Цитаты из книги «Стон и шепот»

Не все в этом мире лечится деньгами и человеческим упрямством.

– Как там говорилось в том придурочном фильме? – вдруг спросил он. – “Ты мой личный сорт анальгина?” У меня теперь точно голова прошла. Я прыснула, давя в себе приступ нездорового смеха. Коршунов, смотрящий “Сумерки”, взорвал мне мозг. – Героина, – поправила я. – Но даже спрашивать не хочу, откуда ты это знаешь.

открыл телефонный поисковик, чтобы чем-то занять время до конца занятия. Что тут у нас?.. Встреча Трампа и Путина, новый виток инфляции, Цой опять жив, ну, и какую-то бабу зверски замочили в Сочи, труп вот нашли. Все как обычно, в общем.

Выставка бесценных инструментов, которых уже не коснутся пальцы музыканта. Я похоронил их тут заживо и временами посещаю склеп. Ставлю пластинки и наслаждаюсь загробной атмосферой, как напоминанием, что эта часть жизни для меня мертва. Иногда человеку нужно про это напоминать, потому что в его душе есть такое паршивое чувство, как надежда, которую даже окончательно угробить нельзя. Гребаный феникс. Отрезаешь крылья, выщипываешь перья по одному и медленно поджариваешь до состояния пепла.

Что там говорил мой хозяин? Наименьшее зло? Он – наименьшее из зол.

Она явилась спустя полминуты, как всегда, с блокнотом и ручкой наготове. Да, у меня удивительно ебанутые тараканы в голове.

– Guten Tag. Запоздало вспомнив, что мой европейский адвокат по-русски знает только три слова: водка, медведь и матрешка, сам перешел на немецкий:

Что там можно посулить такой, как Ева? Перебирая в голове знакомых девиц, остановился на одной, тоже приехавшей из Мухосранска.

Он искусно касался, как музыкант гитары, беря все новые и новые баррэ, а я… звучала.

И как себя чувствует наша дорогая гостья? – Простите, ее пришлось запереть, – ответил тот, после чего раздался звук бьющегося стекла. – Блядь…