Сцена четвертая

Ратушная площадь Праги. МАРТИНА идет неторопливо, ее каблуки стучат по булыжниками и каменным плитам, которыми вымощена площадь.

МАРТИНА (рассказывает). Полицейские обыскали наш дом, впрочем, не особо старательно. Не подняли половицы, по стенам толком не постучали, а потому три моих тайника с награбленным добром остались нетронутыми. Спровадила я тощего и мордатого вскоре после трех – как раз пане Ктибор возвращался с рынка, громыхая бидонами. По нашему молочнику можно часы сверять. Жена у него больно строгая, знает наверное, что молоко пражане покупают до полудня, пока не скисло. Немцы, те могут и до двух, но уж после – никто не подойдет. Потому все нераспроданное просто выливается в сточную канаву. И если муженек не вернулся вовремя, пани Собеслава начинает подозревать, что он пьет пиво в господарне. Готовит колотушку, чтоб встречать охальника тумаками…

Полицейские больше не позволяли себе грязных намеков, но их слова заронили в мою душу сомнения. А вдруг у Эльжбеты и вправду был тайный воздыхатель? Он добивался… Ну, вы и сами знаете, чего эти мерзавцы обычно добиваются. Только сестра все равно не согласилась бы. Она все уши прожужжала: «Не поддавайся на уговоры, Мартинка! Береги себя до свадьбы!» Будто меня кто-то уговаривает. Это она красоткой была, а я серая мышь. Ну, так мне оно и выгоднее – юркнула туда, шмыгнула сюда, хвостиком махнула и кошелечек долой.

Могла ли Эльжбета хитрить? Могла, конечно. Чем она лучше меня? А я про свои делишки сестре не рассказывала. Если прав старый следователь, и Голем тут ни при чем, то убийство совершил человек. И я найду эту сволочь, пусть даже придется перетрясти весь город, как колоду карт!

Три часа я расспрашивала всех наших соседок, лавочников с окрестных улиц, прачек в полоскальне, даже старую сводницу из притона на Целетной улице – никто и словом не обмолвился, что знает, с кем закрутила Эльжбета. Когда я уже совсем отчаялась, появился босоногий мальчишка лет десяти. Спрыгнул с дерева на дорогу, прямо передо мной, встал подбоченясь, словно статуя на Карловом мосту.

ПАВОЛ (с прищуром). Ты, что ли, про Элишку допытываешься?

МАРТИНА (тоже с прищуром). А ты с чего это взрослую панночку Элишкой называешь?

ПАВОЛ (важно). Мне-то можно! Дружили мы.

МАРТИНА (презрительно). Не маловат, дружить-то? Небось, таскался за ней на речку, да подглядывал из кустов, как белье полощет. Стоило Эльжбете юбку подоткнуть, чтоб подол не замочить, а ты на ее стройные ножки таращился. Так что ли, озорник?

ПАВОЛ (шмыгая носом). Ну, чего ты! Чего взбеленилась? Я ж наоборот всегда, как завижу Элишку издали, прогонял ватагу, что на прачек пялится, а на обратной дороге помогал корзину донести до дома. А теперь все говорят, ее Голем убил…

МАРТИНА (грустно). Убил, это точно. А Голем или нет, я как раз выясняю. Тебя самого как звать-то?

ПАВОЛ (шмыгая нососм). Павол.

МАРТИНА (осторожно). Скажи, Павол… Раз ты часто с Эльжбетой на речку ходил, да потом в городе встречал… Может заметил рядом с ней кого? Повзрослей тебя?

ПАВОЛ (обиженно). Скажешь тоже! Не было у Элишки никого другого. Только со мной везде ходила!

МАРТИНА (притворно вздыхая). Жаль, я думала, хоть от тебя польза будет, а ты, как и все, не знаешь ничего.

ПАВОЛ (загадочно). Да как сказать… Монетку дашь, может, и покажу тебе кой-чего важное.

МАРТИНА (фыркая). Шустрый какой. Монетку! Сперва покажи, что там у тебя.

ПАВОЛ(растягивая слова). Не-е-ет, сперва денег дай.

МАРТИНА (с показной строгостью). Не стыдно на смерти подруги наживаться?

ПАВОЛ (дерзко). Ты меня не совести. Если бы это помогло Элишку вернуть, я бы за так отдал. А раз уже не воротишь… Хоть хлеба с медом куплю, да помяну ее по-человечески.

