В этот уход он не смог найти никакого предлога и позвонил просто так. Он так долго обдумывал слова, он мечтал сказать ей о том, как любит ее, и как жалеет обо всем.

Но она, подняв трубку, не дав сказать ему ни одного слова ранила его в самое сердце: «Антошенька, прости меня, я мешаю тебе жить своим присутствием в твоей жизни поэтому я хочу освободить тебя! Я подала на развод!»

Но он не хотел! Он не хотел свободы! Он хотел бы любить ее так же, как она любит его. Он хотел сделать ее счастливой.

Но она вряд ли могла это предположить.

Целую ночь он не сомкнул глаз и утром, в 5 утра выскользнул от очередной Барби. Как ее зовут, он не запомнил. Все они были для него на одно лицо. С пустыми глазами.

Сначала она не пускала его, волнуя, но и умиляя его этим до бесконечности. Но стоило ему только перестать стучать, как дверь тут же открылась и оттуда выпорхнула его птичка. Он порывисто обнял ее, и через 2 часа они вместе рвали заявление на развод.

Тоня убежала на работу, а он после 3 бессонных ночей и всех треволнений решил выпить чашечку крепчайшего кофе. Сварил и отпил чуть больше половины. Сердце бешено застучало, и кинжалом полоснула резчайшая головная боль.

Он, чуть не теряя сознания, превозмогая боль ради нее, добрался до двери, открыл и пластом рухнул в подъезд. Скорую вызвали соседи.

«Тооонь…» – шептал он перед потерей сознания, зовя ее, быть может в последний раз, промелькнуло в его голове, и свет померк.

***

На дороге была огромная пробка, Антонина сидела как на иголках. В ее голове звенели слова: «Тонь, я умираю…»

«Антошенька, ты только, пожалуйста, дождись меня! Дождись, и тогда все будет хорошо! Я нежно обниму тебя, и ты вернешься! Ты всегда возвращаешься ко мне! Только дождись! Я лечу к тебе, мой любимый!» – шептала она.

Аркадия смотрела и укоризненно покачивала головой.

«Куда тебя такую денешь! Ты, Тонь, спроси там, может чего нужно, лекарств там, или еще чего. Мы поможем. Лишь бы все обошлось. Жалко все-таки мужика, хоть и бабник, но ведь уж слишком молодой! Подумать только инсульт в 54! Да! Как бы душа не была молода, а годы свое берут. Изнашиваемся, как и все механизмы! Тонька, ты это… держись! Сейчас уж доедем скоро! Может, черт с ней со встречей, с тобой пойти?» – спросила Аркадия.

«Нет, что-ты! Там же реанимация. Не пустят!» – ответила она.

«Да, я ведь чтоб тебя поддержать! Мало ли что…» – потихоньку, почти прошептала подруга.

«Аркаша, милая! Ты его живого не хорони! Лишь бы дождался! Да я его и с того света достану!» – с жаром проговорила Тоня и схватилась за сердце. Острая игла пронзила ее насквозь мгновением острой боли.

Антонина замерла и замолчала. Страшная мысль промелькнула в ее голове.

«Аркаша, мне страшно! Похоже, я опоздала…» – и вдруг слезы ручьми брызнули из ее глаз.

«Не реви! Смотри, больница уже видна, беги быстрей!» – подъехав к шлагбауму. Аркадия буквально вытолкнула ее из машины. «Беги я сказала!» – закричала она, и Тоня побежала.

Она ворвалась в приемное отделение и расталкивая всех побежала по коридору, надеясь, что бежит в правильном направлении.

«Где реанимация?» – остановила она медсестру.

«На пятом этаже» – ответила девушка, но в верхней одежде и без халата не пустят»

Тоня бежала по лестнице, перепрыгивая через 3 ступеньки, скидывая по пути с себя куртку, шапку, бросая прямо на пол лестницы.

5 этаж. Реанимация.

Кровати. Трубки. Жужжание аппаратов.

Вот он!

Около него стояло 4 врача, один убирал в чехол дефибриллятор.

«Что с ним?» – закричала она.

«Женщина, вам сюда нельзя! Выйдите!»

«Что с ним?» – она подбежала к нему и обняла. Горячие слезы лились прямо ему на лицо. Глаза его были закрыты. Он был безучастен ко всему.

«Антошенька! Вернись! Я тебя умоляю! Вернись ко мне! Я никогда тебя не просила об этом. А сейчас прошу! Вернись! Открой глаза! Посмотри внимательно к кому ты уходишь? Это же кривая старуха с косой! Антошенька, у тебя всегда был хороший вкус! Что за соперницу ты мне нашел? Смерть! Я не отдам тебя в ее ледяные объятья! И если ты не вернешься, я приду к тебе сама! Слышишь? Мне тоже придется отдать в ее костлявые руки свое тело! Жить без тебя я не буду!»

