Когда нам выдали эту книгу в игре, меня передёрнуло. Ненавижу книги про войну. Эта ещё и толстая, даже без рецензий под ней (когда под книгой есть завывания "как так можно оскорблять Сталина", хоть можно рассчитывать на приятное чтиво). Но в какой-то момент я начала осознавать, что зачитываюсь какими-то эпизодами. Мне очень хотелось автора уличить. Хоть в чём-нибудь (я не люблю военные книжки и мне легче, когда автор не очень прав). Но повода не находилось. С одной стороны (соглашусь с одним из рецензентов), персонажи в самом деле говорят наивными строками советской пропаганды и недалеко уходят от стандартных для советской военной литературы картонок, с другой - зашкаливающая чернуха, которая подана таким суховатым языком прикормленного борзописца оказывает незабываемое впечатление, мне, например, долго будет мерещиться уставший санитар, который почти засыпая на ходу, скользит, падает, и рассыпает из бака по полу ампутированные в госпитале конечности. Один из немецких военоначальников воспринимает Гитлера, как стихийную силу - дождь или ветер. Вот Гагарин старается писать так же: вроде бы очевидно всё про дурость Сталина, но ни обвинений, ни оправданий нет. То, как автор отстранился от повествования, дало роману ту занимательность, которая заставляла меня не пробегать глазами строки, а вдруг вчитываться в тот или иной эпизод.
.
.
.
Мне кажется, что мне не удастся избежать разговора об идеологии, так что обозначу свою. Недавно перечитывала свой текст годовалой давности, так что мне есть на что опереться. Я считаю, что в мире есть рэпперные точки, в которых мир колеблется на грани, выбирая тот или иной путь (очень красивое описание такой рэпперной точки для судьбы одного человека есть у Марка Энтони в "За гранью" - такие потрясающие мелочи и заставляют меня обожать эту фэнтези-сагу, смачно наплевав на все недостатки). Для двадцатого века такая рэпперная точка наступила в декабре 1914-го. Я про Рождественское перемирие. В то время между народами не было давно лелеемой ненависти, смысл войны вообще не просматривался. Эта попытка наплевать на приказы командования и начать брататься с врагами, да ещё и под Рождество... Нет, я не о том, что праздник религиозный, хотя о религии тоже позже скажу, а о том, что это праздник мира. В какой-то момент люди смогли наплевать на начальство и стали думать своими головами. Это долго не продлилось, снова люди подчинились приказам и стали стрелять по тем, с кем в рождественскую неделю играли в футбол. Все дорого за это заплатили. Не знаю, почему наша страна дороже всех, возможно, из-за того, что даже намёков на бунты в армии в 14-м ещё не было. Но именно наша страна самой первой попала под каток и самой последней из-под него вылезла (ну, слегка вылезла). Этот каток называется - долбанная идеология. Вот теперь можно и о религии. Те, кто торгует своим атеизмом, вроде Доккинза (нет, я вовсе не отрицаю, что полно и тех, кто торгует своей "религиозностью", я просто призываю открыть глаза и понять, что это две стороны одной и той же фигни), утверждают, что религия всегда приводила к войнам. Bullshit. К войнам приводят 1. желание отобрать чужие ресурсы, 2. удержать влияние над народом. В первых случаях религию юзают как предлог, во втором - религию используют как идеологию для сплачивания людей под очередным лидером. В обоих случаях замени религию на что-то вроде лозунга "каждому мужику по красивому андроиду, каждой женщине по виртуальному шлему" и не поменяется ни-че-го. Одна господствующая идеология, как и всякая монополия, это мрак и ужас. Мне сунут под нос процессы над ведьмами, которые целиком на совести религии. Окей, признаю, что религия - вовсе не фунт с изюмом и как только религиозные лидеры приходят хоть к какой-то власти, они не лучше, вернее, в сотни раз хуже, чем политики. Но во имя религии не строили лагеря. Это игры исключительно идеологий, хоть коммунистических, хоть фашистских, хоть антитеррористических. Не надо про рабство. Когда оно было в полный рост в Америке, в Англии рабовладельцы пугали сильнее, чем рабы. Если рабовладение шло под религиозными лозунгами, то борьба с рабством - тоже. Двадцатый век стал веком идеологий. Веком лагерей. Веком, когда людей толкали совершать плохое, которое в рамках идеологии считалось хорошим. Есть один очень известный видеоблоггер (не буду показывать пальцем), у которого от упоминаний о войне начинается истерическое мерячение. Показывать в фильмах немцев хорошими - низзя. Это менталитет сороковых, когда для поддержания боевого духа следовало полностью демонизировать противника. Пятидесятые-шестидесятые принесли иную идеологическую составляющую для того, чтобы прекратить ненавидеть соседей-немцев - "народ, который был обманут" (довольно забавно смотреть на столкновение идеологий разных десятилетий, правда, немного не по себе от того, что уже семьдесят лет прошло). Тридцатые-сороковые - это очень грязная страница в истории Германии. Тридцатые (но не сороковые) - грязная страница в истории нашей страны. Люди стали пешками в руках амбициозных недоучек. Никакого общего братания уже быть не могло, прекращение войны не остановило бы преступлений во имя идеологии внутри государств. И я считаю это самой страшной вещью именно в той войне - невозможность её прекращения до полного завоевания.
