Самое же невероятное находится в глубине магазина. Кованая винтовая лестница, ведущая на второй этаж. Такая крутая, что у меня спотыкается сердце, когда я поднимаюсь. Но, к счастью, довольно прочная. Было бы обидно (и дорого) менять ее.

На втором этаже ситуация чуть лучше. И хлама поменьше, и вид из окна открывается просто очаровательный: на уютную узкую городскую улочку. Со старыми двухэтажными домами и стилизованными под ретро фонарями, которые администрация города как раз обновила к грядущим новогодним праздникам.

Я неспешно брожу по магазину, намечая в блокноте план.

Сначала прибраться. Вынести весь мусор, отмыть грязь, сделать что-то с вывеской, подремонтировать облупившиеся места на стенах и мебели. Потом закупить книги. Докупить недостающую мебель. Может, даже сделать небольшой уголок для чтения, где люди смогут сидеть и листать книги.

Договоренность с Ириной Львовной такая: моя ставка – тридцать тысяч в месяц. Не самые большие деньги, но я решила не наглеть и взять ровно ту сумму, которая уходит на репетиторов.

Есть бюджет на уборку, расходники и все такое – двадцать тысяч. На эти деньги я должна закупить моющие средства, лак для мебели, мусорные пакеты и так далее.

На крупные траты нужно подготовить смету. Обосновать закуп каждой позиции и добавить к смете ссылки на эти позиции в магазинах, чтобы все было прозрачно.

Ну и книги. С ними все проще: Ирина Львовна попросила составить перечень ассортимента, она запросит прайсы у издательств и оформит все покупки. С меня – только расставить все на полках, ну и разобраться с кассой. Этот маленький терминал меня пока немного пугает.

Решив, что вряд ли я дотащу моющих средств на двадцать тысяч сама, заказываю доставку курьером. А пока идет сборка, решаю пройтись, купить воды и что-нибудь на перекус. Работы предстоит много.

На перекрестке, остановившись у светофора, я лезу скроллить соцсети. Всегда чувствую себя неловко, когда стою на красный, а в пределах видимости нет ни одной машины. И все люди идут, идут, и ты чувствуешь, как, огибая тебя, они думают: «Странная какая-то, нет же машин!»

Но на этот раз машина все же появляется. Она на полной скорости влетает в лужу, и меня окатывает с головы до ног грязной водой. Я стою в шоке, потеряв дар речи, чувствуя, как холодные капли стекают по моим волосам, по лицу, по куртке.

Машина тормозит чуть поодаль.

– Эй, извини! – слышу голос из авто.

От досады я готова зарычать: из машины выходит Игорь. Тот самый Игорь, который должен сейчас сидеть на паре в обнимку со своей новой девушкой.

Он выглядит так же, как всегда: высокий, спортивный, с той самой уверенной улыбкой, которая всегда меня раздражала и притягивала одновременно. Но сейчас я не могу думать о его улыбке. Я злюсь.

– Ты что, специально?! – кричу я, вытирая лицо рукавом.

Он подходит ближе, и я вижу, как его улыбка сползает с лица, уступая место виноватому выражению. Он, похоже, не узнал меня в новой куртке и не ожидал встретить.

– Леська, блин, прости, я тебя не заметил!

– Конечно. Я же не слитые ответы к ЕГЭ.

Игорь закатывает глаза.

– Слушай, может, хватит уже психовать? Кто виноват в том, что ты не брала трубку, когда я звонил?

– А-а, то есть ты думаешь, проблема в том, что у тебя не получилось слить мне ответы?

– А в чем еще? – искренне недоумевает он. – Ты так странно на меня обиделась, я вообще ничего не понял! Ну да, сам дурак, признаю, надо было до тебя доехать. Но я уже сто раз извинился!

– Ну ты и… – Я даже задыхаюсь от возмущения. – Это списывание! Обман, Игорь! Ты получил свое место нечестно, незаслуженно!

Он опасно щурится, и я понимаю, что задела за живое.

– Считаешь, что я недостоин учиться? Что я бы не поступил? Что я тупой спортсмен?

– Я такого не говорила.

– Тебе и не надо. У тебя все на лице написано.

– Это грязь из-под твоих колес. Кстати, классная тачка. Новая? Отец подарил в честь поступления на бюджет, да?

Самодовольство Игоря куда-то испаряется. Когда он нервничает, то всегда ерошит волосы на затылке. Раньше мне это казалось милым. А сейчас бесит! Он ведь даже не испытывает угрызений совести! Принял подарок так, будто поступление – его заслуга!

– Ладно, – он выдыхает. – Лесь, я не хочу ругаться. Сколько мы с тобой дружим? Лет десять? Больше? Неужели мы вот так разбежимся из-за каких-то вшивых экзаменов? Идем, я тебя подвезу. Ты же вся мокрая, простудишься, – в его голосе даже будто бы звучит забота, но я слишком взвинчена, чтобы ею проникнуться.

– Не надо, – отвечаю я резко, отворачиваясь. – Сама дойду.

– Да хватит тебе! – Он делает шаг ко мне, и я чувствую, как его рука касается моего плеча. – Лесь! Что страшного в том, что я тебя подвезу, чтобы ты не простыла и не шастала по городу вся в грязи?

– Что страшного?! – поворачиваюсь к нему, чувствуя, как злость накатывает с новой силой. – Ты меня окатил водой из лужи, а теперь предлагаешь подвезти? А может, это ты так решил похвастаться тачкой?

А теперь бывший друг смотрит с нескрываемым раздражением. И где-то в глубине души мне стыдно. Я знаю, что Игорь мечтал о машине так же страстно, как я мечтала о карьере редактора. Он получил права сразу же, как только смог. И будем честны: Игорь не так уж незаслуженно пользуется плодами своих трудов. Экзамен он, может, сдал нечестно, но вот в спорте преуспел.

