Читать книгу «Не надо меня обижать» онлайн полностью📖 — Степаниды Воск — MyBook.
cover

Вначале все шло хорошо. Мы с Сержиком обсуждали достоинства матраса, я демонстрировала как на нем можно прыгать. Парень не соглашался, считая, что для кровати это не главное. Наша перебранка вошла в острую фазу. Мы стали ссориться, я принялась размахивать руками, выражая свое недовольство. И совершенно случайно зарядила ладонью по лицу Сержику. Останавливать съемку было нельзя. Потому я сделала вид, что испугалась. А парень не придумал ничего другого, как кинуть меня на кровать и … начать связывать руки моими же чулками.

Я терпеть не могла быть связанной, начав беситься и вырываться уже по настоящему, не забывая играть на камеру. Однако разве с горой мышц возможно совладать? В итоге я оказалась стоящей на коленях со связанными одним чулком руками, а другой соединял руки и мою лодыжку. Так что при всем желании я не могла вытянуться во весь рост и перекатиться на спину.

Проникновение было грубым, воскресив в памяти давно забытые воспоминания. От боли я застонала. Сержик, кажется, наконец, понял, что переборщил с грубостями, сменив быстрый темп на более размеренный. Конечно, разница ощущалась, но сделанного уже не воротишь. В памяти то и дело всплывали мои крики, когда-то давно слетавшие с губ.

«Нет».

«Не надо».

«Прошу тебя».

«Пощади».

«Я сделаю все что ты хочешь, только не связывай меня больше».

Тело отказывалось мне повиноваться, а, требуемая по закону жанра улыбка, каждую секунду грозила сползти с лица.

Когда же это кончится? Этот кошмар длиною в полтора десятка лет. Я снова и снова переживала свое прошлое, которое казалось было погребено под огромным слоем пыли.

Сержик вошел в раж, вспомнил о словах, сказанных Родригесом до начала съемки. В итого я ощутила еще одну вспышку боли от нового проникновения. Физическая боль не шла ни в какое сравнение с болью душевной. В сознании смешалось прошлое и настоящее.

«Прошу. Не надо», – шептали мои губы.– «Только не так».

Пытка прошлым продолжалась. Откуда-то из подсознания лезли и лезли кадры жизни, от которых леденели руки, а тело наливалось свинцом. Я изо всех сил боролась, стараясь не подпускать жуткие воспоминания, но они все равно просачивались словно яд, отравляя мое существование в настоящем.

Когда Сержик уже должен был кончить, а это должно было быть более чем наглядно и на камеру, то оказался напротив, держа наперевес свой детородный орган. Парень переменился в лице, увидев мои глаза. Только тогда он понял – что-то пошло не так, как задумывалось.

Нет. Сцену мы доиграли, вот только какими усилиями? По крайней мере, я работала на одном лишь упорстве.

Потом Родригес мне скажет, что это была моя лучшая сцена, что в моих глазах читалась страсть и боль одновременно. Что я была бесподобна, как никогда раньше. Но это все потом. А в тот миг мне хотелось просто перестать существовать. Исчезнуть. Раствориться. Стать невидимой.

Когда все закончилось, и на съемочной площадке погас свет софитов, Сержик еще долго просил у меня прощения за допущенную грубость. Оказывается он даже не мог подумать, что обыкновенное связывание, часто практикуемое не только на съемочной площадке, но и в обычной жизни, возымеет такой серьезный эффект, после которого я буду сама не своя.

Девочки на студии меня долго отпаивали сладким чаем, потому как я не могла согреться, меня всю трясло в ознобе, как будто я заболела.

Зато Родригес был доволен. Он так и сказал, что разрешает Сержику заниматься самоуправством для достижения более сильного результата.

И вправду, видео с нашим участием поднялось в рейтинге по количеству просмотров за один день на самую верхнюю строчку. Это был успех. Вот только никто даже не догадывался, чего мне стоило загнать своих демонов назад.