МАРТИНА (позвякивая монетами). Уговорил. Вот тебе три геллера, хватит? Что там у тебя?

ПАВОЛ (доставая из кармана). Пузырек из синего стекла.

МАРТИНА (с интересом). И с чем он?

МАЛЬЧИК (шмыгая носом). Пустой.

МАРТИНА (возмущенно). На кой мне сдался пустой пузырек? Верни деньги, обманщик!

ПАВОЛ (хитро улыбаясь). Ты погоди, дослушай. В том пузырьке вроде лекарство было. Его Элишка третьего дня в реку вылила. Пузырек этот хотела туда же зашвырнуть. Но я уговорил мне отдать, уж больно красивый. Тут и картинка есть, прям на стекле выбитая. Очень заковыристая картинка, я через нее на солнце смотрел и все гадал, что же она означает. Ты посмотри, может, и узнаешь чего…

МАРТИНА (рассказывает). Картинка и впрямь впечатляла – пять орлов разлетаются полукругом, над ними чаша, а еще выше то ли солнце, то ли звезда о семи лучах. Долго разглядывала ее, все пыталась поймать ускользающее ощущение. Я ведь уже встречала такой рисунок. Но где? Вспомнить бы… Проходя по Староместной площади, я решила довериться судьбе – свернула в первый попавшийся проулок, потом за домом с белыми львами, пошла наугад. Прага сама подскажет, куда мне нужно. Приведет к нужной двери. Через час бесцельных блужданий набрела на незнакомый тупик, хотя казалось, что я все закоулки с детства исходила. Прошла до конца и уперлась в стену покосившегося домика. Обошла по кругу, глянула на него спереди – и ахнула. Вывеска потемнела от времени, но все же я увидела и орлов, и чашу со звездой. Точно! Здесь же алхимик живет, пане Ладислав из Моравии. Десять лет назад я на этих орлов прибегала любоваться чуть не каждый день, тогда вывеска сверкала и искрилась. Было в ней что-то по-настоящему волшебное, казалось, что птицы вправду машут крыльями, а лучи звезды загорались всеми цветами радуги…

Но с тех пор многое переменилось. Дом покрылся копотью и черной плесенью, окна заросли жирной грязью. Сам алхимик, и в прежние годы не слывший образцом дружелюбия, стал желчным и озлобленным старикашкой. К нему и днем-то немногие отважатся зайти с расспросами, а уж сейчас, в сумерках, никто не сунется и подавно. Я вспомнила любимую бабушкину присказку: «Что ни моравец, то мерзавец. Держись от них подальше, деточка!» Заробела идти в одиночку. Хоть и претит мне эта затея, но придется сбегать за полицейскими.

МАРТИНА приходит в полицейский участок, за столом сидит ВОРЖИШЕК.

ВОРЖИШЕК (шелестя бумагами). Алхимика? На допрос? Насмешила, стрекоза. Пане Доминик давно ушел домой, да и мне пора на боковую. Засиделся с этим треклятым протоколом…

МАРТИНА (просительно). Но мне очень надо! Да и вам тоже, если хотите найти настоящего убийцу моей сестры. Этот пузырек алхимик дал Эльжбете. Смотрите, смотрите, тут клеймо его личное имеется.

ВОРЖИШЕК (берет пузырек, принюхивается). Хм-м, а пахнет приятно… Что за зелье тут было?

МАРТИНА (нетерпеливо). Самой не терпится узнать! Пане полицейский… Томаш, так?

ВОРЖИШЕК (приосанившись). Точно так. Томаш Воржишек, помощник следователя по особо важным делам.

МАРТИНА(льстиво). Пане Томаш, помогите. Допросите алхимика. Одной мне боязно идти, но с вами ничего не страшно. Вы такой храбрый и сильный.

ВОРЖИШЕК (расплываясь в улыбке). Все верно, таков я и есть.

МАРТИНА (продолжая уговаривать). Помогите! А если выяснится, что магик причастен к убийству, вас ведь из помощников сразу в следователи переведут.

ВОРЖИШЕК (задумчиво). Переведут? Не факт, голубица. В пражской полиции самые высокие посты доверяют лишь тем, кто родился в этом городе. Свои надежнее, считает начальство. А я приехал из Голешовице, потому на всю оставшуюся жизнь обречен подавать футлярчик с очками да записывать в протокол умные мысли пане Доминика Кучеры. Не видать мне ни чинов, ни наград, как своих ушей.