Но еще мне обидно. И эта обида сильнее доводов разума.

– Знаешь что?! Списывание – это твое дело. Но хватит вести себя со мной так, словно тебе все можно!

– Все можно?! Это что, например?

– Высший балл на ЕГЭ по предмету, к которому ты даже не готовился, – я начинаю загибать пальцы, – место на факультете, куда я мечтала поступить, девушку, машину. Я не собираюсь добавлять в этот список право унижать меня и обливать грязью! Во всех смыслах этого слова.

– К твоему сведению, – откликается Игорь, – я не списывал. Ответы мне не пригодились.

– Да уж, конечно.

Он продолжает:

– А вот тебе бы стоило. Может, вместо того, чтобы портить отношения с единственным, кто тебя еще терпит, сейчас сидела бы и училась на своего редактора!

– Вот и вали! – кричу я в ответ, чувствуя, как комок подкатывает к горлу – верный признак подступающих слез. – Уезжай на своей машине, к своей девушке, к своей идеальной жизни, в свой универ и учись!

Он смотрит на меня, и я вижу, как в его глазах мелькает что-то странное, совсем не похожее на злость. Нечто, на что откликается ноющая боль внутри меня самой. Но Игорь ничего не говорит. Просто разворачивается и уходит.

Он садится в машину, и я слышу, как двигатель заводится. Автомобиль резко трогается с места, и я остаюсь стоять одна – мокрая, злая и совершенно разбитая.

Хочется, как в детстве, топнуть ножкой, хныкнуть и забиться в угол дивана. Чтобы непременно пришла мама, пожалела и накормила вкусными оладьями. Но взрослые девочки лишены такой роскоши, даже если они только что собственноручно добили остатки дружбы.

Игорь отчасти прав. У меня действительно нет друзей. Нет, я не изгой, которого буллят в школе. У меня со всеми были ровные, приятельские отношения. Я охотно давала списывать, участвовала в школьных мероприятиях, не пропускала совместные культпоходы. Но дружбы как-то не сложилось. Да и мне было достаточно общения с Игорем. Мы много болтали, обсуждали компьютерные игры. Книги Игорь не любил, зато обожал настолки – и мы искали те, в которые интересно играть вдвоем, и часами рубились, сидя у него на кухне. А когда Игорь пропадал на тренировках, сборах и соревнованиях, я наслаждалась одиночеством и, как полагается истинному интроверту, восполняла эмоциональный ресурс.

А теперь вытираю слезы тыльной стороной ладони, но в итоге лишь размазываю по щекам грязь.

Вернувшись в магазин, отправляюсь отмываться. К счастью, Ирина Львовна рассказала, как открыть подачу воды. Она здесь, правда, пока только холодная, но к концу недели управляющая компания обещала все исправить. Ледяная вода оказывается весьма кстати и немного приводит меня в чувство. А затем привозят инвентарь для уборки, и это занятие немного отвлекает от мрачных мыслей.

Сначала я сгребаю весь мусор в огромные мешки. Потом подметаю пол, но поднимаю при этом клубы пыли и решаю, что лучше сначала попробовать помыть немного. А потом, когда закончу со стеллажами, отмою до блеска.

Затем перехожу к шкафам. Они здесь, кажется, с самого открытия. Можно было бы выбросить и заказать новые, современные, но это кажется мне кощунством. Шкафы деревянные, темные от времени и пыли, но крепкие. На некоторых полках еще остались книги разной степени сохранности. Я достаю новый мусорный пакет и начинаю разбирать богатство.

Любой нормальный человек на моем месте, наверное, просто сгреб бы все и выбросил. Но я не готова отправить на помойку хорошие книги. Самые развалившиеся выброшу, а те, что сохранились, выставлю на полку «Букинистика». Некоторые люди любят старые вещи.

Книги здесь самые разные: от классики до научной фантастики, от детских сказок до философских трактатов. Я беру в руки очередной томик. Это сборник романтичных стихов, обложка немного стерлась, но внутри – чистые, почти нетронутые страницы.

Постепенно к магазину будто возвращается дыхание. Медленно, шаг за шагом душа этого места открывает глаза и делает первый прерывистый вдох. Это помещение помнит совсем другие времена. Когда книги были чем-то большим, чем просто пунктом в списке задач маркетолога.

– Добро пожаловать в наш безумный мир, – улыбаюсь я, радуясь, что никто не слышит, как я разговариваю с магазином.

Спустя несколько часов я едва стою на ногах от усталости, но с удовлетворением осматриваю проделанную работу. Не могу сказать, что магазин преобразился, но мы определенно на верном пути. Без мусора, старых книг и тонн вековой пыли здесь очень мило и уютно.

Несколько минут брожу по темным комнатам, представляя, куда и что поставлю, какие зоны обустрою и какие книги куплю. Потом (специально в конце дня, чтобы обдумать план работ на завтра) заглядываю на склад.

Признаться, я ожидала худшего. На складе, конечно, кучи каких-то старых коробок. Но зато сухо, нет ни крыс, ни тараканов, довольно много места и – это прямо счастье! – еще стеллажи. Удастся здорово сэкономить на мебели.

Пожалуй, на сегодня хватит. Если поработаю еще, то завтра просто не смогу подняться, к тому же я за весь день ничего не съела. Днем была слишком расстроена после ссоры с Игорем, а когда эмоции схлынули, отвлекаться уже не хотелось. И сейчас желудок жалобно урчал, напоминая о своем существовании.

Я выключаю свет. Комната погружается во мрак, но, несмотря на то что это часто бывает с заброшенными помещениями, не приобретает зловещих черт. Кажется, что эта темнота – лишь пауза перед новым днем, полным света.