Глава I. Понятие Я в феноменологии Гуссерля

1. Введение в проблемную область

В феноменологии Гуссерля понятие Я существенно многозначно. Это ясно, если проследить сложную линию развития понятия: от введения чистого Я в лекции Основные проблемы феноменологии (1910/11), через конфигурацию трансцендентального Я как центра исхождения актов в Идеях I (1913), к проблематике монады и прото-Я (Ur-Ich).

Насколько сложна задача – точно определить различные конфигурации Я – становится ясно, если обратиться к интерпретации Дан Захави.

В одном из своих (значимых в контексте гуссерлевской проблематики Я) текстов Гуссерль и трансцендентальная интерсубъективность Захави выделяет четыре фундаментальных значения Я: «1. Я как единство потока, т. е. Я как полюс аффектов и актов, 2. Я как объект рефлексии, 3. Я в противовес к Ты, 4. Я как личность» (Zahavi, 1994, 67). Эта классификация кажется спорной. С одной стороны, в ней как тождественные рассматриваются два понятия Я, которые в исследованиях Гуссерля в большинстве случаев строго разделены («Я как единство потока» и «Я как полюс аффектов и актов»). С другой стороны, Захави проводит различие между Я как личностью и Я в противовес к Ты, хотя во многом речь идет об одной и той же ситуации. Гуссерль неоднократно недвусмысленно утверждает, что Я как личность всегда подразумевает коммуникацию с другим, с Ты^[7].

В данной главе я предлагаю первое введение в проблематику Я. Я остановлюсь на указанном выше различении понятия Я как центра исхождения актов (или согласно терминологии Идей I (1913) как полюса аффектов и актов) и понятия Я как единства потока сознания. Это различие впервые отмечает Изо Керн в работе Идея и метод философии и затем дальше развивает Эдуард Марбах в труде Проблема Я. Согласно подходу Керна понятие Я у Гуссерля представлено неоднозначно: с одной стороны, Я может «просто обозначать функционирующее живое тело», а с другой стороны, Я рассматривается «отвлеченно от тела» (Kern, 1975, 154). В предельном значении Гуссерль определяет Я как «безвременное, сверхвременное, но отнесенное к имманентной временности идеальное единство» (Kern, 1975, там же). Марбах делает эту двойственность понятия Я основным тезисом работы Проблема Я. Чистое Я Гуссерль ввел в связи с необходимостью локализовать замкнутый на себя, единый поток сознания.

Локализация замкнутой на себя сферы сознания тесно связана у Гуссерля с обсуждением проблемы интерсубъективности. В этом контексте Я демонстрирует себя как тождество функционирующего реактуализующего и реактуализуемого Я. Чистое Я в качестве единства наложения ре-актуализующего и реактуализуемого сознания, по мнению Марбаха, никоим образом не тождественно животелесному субъекту: Я здесь «как обозначение принципа единства сознания – это чистое субъективное единство актуальных и реактуализуемых актов, которые через тело не осуществимы» (Marbach, 1974, 299). Этой конфигурации Я противостоит другая, имеющая в Идеях I явный приоритет. В этом систематическом труде 1913 года Я интерпретируется, исходя из внимания и по аналогии с живым телом.

По Марбаху гуссерлевское мышление нагружено такого рода двойственностью понятия Я. С одной стороны, один и тот же термин используется в двух различных, более того несовместимых ситуациях (в одном случае, Я как единство наложения реактуализующих актов, независимо от тела, в другом случае, оно определяется исходя из тела). С другой стороны, Я, которое рассматривается по аналогии с живым телом отнюдь не получает названия чистого Я: «Чистое Я есть только в качестве субъекта жизни сознания, у него есть “способность к повторению”, которую Гуссерль рассматривает как предпосылку для того, чтобы человек как личностное существо приписывал себе уникальный смысл в противовес всем животным родственным друг другу “особенностям Я”»^[8] (Marbach, 1974, 338). Если животелесный субъект рассматривается как чистое Я, возникает неоправданный перенос: «Так речь о чистом Я как центре исхождения интенциональных переживаний оказывается на деле переносом функций центрирования в Здесь и Теперь, принадлежащих собственно животелесно определенному субъекту […]» (Marbach, 1974, 175).