МАРТИНА (не сдается). Не знаю, как насчет чинов, а уж вознаградить вас я сумею.

ВОРЖИШЕК (скабрезно). Вознаградить, говоришь? Тебе же всего четырнадцать. Или ты уже того…

МАРТИНА (сдерживая ярость). Вы не о том думаете, пане Томаш. У меня есть деньги, вот, смотрите, двенадцать золотых! (слышится звон монет) Достойная награда за несколько вопросов, которые вы зададите алхимику?

ВОРЖИШЕК (перекатывая монеты по столу). Как-то это все… Не знаю. Это же нужно идти, будить почтенного человека, потом выдавливать из него ответы по капле.

МАРТИНА (с ухмылкой). Понимаю, на что вы намекаете, но это все деньги, что у меня есть. Хотите, заберите и те, что в сундучке сестры. Вы же принесли его сюда?

ВОРЖИШЕК (все еще колеблется). Принесли, описали и по окончании расследования, вернем законной наследнице погибшей. Это что же, выходит, тебе и вернем? А ты мне их отдашь?

МАРТИНА (кивает). Отдам! До последней монетки.

ВОРЖИШЕК (задумчиво). Хм-м. А там ведь намного больше двенадцати золотых.

МАРТИНА (с ухмылкой). Намного больше, пане Томаш.

ВОРЖИШЕК (встает и набрасывает на плечи плащ). Ладно! Пойдем, подергаем твоего алхимика за бороду.

Действие второе

Сцена первая

Большой зал пражской ратуши. Шепот собравшихся, шорох одежд и бумаг.

ГОЛОС ПРАГИ(официально). Свидетельство Мартины Бржезовой принято. Далее мы заслушаем показания алхимика, пане Ладислава…

МОРАВЕЦ (перебивая). Я отказываюсь говорить.

ГОЛОС ПРАГИ(с легким удивлением). Отказываетесь? Разве вы можете отказаться?

МОРАВЕЦ (горделиво). Я не обязан держать ответ перед вами! Я родился в Моравии, пражская магия на меня не действует. Посему ни вы, ни целый легион призраков, не заставите меня говорить.

ГОЛОС ПРАГИ(с нажимом). Мы умеем задавать вопросы настолько убедительно, что игнорировать их невозможно. Хотите, я призову из могилы ваших прежних соратников, и этот допрос продолжат они?

МОРАВЕЦ (испуганно). Нет, умоляю вас, не делайте этого. Не заставляйте меня заново переживать те страшные минуты…

ГОЛОС ПРАГИ(с нажимом). Вы будете говорить?

МОРАВЕЦ (растерянно). Я… Я не знаю…

МАРТИНА (перебивая). Позвольте, я расскажу. Пане Ладислав – человек пожилой, память может подвести его, а это совсем некстати. Я же могу представить вам полную картину того, что происходило вечером 17 июля 1883 года в доме магика.

МОРАВЕЦ(шепотом). Спасибо, Мартинка. Прости, что не уберег тебя от тяжкой доли…

ГОЛОС ПРАГИ (официально). Да будет так. Свидетельствуй, дитя.

Сцена вторая

Комната алхимика, большая, очень грязная и захламленная. МАРТИНА и ВОРЖИШЕК стоят на пороге, МОРАВЕЦ сидит за столом.

МАРТИНА (рассказывает). Все-таки хорошо, что пане Томаш отправился со мной. Явись я одна, алхимик, пожалуй, прибил бы меня прямо на пороге. Причем без всякой магии. Он беспрестанно сжимал огромные кулаки, сверкал глазами исподлобья, а нечесаная борода топорщилась во все стороны, будто иголки ежиные. Нагнал страху, у меня аж коленки задрожали. Но полицейского подобными фокусами не проймешь. То ли он и вправду храбрый, то ли мозгов не хватает, чтобы осознать, с какой грозной силой столкнулся. Вышел на середину комнаты, пальцем тычет… Но мне это только на руку: пока пане Ладислав будет его в жабу превращать, успею убежать подальше.

ВОРЖИШЕК (обвиняющим тоном). Каким образом вы причастны к убийству Эльжбеты Бржезовой?