«Ну сделай те же что-нибудь!» – закричала она.

Врачи переглянулись, они сделали все, что могли. Они проводили реанимационные мероприятия больше получаса, и прекратили лишь тогда, когда надежды совсем не осталось.

Но видя ее страдания, решили дать еще пару разрядов, чтобы она собственными глазами убедилась в том, что сделать уже ничего нельзя. Они снова достали дефибриллятор, приложили электроды к его груди.

«Все убрали руки с кровати! Разряд!»

Тело Антон дернулось. Но монитор продолжал показывать лишь прямую линию.

«Еще разряд!»

Линия. Ровная. Совершенно прямая.

«К сожалению, мы бессильны помочь…»

«Еще, раз молю вас! Еще раз! Что вам жалко что-ли?» – плакала она.

«Батарея разряжена. Аппарат вряд ли выдаст еще один разряд. В его головном мозге уже начинаются необратимые изменения. Мы бессильны…

Но покачав головой, молодой доктор снова приложил электроды к груди.

«Разряд!»

Аппарат на последнем издыхании со злобой выплюнул всем в лицо последний разряд, и безжизненно погас.

Раздался грохот. Антонина пластом упала на пол. К ней подбежали.

«Вероятно, она держалась за спинку кровати во время разряда!» – сказал кто-то из них. Тоню стали приводить в чувство, подносить к ее носу вату, смоченную нашатырным спиртом, похлопывать по щекам.

«Смотрите! – воскликнула одна врачей, показывая рукой на приборы- по монитору пробежала молния- QRS- комплекс.

Реаниматологи снова принялись за свою, самую обычную, повседневную работу. Спасать людей, вытаскивая их в самом прямом смысле этого слова, с того света. Никого произошедшее не удивило. Обыкновенное чудо не раз случалось в этих стенах.

Через минуту Тоня очнулась. Ее вывели в коридор.

«Не волнуйтесь! Теперь, надеемся, все будет хорошо! Он жив. Первый кризис миновал!» – сказал ей кто-то и торопливо скрылся за дверью.

«Жив!!! -обрадовалась она- Первый кризис! Неужели будет еще и второй?»

Антонина ошибалась, ужасаясь возможности второго. Она даже в самом страшном сне не могла представить, что может быть еще и третий, а может и еще. Инсульт – коварный и хитрый враг. Никогда не знаешь, какой сюрприз он спрятал за пазухой, и когда он достанет его.

Куда проще профилактировать инсульт, соблюдая правила: вовремя принимать таблетки от давления, не работать в наклон, избегать работы на даче в жаркое время суток, не пить очень крепкое кофе и не волноваться по пустякам, чем лечить от него.

Антон был без сознания и Тоню отправили домой.

Находясь в коме, он благополучно преодолел кризис третьего дня. И только на седьмые сутки пришел в себя.

Никто не давал никаких прогнозов, какие будут последствия. Говорили о возможной парализации всего тела, или одной стороны, о потери речи или памяти, но Антонина свято верила в то, что все будет хорошо!

Она самоотверженно ухаживала за ним, и благодаря усилиям медперсонала в сочетании с ее ежеминутной заботой он быстро пошел на поправку.

Через месяц его выписали. Антон мог говорить, правда речь его не была такой чистой и быстрой, как раньше, мог ходить, правда с тростью, подволакивая правую ногу, самой большой проблемой оказался парез правой руки. Кисть почти бездействовала. Он не мог охватить стакан, в пальцах не было силы, не мог застегнуть пуговицы, не было ловкости, не мог писать, не мог самостоятельно одеться.

Но не смотря на все это Тоня была бесконечно счастлива, ведь ее Антон, ее ненаглядный Антошенька был рядом.

Работать более он не мог, ходить в дорогие кафе, где обычно и находили его нарядные куклы пустыми глазами, тоже. На улице женщины не заглядывались на него более, и если он ловил на себе взгляды, только наполненные сочувствия. Антонина же неожиданно расцвела и похорошела. Она неистово и неустанно заботилась о нем. Водила его за руку в поликлинику на массаж, капельницы, лечебную физкультуру и физиолечение. Вовремя давала таблетки.

Она всегда была рядом.

Сердце его переполняла благодарность, выливавшаяся в трепетное и нежное отношение к ней.

Антонина впервые в жизни почувствовала себя нужной ему, и понимала, что ему сейчас без нее было бы непросто.

Частенько они под ручку гуляли в парке, сидели на скамеечке, кормили голубей и смотрели на пруд. Она была бессовестно счастлива!

Приближался юбилей Аркадии и они, в кои-то веки раз, вместе ходили по магазинам и выбирали ей подарок.