В разделе 3 данной главы я рассмотрю этот подход, согласно которому название «чистое Я» предназначено исключительно субъекту, который имеет способность к повторению. В этой связи, прежде всего в свете углубленного анализа живой телесности, характеризующей реактуализуемого субъекта, становится явным, что такое противопоставление двух определений Я (как живого тела и как единства наложения реактуализующих актов) неправомерно, и что в противовес ему стоит рассмотреть более сложное отношение между двумя понятиями Я, которые следует рассматривать как вложенные друг в друга. Прежде, чем я углублюсь в обсуждение этого тезиса, необходимо более подробно рассмотреть два вышеуказанных определения Я.

2. Я как обнаруживающееся в актах реактуализации тождество

По этой причине уместно начать с описания Я как тождества, показывающего себя в реактуализациях, так как, исходя из этой конфигурации трансцендентального субъекта в лекциях Основные проблемы феноменологии (1910/11) впервые последовательно вводится тематика чистого Я. Чтобы осознать значимость полагания чистого Я, следует обратить внимание на взгляды Гуссерля на эти проблемы в его более ранней работе. Здесь можно вспомнить, что Гуссерль в Логических исследованиях явным образом отказывается от тезиса о чистом Я. Я рассматривается только как эмпирическое (Hua XIX, 331).

В текстах 1907–1909 годов Гуссерль еще ограничивается феноменологическим анализом абсолютной данности cogitationes и вместе с тем оставляет нерешенной неподатливую проблему Я^[9]. При этом cogitationes представляются таким образом, как будто они ничьи cogitationes. В этом ключе в лекциях Вещь и пространство отмечается: «Мир как будто поддерживается сознанием, но само сознание в носителе не нуждается» (Hua XVI, 40). Тогда Гуссерль добавляет:

«Мышление, о котором свидетельствует [феноменологический анализ], – это ничье мышление. Мы не просто абстрагируемся от Я, как будто Я все-таки там было, и мы просто на него не указывали, а мы выключаем трансцендентное полагание Я и держимся абсолютного, сознания в чистом смысле» (Hua XVI, 41).

Однако нельзя не упомянуть, что в некоторых текстах этого времени заметен определенный дискомфорт по поводу эмпирического толкования Я: понятие Я ставит Гуссерля в затруднительное положение^[10].

Необходимость определять Я как единство сознания становится особенно острой, когда Гуссерль размышляет о проблеме вчувствования. Таким образом, на первый план выдвигается не только проблема единства сознания, но и проблема непроницаемости моего единства сознания по отношению к другим таким единствам. Как только начинает рассматриваться проблема вчувствования, неизбежно нужно иметь дело с вопросом «чьим cogitatio, чьим чистым сознанием» является феноменологически редуцированное сознание (Hua XIII, 155), так как вчувствования принадлежат области не собственных, а чужих переживаний. В рукописи 1907 года уже отчасти ставится под вопрос принятое в Логических исследованиях понятие Я как единства переживаний, присутствующего во внутреннем восприятии:

«Впрочем это – большой вопрос, которого я и так слишком долго избегал, очевидность Я как тождественного, которое все же не может состоять из пучка восприятий. Не должны ли мы признать, что я нахожу “себя” абсолютно достоверным, имеющим акты, проявляющимся в разнообразных актах, но как одно и то же? […] Разве я не нечто воспринимаемое? И разве здесь речь идет не об апперцепции всего внутренне воспринимаемого, а именно о такой апперцепции, которая как феноменологически очевидно запечатлевает то же самое, но о такой апперцепции, которая как раз контрастирует с полученным из вчувствования с другим Я» (B II 1, 22b–23a).

На базе этого фрагмента можно проследить различные мотивы, которые привели Гуссерля к тому, чтобы ввести чистое Я. В отличие от Логических исследований Я представлено а) как тождественное, которое нельзя отождествлять с пучком восприятий; b) это единое и тождественное Я проживает свои акты; акты в определенном смысле предполагают как факт, что они исходят из Я. Этот подход образует основу для понимания Я, преобладающего в Идеях I; с) Я отличается от других субъектов, которые могут познаваться через реактуализацию вчувствования.

Прежде всего, что касается многообразия субъектов, понятие чистого Я приобретает свой смысл как определенную связность потока: «И таким образом правомерно говорить о том и другом сознании (всякое сознание как связность потока), которые не упорядочиваются в едином охватывающем сознании, а приобретают свое единство через закономерные связи, распространяющиеся как на одно сознание, так и на другие». (B I 4, 19a, 1908). В ходе моего исследования я буду стараться показывать, что выше указанные различные мотивы, ведущие к определению чистого Я, тесно связаны между собой.

