Глава 3

Его забрали на перевязку, а когда привезли обратно лицо мужчины уже было открыто и хорошо видно. Только голова перебинтованная и шея. Несколько глубоких царапин на лбу и у глаз. В одном месте шов, прикрытый тонкими пластырями.

– Ну вот, теперь можете и поговорить, – усмехнулась всё та же пожилая медсестра.

Я уже не нахожу никаких аргументов против, всё что хотела, высказала, осталось только терпеть и ждать пока меня выпишут домой.

И ещё, я заметала, что наличие безмолвного, недвижимого соседа в какой-то момент перестало напрягать.

Мужчина всё ещё в бессознательном состоянии, как будто спит. Врачи сказали, что это не кома и что в любой момент он может прийти в себя.

Лежу на своей кровати, читаю книгу, стараюсь меньше поворачивать голову и смотреть на открывшийся чёткий профиль. Лицо мужчины, теперь уже точно понятно, интересное. Не то чтобы красивое, я бы сказала, как говорит моя мама – хорошее лицо.

Может быть он хороший человек, а может и плохой. Это пока неизвестно.

И мне не хочется этого узнавать.

За сутки как-то свыклась с мыслью, что придётся до самой выписки лежать в палате с человеком другого пола. Внутренне перестала этому сопротивляться и сразу он перестал мешать.

Мне, собственно, не до него. Мысли крутятся где-то в неизвестности будущего. С трудом могу представить, что буду делать дальше. Врач сказал, что с таким диагнозом я должна идти подавать документы и справки на инвалидность, чтобы получать какие-то выплаты по недееспособности. Дал все указания.

Ещё недавно я бы улыбнулась и ответила, что мой муж прекрасно меня прокормит. А те копейки, что получу, мне не нужны, пусть отдадут кому-нибудь другому, кому нужнее… но сейчас серьёзно понимаю, придётся идти и делать так как посоветовал врач.

Будущее не видится вообще. Не представляю, что буду делать без Олега. Неужели придётся существовать на пособие по инвалидности? Вернусь к родителям в деревню. Да ещё неизвестно сколько проживу. А вдруг подойдёт очередь на операцию, придётся возвращаться. А это лишние деньги, время и нервы.

Может быть, осталось совсем недолго… лучше не уезжать, подождать здесь.

До одиннадцати читала книгу, стараясь отвлечься от навалившиеся грустных мыслей. Их так много, что я уже не знаю, как с ними бороться.

Встала, сходила в уборную. Вернувшись, посмотрела на соседа. Подошла, встала над ним.

Сверху смотреть ещё интереснее, чем сбоку. Видно, он сильный, волевой человек.

Что же случилось с ним такое, что привело его сюда, на эту койку?

И почему до сих пор не появился ни один его родственник?

На пальце нет кольца. Не женат? Или доктора сняли и положили в личные вещи? Хотя, зачем снимать кольцо? Вряд ли. Скорее всего, его просто не было.

Рассматриваю чёткие черты, тонкие морщинки у глаз и на переносице, крутую горбинку носа, щетину, которая за двое суток хорошо так отросла над губой, на подбородке и щеках. Ещё немного и будет всё чёрное с проседью. Теперь явнее можно предположить возраст. Сорок или близко. Не молодой, не старый. А как раз в самом расцвете красоты и мужественности.

Хорош. Теперь точно видно, что хорош.

Подошла ближе, со стороны его свободной руки. Сама не знаю зачем долго-долго смотрю в закрытые глаза. Кажется, сейчас они откроются, он глянет на меня и скажет – Привет, или что-то в этом роде. Улыбнётся или испугается. Нет, такой вряд ли из пугливых. Он смелый. Это чувствуется в волевых чертах. Очнётся, спросит кого-то по имени, позовёт… а никого нет. Тут только я.

Вряд ли он будет рад увидеть незнакомое лицо.

Ещё, я нашла в его бездействии новую возможность. Так как я, практически несколько суток мало с кем разговариваю, то, потребность выговориться накопилась за эти несколько драматичных дней. Не могу больше варить всё в голове, хочется выплеснуть на кого-то, а не на кого.

И я решила высказать всё незнакомцу, всё равно он меня не слышит, не видит и скорее всего никогда не увидит, потому что послезавтра я выписываюсь, а он останется здесь и неизвестно придёт ли когда-нибудь себя.

Так почему не воспользоваться хоть как-то? Надеюсь, мне это поможет.

И я заговорила.