МОРАВЕЦ (удивленно). Я? Причастен?

ВОРЖИШЕК (самоуверенно). Раз я говорю, что причастны, значит причастны!

МОРАВЕЦ(ворчливо). Раз вы в том уверены, тогда что же от меня хотите узнать?

ВОРЖИШЕК (слегка запутавшись). Я хочу узнать, каким образом…

МОРАВЕЦ (с оттенком насмешки). Что – каким образом?

ВОРЖИШЕК (окончательно запутавшись). Каким образом вы причастны к убийству Эльжбеты Бржезовой.

МОРАВЕЦ (спокойно). Не могу сказать, поскольку я ни к какому убийству не причастен.

ВОРЖИШЕК (нервно сглатывает, оглядывается на Мартину). Но пузырек…

МОРАВЕЦ (недоуменно). Какой пузырек?

ВОРЖИШЕК (ставит флакон на стол). Вот этот пузырек. Станете отрицать, что он ваш?

МОРАВЕЦ (мрачно). Кто вам сказал, что он мой?

ВОРЖИШЕК (с ухмылкой). На нем выбита картинка, которая точно повторяет вывеску на вашем доме.

МОРАВЕЦ (мрачнея еще больше). Вывеска? Ну, так что, что вывеска? Я лишь один из пяти «Богемских орлов», в этом ордене состояли еще четверо алхимиков, и вывески у нас на домах висели одинаковые. Пузырек мог заказать любой из моих собратьев.

ВОРЖИШЕК (ухмыляясь все шире). «Богемские орлы» давно не летают. Вы последний из общества магиков, потому с вас и спрос.

МОРАВЕЦ молчит. ВОРЖИШЕК достает блокнот и шелестит страницами в поисках чистой.

ВОРЖИШЕК(официально). Представьтесь для протокола.

МОРАВЕЦ (отстраненно). Ладислав Моравец.

ВОРЖИШЕК (официально). Ваш возраст?

МОРАВЕЦ (отстраненно). Не помню.

ВОРЖИШЕК (удивленно). Разве можно забыть, когда вы родились?

МОРАВЕЦ(шепотом). Забыть бы все, что случилось после моего рождения… Но, к сожалению, не получается… (бодро) Так вас интересует, мой ли это пузырек? Да. Но я продал десять тысяч таких пузырьков жителям Праги, и потому затрудняюсь сказать, кому именно достался этот.

ВОРЖИШЕК (с нажимом). Так я же вам сказал, кому он достался. Эльжбете Бржезовой.

МОРАВЕЦ (настороженно). Вы нашли пузырек в руке у покойницы?

ВОРЖИШЕК (нервно). Нет, но…

МОРАВЕЦ (перебивая его). Тогда не спешите утверждать! Видели вы, как девица пила из него?

ВОРЖИШЕК (нервно). Нет, но…

МОРАВЕЦ (с улыбкой триумфатора). А раз так, то я, в который уж раз, официально заявляю, что не имею никакого отношения к убийству Эльжбеты Бржезовой.

МАРТИНА (рассказывает). Вот и вся польза от пустомели в мундире. Нет, пане Томаш, полицейское начальство отказывается повышать вас вовсе не потому, что вы приехали из Голешовице. Причина в том, что вы непроходимый тупица. Это же надо, потратить столько времени и не спросить главного! Пришлось мне вмешаться в беседу, хотя жуть как не хотелось злить алхимика.

Складывает руки лодочкой и просительно обращается к Моравцу.

Пане Ладислав, а что было в пузырьке?

МОРАВЕЦ (хмуро). Не знаю, ведь теперь там ничего нет. Останься внутри хоть капля, можно было бы догадаться, по цвету или вязкости, а так…

МАРТИНА (вежливо, но настойчиво). Остался характерный запах, его еще можно почувствовать.

МОРАВЕЦ (осторожно). Думаете, это разумная затея – вдыхать запах неизвестного магического зелья?

МАРТИНА (насмешливо). Я нюхала этот пузырек, пане полицейский тоже, потом еще маленький бродяжка – все живы. И вы вдохните, не бойтесь.