***

Домой возвращалась совершенно разбитая. Мне даже не помог коньяк, которым Марийка пыталась меня накачать под самую завязку. Буквально после второй рюмки все что было выпито попросилось наружу. Я еле успела добежать до уборной. Мой ослабленный организм воспринимал только воду и то в небольших количествах.

Сержик, виновник моего плачевного состояния, ходил из угла в угол гримерной с видом побитой собаки. Я даже предположить не могла, что парень так расстроится. Хотя, от его беспокойства мне было ни холодно, ни жарко.

Один лишь Родригес был безумно счастлив отснятому материалу. Еще бы ему не радоваться, живые эмоции прекрасно «читались» через экран и дорогого стоили. Наше новое видео буквально било все рекорды по просмотрам. Такого не наблюдалось достаточно давно. Вот потому Александр радовался словно ребенок, узнавая у Мими о количестве просмотров фильма чуть ли не через секунду. Об этом мне рассказала та же Марийка, снующая словно подводная лодка между моей гримерной и монтажной. Я подозревала, что она и Родригесу носит последние сведения о моем самочувствии. Лишь одной Рози не было видно, она куда-то умотала после скандала с Лемом. Это мне шепнул на ухо Лука, наш гример, заскочивший на минутку узнать как обстоят дела у звезды студии, как он меня окрестил.

В итоге я задержалась на работе чуть ли не до самого вечера. Меня совсем не прельщало оказаться дома с зарождающейся депрессией. Потому я и оставалась на студии среди людей до тех пор, пока не нашла в себе силы справиться с паникой, накатывающей волнами. Я уже знала, что ни в коем случае после подобных приступов не стоит нырять в одиночество, это грозило еще большим расстройством. Лишь люди, своей массой, какими бы они не были, хорошими или плохими, добрыми или не очень, могли спасти меня от усиливающейся с каждым мгновением жалости к самой себе.

Подобное состояние я хорошо изучила за многие годы жизни. И знала как с ним бороться. Однако на душе все равно было не спокойно, даже тогда, когда я поняла, что меня отпустило и сумеречное состояние оказалось позади. Что-то не давало мне покоя. Сколько я не пыталась разобраться в себе, у меня ничего не получалось. И это меня нервировало.

Распрощавшись со своими коллегами, я вызвала такси и поехала домой. Уже почти подходя к двери дома, обратила внимание на кое-что необычное. То, что не свойственно моему жилью.

От неожиданности я остановилась.

Когда же до меня дошло в чем дело, то я стала потихоньку закипать, понимая чьих рук дело.

На моей двери большими буквами желтой краской было написано «шлюха», а на перилах крыльца висели раскрытые презервативы, а несколько из них было приколото кнопками к двери.

– Вот, гнида, – я не сомневалась кто сделал надпись и разбросал резинки. – Ну, ты мне за это заплатишь, подонок. Ты еще пожалеешь, что связался, вонючий потрох.

Я не оглядываясь по сторонам, взошла к себе на крыльцо, открыла дом и прошла внутрь. В чулане у меня хранилась початая банка с краской по тону схожая с цветом входной двери. Я взяла ее и кисть. И, не переодеваясь, принялась закрашивать свежую надпись. По всей видимости, Пауль ее нанес совсем недавно. Краска хорошо скрывалась под новым слоем.

Все презервативы я собрала в ту же банку, в которой была краска. Ее оставалось еще прилично.

После окончания малярных работ, я, не раздумывая ни секунды, отправилась в гости к соседям. Время подходило к ужину и я не сомневалась чем именно они занимаются.

Звонить в дверь я не стала. На мое счастье, она была открыта. И я без всяких проволочек прошла внутрь дома. В гостиной обнаружила не только чету Гебсов, но и совершенно незнакомых мне людей. По всей видимости, у соседей был званый ужин. И когда только Пауль успел сделать свое грязное дело?

Когда я появилась в дверях, рассерженная, словно тысяча чертей, лицо Пауля вытянулось, превратившись из раздавленного блина в блин круглый. Маленькие глазки мужчины распахнулись. Я никогда ранее не видела их столь большими и удивленными.

– Господа, прошу прощения, что помешала, – начала я с порога.