.
.
.
И именно момент человеческого общения, которое возможно на войне, Гагарин отразил. Я не скажу, что этот эпизод хорошо написан, но сухой язык всего романа даёт эпизоду необходимую реалистичность. Один из центральных персонажей романа Олег Кружилин берёт в плен гитлеровского адъютанта (могу путать, но поняла так). Они хорошо говорят о философии, которой оба увлекаются, в плену немцу дают выпить настоящий кофе... И надо как-то решать ситуацию. Отряд Кружилина - кусок разбитой армии, который будет выбираться окольными тропами через окружение. Отпускать немца нельзя, он на самом деле враг и он точно будет действовать против них. Так что остаётся только расстрел, вопреки всем конвенциям, но очень сложно начать стрелять в человека, когда ты с ним поговорил и видишь его человеком. В конечном счёте, поняв моральные затруднения, немец вешается сам. И я просто вижу, чую, ощущаю подгорание всех, кто затронут идеологией войны: "Зачем рисовать фашика таким благородным?". Потому что требуются виновные. Жуткая несправедливая ситуация, требуется вынести из неё что-то, заклеймить, чтобы такое не повторялось. Могу дать совет: ненавидьте идеологии. Давите в себе желание верить на слово людям, которые вешают вам на уши какую-то идеологию, бегите от тех религий, которые тоже стремятся превратиться в идеологию и объяснить вам, кого вы можете любить, а кого обязаны ненавидеть.
.
.
.
Ладно, вернусь к книге. Не уверена, что не сотру когда-нибудь все эти свои рассуждения об идеологиях. Книга построена из эпизодов, повествующих о разных людях. Не сразу можно обнаружить, что у всех упомянутых людей есть общий центр - лейтенант Олег Кружилин. Степан Чекин находится под его командованием и Кружилин опекает восемнадцатилетнего парнишку, медсестра Марьянна станет его любовницей, политики-военные рассыпаны по вкусу, чтобы объяснить, что же случилось со 2-й ударной армией. Это очень интересная структура - со скрытым героем романа, не факт, что так уж много народа обнаружит, кто же главный герой, хотя роман заканчивается именно его смертью.
.
.
.
Само название "Мясной бор" является и географическим, и метафорическим, призванным показать полное "мясо", которое творилось, когда командование отказалось от армии и выжившие попытались сами прорываться из окружения. У армии не было ни боеприпасов, ни еды. Питались подножным кормом, совсем подножным, вплоть до мха. И вот тут автор показал себя довольно сильным писателем, именно тем, что ему удалось не выпячивать подобные эпизоды, благодаря чему они производят намного большее впечатление. Насколько хреново были снабжены части, можно вывести самим из мыслей одного из военоначальников, который думает, что на одну немецкую армию приходится по четыре советских.
.
.
.
Что ещё могу сказать? Это полотно из большого количества эпизодиков, которые должны сложиться в одну картину, как картины из фотографий погибших. Складывается, следует признать.
.
.
.
ПыСы. Я же не сказала, что такое идеология. Идеология - это ряд правил, по которым вы начинаете по отношению к группе каких-то людей употреблять слово "все" вместо того, чтобы рассматривать каждого индивидуально по его действиям. "Все атеисты безнравственные", "все веруны тупые", "все, кто носят сандалии с носками, обязаны быть высмеяны", "все америкосы бездуховны". Идеологии коварны, они начинают с маленьких, почти смешных обобщений. Пока не начнут указывать пальцем, кого следует убить. Пытайтесь им противостоять, как бы вы противостояли одушевлённым существам. Чем кровавей память о каком-то событии, тем крепче помните, что в основе всегда где-то было первое сказанное "все они и все мы".