборванца из стороны в сторону, подняв столько пыли, что Уилтраут и машинист раскашлялись. Если учесть, что кочегар вроде Бедфорда обладает достаточной силой, чтобы закидывать в раскаленную топку тонны угля каждый день, Эль Нумеро Уно повезло, что от такой встряски у него не отлетели руки и ноги. Впрочем, он не выглядел особенно обрадованным этим обстоятельством.

– ПРЕ-кра-ТИ не-МЕД-лен-НО, дья-ВОЛ ты ЧЕР-ный! – отрывисто протестовал он, и голос его то затихал, то усиливался, пока Бедфорд размахивал бедолагой, как полотенцем.

– Благодарю, достаточно, – сказал наконец брат, и кочегар отпустил Эль Нумеро Уно.

– Варвары, – пробурчал бродяга и принялся наново оправлять свое тряпье.

– Скажи мне, Бедфорд, – начал Старый, – ты обваливал Эль Нумеро Уно после того, как поймал его?

– Обваливал?

– Ну, знаешь, как обваливают в муке перед тем, как зажарить. Потому что если нет, то, я бы сказал, подозреваемый в пыли с головы до ног. А если это пыль, то… откуда она на нем взялась?

Бедфорд и его коллеги-железнодорожники лишь сверлили брата злобными взглядами, предоставив отвечать пленнику.

– От езды под вагоном! – завопил Эль Нумеро Уно на манер возгласа «аллилуйя!». Оборванец рассмеялся и провел пальцами по волосам, снова подняв облако пыли. – Ну конечно же! Прокатитесь под вагоном через пустыню Большого Соленого озера, и будете выглядеть так, словно искупались в тальке. В точности как я!

– Помилуйте, – фыркнул Локхарт. – Ну да, он грязный. И что? Он же, черт возьми, бродяга.

– Это наверняка он! – выпалил Кип, едва не всхлипывая. – Нет другого…

– Хватит! – рявкнул Уилтраут. Он поднял фонарь высоко над своей кондукторской фуражкой и словно стал на фут выше. – Южно-Тихоокеанская железная дорога работает по расписанию, а мы уже и так опаздываем. Все по вагонам!

– Подождите, – попросил Густав. – Мне нужно поискать улики, прежде чем…

– Быстро!!! – заорал Уилтраут. Когда он снова раскрыл рот, то говорил уже не с моим братом, а словно сквозь него: – Нам осталось меньше девяноста минут до Карлина, Невада. Пусть тамошняя полиция разбирается с трупом.

– А с этим что делать? – спросил Бедфорд, ткнув большим пальцем в сторону Эль Нумеро Уно.

– Пусть сидит в багажном вагоне, пока не доедем до города. – Уилтраут перевел взгляд на нас с братом. – Полагаю, будет глупо с моей стороны спрашивать, есть ли у вас с собой наручники.

– Вы полагаете совершенно верно, – подтвердил я.

Лицо кондуктора выразило отвращение, но не удивление.

– А у вас, Локхарт?

Услышав знакомое имя, толпа снова загудела.

– Говорил же тебе, это он, – сказал какой-то малый неподалеку.

– Не думал, что он уже такой старый, – ответил его приятель.

Если Локхарт их и услышал – а не услышал бы только глухой, – то не показал виду.

– Дайте веревку, и я позабочусь об этом сукином сыне.

Эль Нумеро Уно попятился, шаркая ногами, пока не уперся в крепкую, как кирпичная стена, грудь Бедфорда.

– Не подпускайте его ко мне!

Локхарт ухмыльнулся.

– Пока я тебя только свяжу.

Короля бродяг смена формулировки не успокоила, но вряд ли его настроение кого-то заботило. Бедфорд сграбастал несчастного огромными ручищами, подтащил к багажному вагону и швырнул внутрь, как будто Эль Нумеро Уно весил не больше мешка с перьями. После этого могучий кочегар запрыгнул в вагон сам и подал руку Локхарту. Затащив старого пинкертона к себе, негр с оглушительным грохотом захлопнул боковую дверь.

– Если не желаете заночевать здесь, прошу немедленно вернуться на свои места, – объявил Уилтраут тоном, в котором ясно слышалось, что он не только не шутит, но и будет рад возможности доказать это.

Все побежали к пульманам, но братец зашагал в противоположном направлении, к Уилтрауту.

– Послушайте, мне нужно всего две минуты, чтобы поискать…

– Посадка заканчивается! – прокричал Уилтраут прямо в лицо Старому.

После этого кондуктор удалился, а Густав остался стоять, отирая забрызганное слюной лицо.

– По-моему, он тебе отказал, – заметил я.

– Без всякого сомнения, – сказал голос у нас за спиной. И принадлежал этот голос той, кого не должно было здесь быть, учитывая, что даме не подобает болтаться в толпе, каких бы современных взглядов она ни придерживалась. – Боюсь, это также означает, что нашему кондуктору вы не очень нравитесь, мистер Холмс, – продолжила мисс Кавео, и я развернулся на каблуках лицом к ней. Она не спеша направлялась к пульману в сопровождении Честера К. Хорнера.

– Что ж, – ответил Старый, внезапно уставившись вниз, так что можно было подумать, будто он закрыл глаза, – в мои обязанности не входит кому-то нравиться.

– И слава богу, – сказал я ему.

– Ну, Отто, проявите же уважение, – упрекнула меня мисс Кавео. – Ваш брат продемонстрировал недюжинные способности к рассуждению. Осмелюсь предположить, ваш покойный «кузен» мог бы им гордиться.

– Это точно, – встрял Хорнер. Потом он склонился к уху леди и добавил: – Жаль только, нашему попутчику не хватает дедуктивных способностей, чтобы отличить дамскую комнату от мужской.

И, рассмеявшись собственной остроте, он помог мисс Кавео подняться по ступенькам в вагон.

– И почему такая девушка подпускает к себе этого осла ближе чем на милю… – проворчал я, качая головой.

– Женщины, – бросил Старый таким тоном, как будто одно это слово являлось ключом ко всем тайнам бытия. – Главный вопрос вот в чем: что она вообще здесь делала?

Я пожал плечами.

– Любит приключения.

Брат издал протяжный, исполненный страдания вздох, хотя я не знал, что послужило причиной мук: моя недогадливость или нечто совершенно другое. В поезд поднялись последние пассажиры, и пришло время решать: садиться в вагон или провести очень сухую, очень холодную и очень длинную ночь в пустыне.

Густав, казалось, всерьез взвешивал варианты. Он закрыл глаза, сделал глубокий вдох и задержал холодный ночной воздух в легких, прежде чем выпустить его обратно.