Уже указывалось, что понятие чистого Я впервые последовательно представлено в лекциях Основные проблемы феноменологии. Здесь следовало бы вспомнить, что в Приложении XX к лекциям Первая философия (1923/24) Гуссерль отмечает, что в Лекциях зимнего семестра 1910/11 происходит расширение феноменологической редукции на монадическую интерсубъективность (Hua VIII, 433). В исследовательской литературе о Гуссерле справедливо подчеркивают, что в рамках трансцендентальной философии такая сущностная взаимосвязь чистого Я и интерсубъективной проблематики – это что-то уникальное: если отвлечься от трудов Фихте, можно без колебаний сказать, что как в немецком идеализме, так и в неокантианстве весьма сложное отношение между трансцендентальными субъектами вообще не проблематизировалось таким образом.

Чтобы понять это решающее преобразование гуссерлевской феноменологии, в ходе которых чистое Я вводится как феноменологическая данность и одновременно в рамках трансцендентального измерения начинает исследоваться проблематика интерсубъективности, следует отметить, что феноменологический анализ больше не редуцируется к актуальному сознанию, но происходит расширение феноменологического поля; путем этого расширения признается не только восприятие актуальных несомненных данностей, но и другие способы данности, а именно те, которые становятся данными посредством реактуализующих актов (Hua XIII, 159).

Если сосредоточиться только на пограничном понятии Теперь, только на «вот этом», то по Гуссерлю, собственно, ничего не останется: актуальное Теперь постоянно становится Прошедшим, выходит за пределы актуальных абсолютных способов данности. Редукция к чистому Я в своем роде заходит слишком далеко: стремясь к чистому феномену – к данности, она в результате парадоксальным образом наталкивается лишь на Ничто:

«Но теперь все эти усилия по “выключению” теряют свой смысл. Ведь ради того, чтобы провести исследование и вынести суждение, мы хотели “выключить” не-данное, чтобы взамен ввести в сферу суждения Данное в строгом смысле [слова]. Но ведь мы совсем ничего туда не вводим; “выключение” оказывается настолько радикальным, что мы вообще ни о чем больше не можем выносить суждение»^[11] (Hua XIII, 160).

Чтобы избежать этой апории, феноменологическое исследование должно распространяться за пределы абсолютной данности актуального сознания, как в направлении собственного прошедшего сознания, так и в направлении чужого сознания: в соответствии с этим феноменологическому опыту принадлежит не только пребывание в настоящем (Gegenwärtigungen), но и реактуализации (Vergegenwärtigungen). По поводу этого расширения феноменологического поля выдвигается требование провести двойную редукцию, которая относится как к реактуализующему, так и к реактуализуемому Я. Возьмем, к примеру, феномен воспоминания, посредством которого в актуальных cogitationes одновременно отражается прошедший опыт жизни Я. В этом случае реактуализующее Я, которое актуально осуществляет переживание воспоминания, следует ясно отличать от Я, которое прожило определенный прошедший опыт (например, мое посещение галереи Уффици во Флоренции). По мнению Гуссерля, такое удвоение Я на реактуализующее Я и коррелят Я можно обнаружить не только в воспоминаниях, но и в других формах cogitationes, как, например, в случае фантазирования или вчувствования. Однако уже сейчас уместно обратить внимание на то, что вчувствование таит в себе своеобразные сложности, с которыми Гуссерль разбирался всю свою жизнь. Если во всех других формах реактуализаций удвоение Я можно привести к наложению в едином потоке сознания, то в случае вчувствования обнаруживается непреодолимый зазор между реактуализующим Я и коррелятом Я (Текст № 13, Hua XIII).

Попробуем теперь реконструировать сложный ход рассуждения в лекциях Основные проблемы феноменологии о полагании чистого Я. Но сперва схематично представим структуру текста в трех шагах:

1. Сначала я раскрою методику двойной редукции.

2. Затем я буду рассматривать чистое Я как принцип единства сознания.

3. Наконец, будет углубленно разбираться вопрос о множественности Я и, соответственно, интерсубъективности.

К пункту 1. Феноменологический анализ стремится описать поток сознания так, как он показывает себя в естественной установке. Нельзя исходить из чистого созерцания, которое переносилось бы на воспоминание, наоборот, пока мы проживаем cogitationes в естественной установке, феноменологическую редукцию следует осуществлять к ним и в них. В этой связи вводится метод двойной редукции. Феноменологический опыт не ограничивается актуальной данностью, которая абсолютно несомненна, но включает также вместе с этим бесконечную наполненность, которая возникает из разнообразных cogitationes