Как же Аркадия была хороша, ей с легкостью можно было дать и тридцать, казалось года не властны над ней.

«Это все потому, что я никого не впускаю в свое сердце! – говорила она»

Праздновали юбилей в ресторане. Главной интригой вечера должно было быть ее появление с новым мужчиной, о котором шло много толков и пересудов, особенно всех волновал его возраст.

«Надеемся, он хотя бы совершеннолетний» – подшучивали над ней сотрудники.

Все расселись за столы и ведущая пригласила юбиляршу.

Зал замер и охнул от неожиданности.

Их Аркадия гордо вышагивала рядом с седовласым мужчиной, на вид лет 60—65. Она так сияла, что можно было сравнить разве что сиянием огромного брильянта, украшавшего безымянный палец левой руки.

Он галантно усадил ее на почетное место и подошел к микрофону: «Я поздравляю тебя, моя дорогая новобрачная, моя любимая новоиспеченная жена, золотая юбилярша, и хочу преподнести тебе подарок. Кругосветное путешествие на двоих. Надеюсь, ты не возражаешь, что с этой минуты я всегда буду сопровождать тебя?»

По залу прокатился вздох изумления.

Аркадия поступилась своими принципами и все-таки пошла под венец.

Антонина и Антон были так рады за нее, да и все остальные гости тоже.

Они танцевали, несмотря на то, что ему было достаточно трудно, Антон приглашал ее на все медленные танцы.

Поздним вечером, когда все закончилось уставшая и довольная Тоня открыла дверь и вошла в квартиру, Антон, прихрамывая, вошел за ней.

На полу из роз было выложено огромное сердце. В спальне весь пол был усеян лепестками алых роз, а на кровати лежал плакат с корявыми буквами-

Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!!!

Она стояла, закрыв ладошкой рот, и плакала.

«Сам писал?» – спросила она.

«Сам!» – гордо ответил Антон.

Полгода постоянных ежедневных тренировок потребовалось ему, что бы суметь удерживать в руке маркер.

Лучше этого подарка и выдумать было невозможно!

«Милая моя Тонечка! Моя дорогая Антонина! Даже имена наши наполовину состоят из одних и те же букв. Ты – единственная моя любовь! Я прошу прощения за все, что тебе пришлось пережить из-за меня! Пока я выкарабкивался, пообещал себе, что сделаю тебя самой счастливой женщиной на земле и твердо намерен воплотить это в жизнь!»

Антонина бросилась к нему на шею, целуя его лицо, шею, руки.

Антошенька, любимый Антошенька, меня всё это время, мучает один вопрос: «Что было с тобой, когда тебя уже с нами не было? Ты что-нибудь помнишь?»

«Да, Тонь. Я все помню. Помню, как вдруг я поднялся над своим телом высоко-высоко в самые облака, мне было так хорошо. Блаженство- вот, что испытывал в тот момент и вдруг, увидел тебя, ты стала отделяться от тела, тогда я бросился вниз, к тебе и ты хитро улыбаясь снова забралась в свое тело обратно. Я стал подниматься, но облака стали упругие и мне ничего не оставалось делать, кроме как вернуться в себя. Ты выполнила и тут свое обещание- вытащила меня с того света!»

«А я думала, мне это все приснилось» – улыбаясь, сказала она.

Он притянул ее к себе, выключив свет.

А через 6,5 месяцев на свет появилась малюсенькая кроха. И это тоже было самое обыкновенное чудо.

Беременность, невесть откуда взявшаяся, в ее годы, была очень тяжела. С четвертой недели она весь срок пролежала в больнице, последние три месяца, не вставая с постели, так как возникла угроза кровотечения, Тоня рисковала жизнью, ведь оно могло открыться в любую минуту. Врачам ценой неимоверных усилий удалось дотянуть до 6, 5 месяцев, но из-за поднявшегося резко давления до огромных цифр, пришлось сделать кесарево сечение, чтобы спасти их. Девочка была похожа на дюймовочку, с малюсенькими ручками и ножками, казалось, она с легкостью могла бы поместиться на широкой мужской ладони, 2 месяца она находилась в кювезе-инкубаторе. Но они, все втроем, справились!

Дочка быстро набирала вес и развивалась, скоро уже могла самостоятельно дышать, Антон научился справляться сам, его рука стала работать почти так же хорошо, как и раньше. Теперь, когда он остался на целых полгода дома один, он научился всему. Готовить, стирать, делать уборку. Каждый день он ходил к Тоне, а потом еще и к дочке, в больницу и был совершенно счастлив, что судьба подарила ему еще один шанс все исправить! Теперь пришла его очередь заботиться о ней!

Антонина же частенько спрашивала себя: «За что мне такое счастье?»

За что?

26.04.2016