– Вот интересная ситуация получается, ты здесь лежишь, а где твоя жена, почему она не беспокоится о тебе? Молчишь? – прошлась по палате, сунув руки в карманы халата, – Например, я не знаю где был мой муж… а потом он приходит и говорит – Вера, нам нужно развестись. Он полюбил другую.

Остановилась у окна, повернулась, пошла обратно.

– Даже не представляла, что такое может быть. Почему я была в нём так уверена? Глупая, наверное, да? Я не могу вспомнить никакого даже намёка на его измену. Слепая я. Вы мужчины, умеете изменять так, чтобы никто не догадался, – повернулась, обращаясь к соседу.

Он всё так же, в одной позе, не шевелится, тихо дышит.

– Представляешь, оказывается, он 3 года мне изменяет, – я усмехнулась, снова подошла к окну, остановилась, смотрю вниз на освещённый фонарями двор больницы, на машины скорой помощи, – Как я могла этого не заметить? Думаешь, я должна начать его ненавидеть… а я не могу. Может потом. Или я всё ещё люблю? Кто ответит? Ты не ответишь. И хорошо. Лучше тебе молчать. Ты вот, лежишь один. Почему ты один? Где люди, которые тебя любят? Где они? Почему не здесь, не у твоей кровати? Или тебя тоже бросили? – посмотрела на его лицо. – Не верю, что тебя могут бросить… ты красивый… сильный… наверное.

Отвернулась.

– Может быть, ты плохой человек? А, нет, подожди, я поняла, ты тоже изменяешь своей жене. Поэтому и кольца у тебя на пальце нет. Снял его. Мужчины обычно так делают. Жена не знает где ты. Потому что ты попал в аварию, когда ехал к любовнице… или от неё. Я права? – усмехнулась.

Уже болтаю лишь бы что, просто хочется поболтать, развить тему. У меня ведь даже подруги нет, которой я могу вот так выговориться.

Так пусть этот человек хоть какую-то функцию выполнит, хоть какая-то для меня небольшая психологическая помощь, чего зря лежать тут.

– Мужчины наверное все такие. Хотя… мой папа живёт с мамой уже 30 лет и я ни разу не слышала, чтобы он изменял. Мама бы мне рассказала о таком.… А может и нет. Может она бережёт мой душевный покой, знает, как люблю папу. Нет… он не такой.

Прижимаю руки к груди.

Нет, мой отец не такой. Он верный, он любит маму. Никогда не нанесёт ей подобной раны.

В груди что-то кольнуло, я насторожилась, прислушалась к ощущениям. Ежедневно принимаю теперь препараты, но доктор сказал – они не лечат, просто поддерживают.

Оперлась о подоконник, смотрю в ночное небо, там луна, ещё не круглая, но уже яркая.

– Знаешь что самое гадкое? То, что он бросил меня в такой ситуации, – я усмехнулась, – пусть бы подождал пока я умру и шёл на все четыре стороны. Я хотя бы верила в то, что кто-то любит меня, – сильнее сжала губы, чтобы снова не заплакать, – А теперь, получается и сердце у меня больное, и мужа нет, и жить не на что, и, подозреваю, негде.

Ком подкатил к горлу. Вспомнила, что возвращаться мне придётся в квартиру, где живу с Олегом вот уже пять лет. Там ведь все мои вещи.

– Не представляю, куда я пойду, если он скажет уходить… Куда я пойду? Получается, не ты – бомж, а я – бомжиха. Если Олег привёл туда свою Лерочку, то мне придётся уйти. А чтобы снять квартиру нужны деньги. Кругом нужны деньги, понимаешь? Вот если бы у тебя были деньги, ты бы сейчас не лежал здесь, рядом со мной, а лежал бы в платной клинике где-нибудь. И тебя бы целый день лечили. Ты бы давно пришёл в сознание.

Снова прошла от стены до стены.

– Если бы у тебя были деньги, была бы и жена и любовница, и кто-то из них сейчас бы сидел у твоей кровати.

Прошла по палате. Просто, чтобы ходить, двигаться. В одну сторону, в другую. Повернулась и вдруг увидела, мужчина пошевелил рукой.

Я остановилась, жду, если повторится, пойду и позову медсестру.

Врач ведь сказал, люди в бессознательном состоянии иногда шевелятся, тогда можно никого не звать.

А что если он приходит в себя?

Подошла ближе. Больше не шевелится, недвижим.

Протягиваю руку, трогаю плечо, чувствую тепло его тела. Дотрагиваюсь до пальцев, просовываю ладонь под его пальцы, легко сжимаю.