МОРАВЕЦ (раздраженно). Мне бояться собственных эликсиров? Пф-ф-ф! Вы что же думаете, я и вправду торгую чем-то смертельно опасным? Здесь была настойка для укрепления здоровья, и если вы продолжите утверждать, что Эльжбета умерла после того, как выпила ее…

МАРТИНА (перебивая его). Нет, Эльжбета вылила ваше зелье в реку три дня назад.

МОРАВЕЦ (радостно). Хвала создателю!

МАРТИНА (не слушая). А умерла она по другой причине. Минувшей ночью ее задушил Голем.

ВОРЖИШЕК (возмущенно). Зачем вы сказали? Нельзя раскрывать подробностей преступления, пока преступник не пойман.

МАРТИНА (отмахиваясь от него). На улице с утра обсуждают убийство моей сестры, обсасывают во всех подробностях, а уж домыслами эта история обросла такими, что правды не разглядеть.(к Моравцу). Вы-то сами магик, пане Ладислав, так скажите – мог ли Голем, который приходит лишь к самым отпетым грешникам, задушить мою беспорочную сестру?

МОРАВЕЦ (пытаясь собраться с мыслями). Грешники? При чем тут грешники? Голему плевать на наши грехи, все это бабкины сказки. Великан из глины появился не просто так. Его создали, чтобы служил и выполнял любые приказы своего хозяина. Того, кто вложил в пустую голову записку с магическими письменами. Голем – слепое орудие, он убивает по указке своего повелителя.

ВОРЖИШЕК (шелестя страницами). Позвольте, позвольте… В каком это смысле, слепое орудие?

МОРАВЕЦ (снисходительно). В самом прямом. У Голема нет глаз. Таким его создали изначально.

МАРТИНА (испуганно). Как же он находит нужных людей?

МОРАВЕЦ (пугающим шепотом). Принюхивается. Чутье Голема в тысячу раз лучше собачьего, поэтому он и может отыскать любого человека в таком гнилом и вонючем клоповнике, как Прага. Но для этого хозяин должен дать ему понюхать что-то из личных вещей намеченной жертвы.

ВОРЖИШЕК (с ухмылкой). Вы что же, верите в это?

МОРАВЕЦ (резко). А вы разве нет?

ВОРЖИШЕК(продолжая ухмыляться). Я же не девчонка впечатлительная. Смотрите, как Мартина побледнела, не ровен час, в обморок брякнется. А мы в полиции мыслим рационально. Пражане, все наперебой, ахают: Голем убивает грешников уже много сотен лет. Почему же его никто не видел? Как может великан из глины спрятаться на ваших узких улочках? Как он может пройти незамеченным по этой гулкой мостовой? И это в ночной тишине, когда на всю округу слышно даже, как случайный прохожий нужду справляет. А Голем – он же гигантского роста, и топотать должен похлеще конного парада!

МОРАВЕЦ (снисходительно). Меня не удивляет, что полиция мыслит рационально. Меня удивляет, что полиция вообще умеет мыслить! Даже малые дети в Праге знают, что Голем не ходит по улицам. Он сделан из глины и потому является частью самого города. Голем может наступить на плиты Вацлавской площади, а через секунду появиться на окраине, вынырнув из мостовой, будто из реки. А может выйти из стены за вашей спиной, она ведь тоже глиняная.

ВОРЖИШЕК в ужасе оборачивается, роняя блокнот.

МОРАВЕЦ (лукаво). Видите, теперь и вы испугались, рациональный пане полицейский.

ВОРЖИШЕК (нервно). Чтоб вас черти в аду жарили за такие шуточки…

МАРТИНА (спокойно). Пане Ладислав, вы так и не сказали, зачем к вам приходила Эльжбета.

МОРАВЕЦ (сердито). И не скажу, это дело личное!

ВОРЖИШЕК (снова скабрезно). А я, кажется, догадался. Вы с ней, что ли…

МОРАВЕЦ (еще более сердито). Замолчи, юнец! Я посвятил себя алхимии, всего, без остатка! (сдерживаясь). Если вам так хочется рациональных объяснений, то извольте. Эльжбета стирала мое белье, а я вместо оплаты готовил ей микстуру для укрепления здоровья. А теперь, с вашего соизволения, пане полицейский, я хотел бы лечь спать. Время позднее. Так что или арестуйте меня, или убирайтесь прочь.

МАРТИНА и ВОРЖИШЕК уходят. Звуки ночного города.

МАРТИНА (рассказывает)