– Своими управляю, – секундное молчание. – Решать вам, но с вашей болезнью, – не хочется бить по очевидному, но если это последний аргумент, придётся, – надолго вас не хватит. Определённость – большое подспорье, Исмаил Иосифович. Я не прошу ваших семейных ценностей, об этом есть пункты в договоре. Я не собираюсь распоряжаться вашими семейными фондами без вашего ведома и вашей внучки. Мне плевать, есть ли у вас деньги. Я лишь обязуюсь присматривать за мелкой, и проследить, чтобы у неё… всё получилось. И конечно, чтобы она получила всё причитающееся.

– То есть вы ни на что не претендуете? – с недоверием.

– Нет! И ни при каких обстоятельствах. А что важнее бумаг, официальности – моё слово. Если беру обязательства, то умру, но выполню.

В дверь скребутся. Ненавязчиво стучат.

– Можно? – аккурат со скрипом открываемой двери в проёме показывается голова Арины. Осторожный, грустный взгляд.

Исмаил Иосифович разительно меняется. Тихая улыбка на губах. Глаза лучатся, черты лица смягчаются:

– Конечно, родная.

– Вы уже всё? – с холодком уточняет мелкая, прикрывая за собой дверь. В руках бумажный стакан с кофе и пакет из кондитерской. Протягивает мне:

– Приятного аппетита.

Настораживает покладистость и спокойствие в тоне. Словно змея притаилась в ожидании, сработает яд или нет. Но битву взглядами прекращает сама. То ли ход тонкий – притупить бдительность, то ли не выдерживает повисшего молчания и пытается ситуацию сделать менее опасной. Уставляется на деда.

Точно что-то задумала. Вот уж… зараза. Ангел с задатками стервы. Прям улыбает.

Но я же не хочу войны ещё до начала сражения. Да и вид старика напрягает. Печален, задумчив – нехорошее предчувствие режет душу.

Неужели Коган так упрям, что откажется. Неужели я не смог его убедить, несмотря на открытый шаг. Не лгал, не приукрашивал…

– Надеюсь, вы уже решили вопрос, – Арина чуть трясёт головой. – Потому что на проходной я чуть не наткнулась на работников опеки. Они там оформляют пропуска, а я обходными путями сюда бежала.

Словно в подтверждение слов, в коридоре раздаются голоса, шелест бахил, и вскоре в дверь стучат:

– Здравствуйте, – заглядывает Светлана Авдеева, следом входит её напарник:

– Добрый день, – затворив за собой дверь.

Тормозят на миг, с удивлением на меня таращась. Видимо не поверили в мою историю, а если и поверили, решили проверить достоверность из первых рук.

Чуть отмирают – переводят взгляд на Исмаила Иосифовича, украдкой на Арину.

Никто из нас даже голоса не подаёт, чтобы ответить на формальную любезность. Тем более, мы сегодня уже виделись…

– Смотрю, – ядовито улыбается тётка, – вы уже здесь. – Реплика тоже мне.

– Вы тоже, как посмотрю, – не собираюсь играть в учтивость.

Светлана принимает вызов, перестаёт улыбаться:

– Исмаил Иосифович, простите, что опять беспокою, но у нас к Вам несколько вопросов, – немой взгляд на меня. Многоговорящий.

Не идиот, читаю по глазам, но в свою очередь, отправляю посыл антиквару. При этом замечаю, как напуганная Арина жмётся ко мне. Интуитивно кладу руку на плечо мелкой и подгребаю ближе. Она послушно подступает… и в поиске защиты утыкается лицом в мою не то грудь, не то подмышку. Чуть теряюсь, но сердце блаженно колотится в сладком ритме. Хрен ведает, что с моим болезненным самолюбием закоренелого циника, но собственником нравится быть. Прямо до истомы приятно.

Благодетель из меня не ахти, но… хранителем ангела быть хочу.

Бес для ангела… смешно, право, только… другим не советую зубоскалить. Тем более мелкая сама показывает, что мне доверяет. Сама ищет защиты…

Поэтому старик жест считывает однозначно. Он недоволен, но реакцию внучки ни он, ни я предвидеть не могли.

Как ни желает от меня избавиться, а смиряется с выбором внучки.

– Это мой дальний родственник, и пока я в больнице, он присмотрит за Ариночкой. Поэтому Дмитрий может присутствовать при любом нашем разговоре. Тем более, если он касается непосредственно Арины.

Мелкая шумно выдыхает в мою грудь. Аж до мурашек хорошо, да и у меня словно камень с души падает. Или с головой теряю связь… И это вернее. Ведь идиот я уже потому, что ввязываюсь не в своё дело.

Светлана заметно тушуется. Теперь на меня бросает злой, но смиренный взгляд.

– Хорошо, Исмаил Иосифович, – к деду, – но вы же взрослый человек, должны понимать, что без заверенных у нотариуса или у нас документов…

– Мы готовим пакет для признания Арины дееспособной, – кивает бодро старик, мелкая под мышкой начинает шевелиться. На неё не смотрю. Диковато ощущаю себя, будто на Олимпе небожителей, где быть не имею права, и не дай бог увижу восхищение в зелёных глазах – точно пропаду и откажусь от скромной роли хранителя святой. Ещё и в грехах покаюсь…

– Хотите сказать, что Арина работает?