– Ирма, какой приятный сюрприз! – первой отреагировала Клара, поднимаясь из-за стола. – Что тебя к нам привело?

– Твой муж кое-что у меня забыл, – я зло зыркнула в сторону Пауля.

Кажется, он стал потихоньку понимать, что я задумала.

– Ирма, нет, – мужчина принялся медленно подниматься из-за стола, вытягивая руку вперед.

Я легким движением выплеснула прямо в лицо Паулю краску вперемешку с презервативами, один из них завис на волосах мужчины.

Тут же достала телефон и сделала несколько снимков на камеру, а так же короткое видео.

Все произошло настолько быстро, что никто не успел среагировать. Лишь вопль мужчины, продирающего глаза от краски, известил о достижении мною цели.

– Что это такое? Надо вызвать полицию, – гости Гебсов вскочили из-за стола.

– А теперь слушайте меня, – повысила голос настолько, что все присутствующие в комнате замерли. – Если не хотите, чтобы видео и снимки попали во все социальные сети, где вы несомненно станете самыми обсуждаемыми личностями на короткий период, то лучше молчите о том, что произошло. А ты, выкормыш крысы, еще раз появишься возле моего дома, станешь «девочкой», как я тебе и обещала. Ты меня понял? Это было последнее предупреждение, в другой раз тебе даже пояс верности не поможет.

Я обвела глазами Гебсов и их гостей.

– Ко мне вопросы есть? Если нет, то я пошла закрашивать то, что этот в презервативах нарисовал на моей двери, – зло глянула на Пауля. – Кстати, заявите в полицию и в социальных сетях ваше видео появится еще быстрее. Так что вам решать, быть или не быть «презервативному скандалу».

– Ирма, за что вы его так? – подал голос незнакомый мужчина. – Вы же такая знаменитая женщина.

А вот еще один любитель порнушки выискался.

– У Пауля спросите, – кивнула в сторону соседа. – Кстати, Клара, не хотела говорить, но видимо придется. Если твой муж и дальше будет увлекаться порно-фильмами, то у него и вовсе стоять не будет. Ученые проводили исследования и доказали данный факт. Порно оно, как наркотик. С каждым разом нужна все большая доза.

Я не знала так ли это на самом деле, мне надо было запугать соседей настолько, чтобы больше не повадно было лезть в мою личную жизнь.

А с переездом придется ускориться. Ясное дело, жить рядом с Гебсами мне больше не хотелось.

Больше вопросов со стороны гостей не возникло, как и возмущений. Пауль потихоньку обтекал, Клара же бросала на него гневные взгляды. Кажется, им предстоял не один разговор по душам.

Уже уходя, я слышала краем ухо, как женщина спрашивала у мужа, что такого он мне написал, а так же откуда мужчины меня знают. Ответа я не слышала, потому как плотно притворила дверь.

У меня даже настроение поднялось, когда я шла к себе домой.

Уже на пороге я услышала телефонную трель. По всей видимости, кто-то звонил долго и настойчиво, причем уже не в первый раз.

Я поспешила в кухню и схватила трубку.

– Алло, – произнесла, запыхавшись.

В трубке слышалось чье-то дыхание, но не более того.

– Алло. Алло, – еще раз подала о себе знать. – Вас не слышно.

– Ирма, это ты? – услышала до боли знакомый голос из прошлого.

Теперь уже молчала я, не зная что и ответить.

– Ирма, не молчи, – тон голоса говорившей начал меняться. Я знала наверняка, что если и дальше буду играть в тишину, то моя собеседница сорвется на визг.

– Алиса, что тебе нужно? – я постаралась не выдать ту бурю чувств, что бушевала внутри меня.

– Сколько раз тебе говорить, чтобы не называла меня Алисой. Я для тебя мать.

После услышанного я усмехнулась.

– Это ты так считаешь. У меня же по этому поводу совершенно иное мнение.

Злость на родительницу до поры, до времени сидевшая глубоко внутри меня, вновь дала поросль.