Мной движет желание показать, что он не один, и не брошен. Хоть этот мужчина мне никто, но за полтора суток, я прониклась некоторым желанием заботы о нём. Ему хуже, чем мне. Никто не заслуживает быть больным и брошенным. Я понимаю это как никто.

Обхватываю ладонью его пальцы, чувствую тихий жар его кожи.

– Да, тебе хуже, чем мне, – говорю тихо. – но ты, хотя бы, ещё ничего не знаешь.

В этот момент его пальцы вдруг сжались, стиснули мои пальцы. В первую секунду я замерла, но потом стала осторожно вытягивать ладонь из захвата. Скорее всего, неосознанного.

Мужчина держит, не пускает.

– Хорошо, давай я позову медсестру, – догадываюсь, возможно, он бессознательно пытается позвать на помощь.

Медленно и осторожно освободила пальцы из его захвата, пошла в коридор к дежурной медсестре.

– Тот человек, он опять двигается, – указываю пальцем в направлении нашей палаты, отвлекая медсестру от чего-то в телефоне.

– Да ничего страшного, пусть двигается. Если придёт в себя, и вы это увидите, тогда зовите, – сказала и снова погрузилась в экран телефона.

– Ладно, – я не стала настаивать.

Вернулась в палату, села на свою кровать, смотрю на мужчину. Вижу всё то же самое, закрытые глаза, губы, щетина, рука. Ничего нового.

Значит, ещё не скоро ему очнуться.

Выключила свет. Легла в кровать, укрылась. Смотрю в темноте на профиль соседа.

– Спокойной ночи…друг, – проговорила и закрыла глаза.

Глава 4

Ночью я опять тихо всхлипываю, жалею себя, представляю свою нелёгкую дальнейшую судьбу.

Утром ушла на процедуры. А когда вернулась, вошла в палату… обнаружила – вторая кровать пуста и полностью перезаправлена.

Признаться, в этот момент я как будто что-то важное потеряла, будто меня второй раз бросили.

Оно-то понятно, в данной ситуации никто меня не бросал, она должна была измениться в любой момент. Просто казалось и признаюсь, очень хотелось, чтобы этот человек открыл глаза и увидел меня. Я была почти уверена, что смогу сказать ему что-то хорошее, чтобы он не огорчался и не падал в пучину грусти, в которую упала я…

Ну… нет так нет. Неважно.

Это было небольшое, ничего не значащее, приключение.

Села на край своей кровати, сунула руки в карманы, смотрю в окно, а взгляд всё равно тянется на пустую постель. Что-то ищу, видимо ответ – что произошло за эти полчаса пока меня тут не было?

Надеюсь не самое плохое.

Грустно, очень грустно.

Сегодня я здесь последний день. Завтра с утра на выписку.

До обеда брожу по аллеям больничного парка. Не хочется возвращаться в палату, там пустота и пустота в моём сердце.

После обеда немного поспала, когда проснулась, комнату уже заполнили сумерки. Пощёлкала в телефоне, посмотрела новости, рилсы.

Написала сообщение Олегу, чтобы не свалиться завтра как снег на голову.

«Завтра в 12:30 меня выписывают»

Ответное сообщение – «Я приеду за тобой»

И в душе немного потеплело.

Приедет за мной.

Что означают эти слова?

Надеюсь, он приедет без своей Леры. Возможно, отвезёт меня на вокзал. Он уже и билет купил, скорее всего. Поскорее от меня избавиться. Чтобы уезжала в свою деревню.

Я пока не знаю, что будет завтра. Всё будет зависеть от того, что он скажет, даст ли мне денег. Я завишу от него целиком и полностью. От его доброй воли и финансов. У меня в кармане пусто, ничего нет и попросить не у кого.

Могла бы написать маме, чтобы прислала мне на билет, но я боюсь у неё у самой денег не очень много. Не стану же выпрашивать последние. Я и так не говорю ей о том, что случилось. Молчу, как рыба, боюсь расстраивать. Придётся что-то продать из вещей. Пока не знаю что? Надо подумать.

Вздохнула.

Всё будет зависеть от того, что скажет Олег.

Вечером после ужина прошлась по коридору отделения. Хожу туда-сюда мимо дежурной медсестры.

Что-то в голову взбрело… остановилась напротив.

– А вы не подскажете, что случилось с этим мужчиной?

– С каким? – дежурная сестра подняла голову от журнала.

– Ну… с тем, который лежал в моей палате. Он пришёл в себя?

