Грустная книга

Софья Станиславовна Пилявская.
Зося, для друзей и близких.

Жизнь этой красивой и интересной актрисы тесно связана с МХАТом. Cтаниславский и Немирович-Данченко, Грибов и Яншин, Б. Ливанов и Качалов. Снималась в кино редко, но ее партнерами по площадке были Вертинский и Черкасов. Изысканная как мадригал, тетушка в Покровских Воротах.

Ребенком Зосю взяли в оперу:

во время сцены кошмара, когда Шаляпин — Борис [Годунов] (я помню его пятящуюся фигуру с протянутыми вперед руками) молил: «Не я, не я твой лиходей», — я заорала, и мама, зажав мне рот, вытащила меня в аванложу, где я долго еще ревела.

О красоте:

Говорят, что ее муж, Николай Иванович Дорохин, человек веселый и искренний, увидев в музее Венеру, вполне серьезно заметил: «Моя Зося-то получше будет».

В.В. Шверубович (сын В. И. Качалова) вспоминал: «Зимой с Зосей еще как-то можно было ходить по улицам, но летом просто невозможно».

Это была другая красота, совершенно невостребованная ее временем. Это была, если позволено мне будет так выразиться, совершенно антисоветская красота. Красота тонкости и благородства, аристократизма и породы. Трудно, да невозможно просто было представить ее в ролях комсомолок и ткачих, трактористок и лихих пулеметчиц.
из предисловия Юрия Белявского

Софья Станиславовна близко дружила с О.Л. Книппер-Чеховой, женой Антона Павловича и его сестрой Марией Павловной. А также с Е.С. Булгаковой..

Грустная книга, потому что ей пришлось пережить голод, войну, арест друзей, уход кумиров МХАТа, мужа Н.И. Дорохина. Брат и сестра погибли на фронте.

Отца репрессировали в 37-м и директор театра предложил уволиться по собственному желанию. Спас К.С. Станиславский - он порвал заявление Больше ее не трогали.. Зато она доставала разные инстанции, писала письма, но увы до 55 года ничего не знала о судьбе отца..

Книга заканчивается в 1970м году, когда Олег Ефремов возглавил художественное руководство театром. Юрий Белявский в предисловии пишет, что друзья просили Софью Пилявскую продолжить мемуары, но она отказывалась наотрез. Жаль, но можно понять. Наверное время уже было другое, в театре начались закулисные интриги и она не хотела даже касаться этого.

Тот старый театр ей был ближе:

Театр для каждого был священным местом, и спектакль, действие, актерская работа и вообще всякая работа по созданию спектакля были превыше всего.

Книга, изданная уже после смерти Софьи Станиславовны, её прощание с уходящим веком, подведение итогов долгой и насыщенной жизни. Грустной она названа потому, что многие описываемые великие и значительные, любимые и восхищающие её люди, жившие и творившие рядом, вместе, с течением жизни и повествования все чаще уходят, уходят, уходят.
Софья Пилявская родилась ещё в Российской империи и пусть не на много, но пережила такой трудный, такой яркий XX век. Она рассказывает о предках дворянах,  о детстве в Кремле (да, буквально!), об отце, высокопоставленном большевике (расстрелянном и реабилитированном), об обучении актёрскому мастерству у сестры Станиславского и службе в театре под его руководством, о дружбе с О. П. Книппер-Чеховой, с Е. С. Булгаковой, с Фадеевым и многими "стариками"  – ветеранами и великими мхатовскими актёрами. Во время Великой Отечественной войны она вместе с театром участвовала в шефских концертах в эвакуации и в военной Москве для поднятия боевого духа солдат и офицеров.
Следует все же отметить, что это воспоминания актрисы (а впоследствии и педагога Школы-студии), поэтому значительную их часть занимают роли и спектакли, сыгранные и виденные, великие партнёры и учителя. Перед нами множество имён, известных сейчас, в основном, наверное, театроведам, студентам театральных вузов или людям старшего поколения (это герои их времени).  Но ценна (бесценна!) сама интонация, с которой Софья Станиславовна рассказывает о своих героях. Всё повествование проникнуто благодарностью, восхищением, теплотой, грустью об ушедших, необычайным тактом и скромностью. Ей удивительным образом не свойственны присущие многим педагогам назидательность и сознание собственной правоты и непогрешимости. Автор пунктуально приводит критические замечания, сделанные ей мастерами в период её обучения, но не для того чтобы покрасоваться или как-то извращенно возвыситься за их счёт (она в этом совершенно не нуждается!), а для иллюстрации тонкости и точности их понимания профессии, стремления к истине и красоте.
В общем, могу порекомендовать всем интересующимся МХАТом, его основателями, нашим великими актерами да и историей России XX века.