Да что же сегодня за ужасный день? На работе полное дерьмо. Стоило прийти домой, а там дверь обесчестил толстый мудак, которого трудно назвать мужиком. Так мало мне этого, еще и мамаша объявилась. Последний раз она звонила мне лет пять назад, чтобы высказать какая я гнилая дочь. Кто-то из доброжелателей просветил Алису чем я зарабатываю себе на хлеб. А раньше, значит, ее это не интересовало. Лицемерка чертова. Ненавижу.

– Все равно, я ею была, ею и останусь.

– Это твои проблемы, – я сжала трубку с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Была бы моя воля, я бы саданула телефон об пол только бы не слышать голос из прошлого. Но не даром я тренировала выдержку, в данный миг она мне очень пригодилась.

– Ирма, ты все еще злишься на меня?

Я чуть не икнула от неожиданности.

– Глупый вопрос, – глухо произнесла в ответ, не желая вновь входить в одну воду дважды. Что было, то прошло.

– Ну, признайся хоть сейчас, что тогда ты все выдумала, – а вот после этих слов мне хотелось просто завыть. Раненой белугой.

– Я не хочу об этом говорить, – все же собралась бросить трубку, чтобы больше никогда не слышать голос матери. Да и не мать она мне, разве нормальная бы так поступила как она?

Алиса как будто догадалась о том, что я собираюсь сделать.

– Ирма, Ава в больнице.

Короткая фраза прозвучала громом среди ясного неба.

– Как в больнице? Что с ней?– от волнения у меня перехватило горло.

– Приезжай, ты ей нужна, – как всегда сухо сообщила Алиса.

Сколько я себя помнила, никогда мать меня не обнимала, не ласкала, не говорила добрые слова. Она меня даже доченькой никогда не звала. Как будто я ей была чужая. Впрочем, наверное, так и было на самом деле. Для матери я была досадной помехой, которая мешала ее личному счастью. Рано забеременев от случайного партнера, она не придала значения средствам предохранения, а после секса не озаботилась провериться на наличие беременности. Узнала о том, что под сердцем носит ребенка, только тогда, когда почувствовала шевеление. Делать аборт было поздно, да и ее родители настаивали на родах. Она и доносила меня до сроку, не один раз пытавшись скинуть плод. Это я узнала уже будучи подростком от бабушки. Царство Небесное старушке, хорошая была женщина. И как только от нее могла родиться Алиса? Чего только моя мать не делала, и прыгала, и в горячей ванной лежала, даже пыталась прорвать плодный пузырь, чтобы вызвать преждевременные роды. Однако я сидела крепко и родилась в срок. Но на этом мои страдания не закончились. Мать с трудом переносила кричащего младенца, всячески затыкая рот, чтобы не слышать моего ора. А у меня всего лишь были колики, отсюда и многомесячный постоянный плач.

Я диву давалась, как в младенчестве она меня не задушила, или не оставила где-нибудь на высоком столе, чтобы я упала и долбанулась головой. Наверное, переживала, что не умру сразу и тогда ей придется возиться еще и с инвалидом. Естественно, ни о какой ласке со стороны матери речи не было. Меня редко брали на руки, почти никогда не прижимали к груди. А ведь я хотела. Я тянулась. Спасибо бабушке, хоть она давала мне это.

Помню один момент из детства, мать стоит на пороге, собирается на свидание, я подхожу к ней, протягиваю руки, хочу, чтобы она меня взяла, она их отталкивает и захлопывает дверь прямо перед носом. И как мне только пальцы не прищемило? Я не знаю.

Став чуть старше, я поняла, что выпрашивать у матери доброе слово или объятия смысла нет, и перестала это делать. К тому времени я пошла в школу и у меня появились друзья, с которыми я и проводила все свое свободное время, ища поддержку у них, а не дома.

А в конце первого класса случилось грандиозное событие, которое перевернуло мой и без того шаткий мир. Алиса вышла замуж. Наконец таки, как говорила бабушка. Мать и ее доводила своими постоянными загулами в поисках женского счастья. Алисе хотелось, чтобы у нее было все как у всех. А это означало обязательное наличие мужа. В конце концов ее желание исполнилось и она нашла Иси. В далеких предках у него были индейцы, а его имя обозначало «олень».