– А-а, нет. Его перевели. В мужской палате освободилась койка, его туда отправили.

– Так он не очнулся?

– Вроде бы нет… хотя, честно сказать, я не знаю. Девчонки бы из отделения сказали, если бы он умер.

Так просто об этом говорит.

– А можно узнать, где он находится? Как-то… волнуюсь за его здоровье… узнать бы.

– Конечно можно, – она открыла журнал, прошлась пальцем по строчкам списка. – Так… неизвестный… неизвестный, ага, вот – 31 палата. Это за угол, по коридору до конца и налево.

– А можно сейчас туда сходить?

– Почему нет? Отбоя ещё не было, – она окинула меня насмешливым взглядом, но меня это ничуть не смутило.

– Ладно, – довольная, кивнула и повернулась в тут сторону, в которую она указала.

В меня словно вдохнули смелости и отваги… и решимости ещё.

Пять минут назад я думала, все меня покинули, а сейчас вдохновлённая тем, что могу пройти и узнать о здоровье человека, так хорошо стало на душе.

– Тогда я схожу? – на всякий случай переспросила разрешение.

– Конечно, сходите, – она утвердительно кивнула.

То есть – никаких препятствий.

Я пошла по коридору, за угол. В конце длинного коридора налево. Передо мной открылся ещё один короткий коридор с двумя рядами дверей. Прошлась, нашла дверь, на которой написано «31», подошла и остановилась.

И вот тут решимость моя мгновенно исчезла. Оказывается не всё так уж и легко и просто, как я, идя сюда, представила.

Это – мужская палата. Значит, там лежит несколько мужчин, голоса которых отчётливо слышны. Они о чём-то переговариваются.

Если мой бывший сосед очнулся, то, момент вообще будет неловкий.

Чего пришла? Кто такая?

Он ведь не знает меня в лицо… и вообще никак не знает.

Да, смелость моя сразу поубавилась, вдохновение исчезло, отпало желание входить в палату полную мужчин.

Что же делать? И хочется узнать как он и страшно.

Постояла пару минут, так и не решилась открыть дверь.

Повернулась уходить, когда за дверью послышались шаркающие шаги… она распахнулась… и…

––

В проёме показался мужчина в больничном халате. Пожилой, с густой седой щетиной… но… это не мой знакомый незнакомец.

– Кого-то ищите? – мужчина приятно улыбнулся.

Я быстро глянула за его плечо и увидела у стены кровать, на которой всё также, без движения лежит тот самый человек из моей палаты.

Одного взгляда хватило, чтобы понять – ничего не изменилось. Он всё так же без сознания.

– Я хотела узнать как тот человек?

– А – Неизвестный? Лежит, вообще на разговоры наши не реагирует… хотите войти? – приоткрыл деверь приглашая.

– Нет… нет, – я стушевалась под взглядами ещё двоих обитателей палаты. – Я просто… спросить. Извините, – повернулась и пошла отсюда поскорее.

Зачем приходила?

Какая разница, пришел он в себя или не пришел, мне от этого что легче станет? Нет. Тогда нечего и ходить.

Всё. Было и прошло. Забыть, не вспоминать. Какое мне дело до чужого человека?

Вернулась в палату, улеглась, открыла книгу и погрузилась в чтение.

––

Олег приехал как раз, когда я уже с сумкой и с бумажкой о выписке на коленях, сижу в холле.

– Привет. Извини что опоздал, – он подошел, взял мою сумку.

Не приближается, уже не целует, хоть и дежурно, но всё-таки.

– Ничего, – я встала.

– Ну как ты, что говорят?

– Ничего… ждать операции, – пожала плечом.

– Ну… пошли? – смотрит вопросительно.

– Куда? – стою на месте.

– Пойдём, на стоянке всё тебе расскажу, – озирается, видно волнуется, чтобы я не раскричалась при людях, когда он будет говорить что домой мне возвращаться нельзя.

– Хорошо, – сказала равнодушно.

Какая разница где получать неприятные новости. Я готова и это ничего не изменит.

Мы вышли на стоянку. У машины Олег остановился, положил сумку в багажник.

В ожидании вердикта не открываю дверь, не сажусь в авто.

– Что дальше? – спрашиваю не требовательно, а как бы смиряясь со своей участью, совершенно не в силах ничего доказывать или кого-то в чём-то обвинять.

– Я снял тебе комнату и все твои вещи туда перевёз, – старается избегать прямого взгляда, я тоже не пытаюсь пронизывать его и показать что осуждаю.

– Комнату?