Иси практически не был похож на своих родичей и мало кто мог предположить, что тяга к лесу у мужчины прямо таки зашкаливала. Он работал инструктором в бойскаутской организации. Тренировал молодежь, готовя их к жизни в экстремальных ситуациях.

Поскольку к тому времени я уяснила, что в жизнь маменьки лучше не лезть, то появление отчима восприняла так же индифферентно. Есть и есть. Мне то какая разница. Лишь бы меня не трогал и позволял учиться в свое удовольствие. Я мечтала закончить школу, отучиться в колледже и пойти работать в детский сад.

Он же всячески пытался со мной подружиться то в кафе поведет, то на детскую площадку, то в кинотеатр. Игрушки дарил. Постоянно. Мать прямо таки ревновала меня к Иси, стараясь сделать так, чтобы он меньше уделял мне внимания, а больше ей.

Это я сейчас понимаю почему она всячески меня шпыняла и наказывала за малую провинность, лишая то похода в кино, то сладкого. А тогда я могла только забиться в свою комнату и плакать, он несправедливости мира.

– Ирма, ты меня слышишь? Ты приедешь или нет? – голос Алисы вырвал меня из невеселых воспоминаний.

Мне хотелось помотать Алисе нервы, заявив, что я подумаю. Но тут была совсем другая ситуация. Ава в больнице, значит, случилось что-то серьезное. А если учесть, что Алиса вспомнила мой номер и позвонила, то произошло на самом деле что-то из ряда вон выходящее.

– Приеду.

– Когда? – требовательно спросила женщина.

Этот ее безапелляционный тон меня бесил до глубины души, вот просто выворачивал наизнанку.

– Закончу свои дела и приеду, – не стала называть конкретное время.

– Ирма, какой ты была черствой, такой и осталась. Твоя сестра лежит под капельницей, обвитая проводами, а ты не можешь бросить свою никчемную работу. Какая же ты неблагодарная. Сколько я в тебя вложила? И как ты мне ответила? – принялась причитать Алиса.

Из всего монолога я вычленила одно, отбросив остальное, Ава в больнице и ей очень плохо. Случилось что-то страшное. Этого мне было достаточно. Больше говорить с матерью у меня не было сил и желания. А уж тем более слушать ее нотации, которые с каждым разом обрастали какими-то бредовыми претензиями ко мне. Я не считала необходимым оправдываться перед Алисой, а тем более пытаться изменить ее мнение о себе. Для меня, как мать, она умерла давно. Теперь я воспринимала женщину, как совершенно постороннего человека. Для нее в моем сердце не было даже самого малюсенького уголка. Она сама его вытравила кислотой нелюбви и желчью недоверия.

– Я приеду, – и положила трубку.

Мои руки тряслись. Все же я несколько переоценила свои душевные силы. Бесследно ничего не проходит. Разговор с Алисой выбил меня из колеи, а известия об Аве заставили волноваться.

Телефон опять зазвонил. Я не сомневалась кто меня вновь беспокоил.

Ну, уж нет. Больше сегодня я не готова слышать голос Алисы. Главное я поняла. Аве требуется моя помощь. И она ее получит. А мать пусть разбирается со своим недовольством старшей дочерью самостоятельно. Перетопчется.

Я решительно выдернула шнур телефона из розетки. Номера мобильного телефона она не знала. Я ей его просто не сообщала. У Авы был, но я была больше чем уверена, что сестренка зашифровала его в телефонной книге таким образом, что Алиса вряд ли найдет.

– Так. Надо собрать вещи. Срочно. И узнать расписание рейсов. А еще предупредить на студии, что улетаю, – произнесла вслух, думая кого же предупредить о своем отъезде.

Сказать, что Рози была недовольна, это не сказать ничего. Она прямо таки вспылила, узнав, что беру отпуск. Правда, потом успокоилась, когда поняла, что я не собираюсь переходить на другую студию, о чем она подумала в первую очередь, когда услышала о моем отъезде. Думала, что я ее дурю.

1
...