– На время болезни – моим заместителем будет назначен Дмитрий. Документы будут готовы на днях, и в моё отсутствие работодателем Арины будет считаться он.

– Это долгий процесс, – напирает Светлана, стискивая обеими руками сумку перед собой. – Вы же сами понимаете, – категорично, – собрать документы, подготовить, предоставить нам. Пока мы проверим – это дело не одного дня, и даже не недели… Девочке нужен строгий и официальный присмотр!

– Да, конечно, – невозмутим Исмаил Иосифович, – я всё понимаю, но и вы не имеете права забрать Алину без резолюции начальства. Пока и вы, и мы в подвешенном состоянии. Я из-за сбора документов – хотя часть уже у меня, – демонстративно приподнимает папку Коган. – А вы, потому что на изъятие ребёнка требуются соответствующие документы. Они у вас есть?

– Они готовы и ждут разрешения на подпись. Сегодня же подам!

– Дело ваше, а мы постараемся сегодня же вам вручить часть документов по нашему делу. Значит, ваши вновь останутся в подвешенном состоянии, – раскладывает по полочкам старик. Явно не одну тонну уже съел говна на этом. – Пока с моими не будет точного ответа и вам не позволят чинить самоуправство.

– Но ваши ещё не собраны и не подписаны, – не менее упряма тётка. – Покажите хотя бы, что есть? – шагает к койке с явным намерением взять папку.

А у меня сердце обрывается. Там ни единой подписанной Коганом страницы. Светлана сразу догадается, что у нас… у самих ещё нет консенсуса. К тому же там есть бумаги, не относящиеся к делу. Но Исмаил Иосифович быстро находится:

– Конечно, дайте мне несколько минут. Племянник только привёз окончательный пакет. Я ещё не всё проверил. Так уж получилось, – сокрушённо ведёт плечом, – угодил в больницу, – винится без вины. – Если вы будете любезны чуть обождать в коридоре, я проверю последние нюансы, а потом мы их вам предоставим. И конечно, ещё от руки напишу заявление, чтобы на время рассмотрения документов Арине было разрешено оставаться в семье.

– Это глупо, – мрачнеет Светлана, бросив взгляд на напарника. Мужик аж потом покрыт. Морда красная, редкие волосы соплями висят. Поэтому упырю видно, что план на легкий захват ребёнка у них провалился.

– Вы же понимаете, что это решаем не мы…

– Вот именно, – непрошибаемо учтив Исмаил Иосифович, – поэтому мы не будем торопить ваше начальство. Пусть проверяют досконально. А мы с удовольствием подождём результата.

Коган – молодец! Выкрутился! Он прав, пока документы ждут резолюции, и органы опеки будут сидеть на месте. То есть мы все будем в подвешенном состоянии. Если только у Авдеевой нет вышестоящего знакомого, и она в обход других не пробьёт необходимость изъятия ребёнка.

Ничего, на этот случай у нас тоже есть план. У меня…

ГЛАВА 10

Бес

Нужно отдать должное выдержке и хладнокровию Исмаила Иосифовича. Несколько секунд они со Светланой Авдеевой пилят друг друга недовольными взглядами. Точнее Коган бесстрастно, а тётка, пыша злобой.

Но в итоге ей приходится сдаться.

– Мы в коридоре обождём, – это уже напарник голос подаёт. Не хотелось бы искать закономерность, но он редко говорит, и второй раз это случается перед тем, как пора закругляться.

– Да, спасибо, – кивком посылает работников отдела опеки старик. Исмаил Иосифович мне нравится всё больше.

Только дверь захлопывается, Арина, всё ещё вжимаясь в меня, подаёт голос первой:

– Это правда?

МНЕ! Тону в зелени огромных глаз, с надеждой взирающих снизу вверх. Бл*, нельзя на меня ТАК смотреть! Я отнюдь не спаситель. У меня свои игры…

Не дождавшись ответа, тотчас к Исмаилу Иосифовичу:

– Дедуля, – отлепляется от меня, ступает к родственнику, – ты правда доверишь Диме управление нашими делами? – в голосе вся гамма чувств – от удивления до недоумения. – Он правда твой племянник? – С паузами уточняет.

– Нет, милая, – успокаивает внучку Коган. – Но об этом не стоит распространяться, – заговорщически подмигивает Арине. Мелкая мрачнеет – на меня глазами стреляет.

– Но вы знакомы? – не унимается.

Проницательна, как и дед.

– Да, – позволяю Исмаилу ответить.

– Значит, всё же договорились? – ждёт от меня реакции.

– Похоже на то, – скупо улыбаюсь. – Исмаил Иосифович, прочитайте внимательно. Я старался максимально учесть интересы Арины, – фразу размазываю. Не стоит мелкой в наши дела сильно вникать. – Клянусь!

Арина переводит с меня на деда затравленный, совершенно сбитый с толку взгляд, но благоразумно отмалчивается. Исмаил Иосифович кивает:

– Милая, ты бы в коридоре со Светланой Георгиевной и Антоном Степановичем посидела. Ты же помнишь, что нужно делать?

– Моим голосом? – прищуривается Арина.

Дед хмурится.

– Они придерутся, что без надзора старших я сразу же заболела.

– Ты у меня самая смышлёная, – ни секунды не сомневается старик в умениях внучки таким тоном, что Арина лишь тяжко вздыхает, воздев глаза к потолку. – Давай-давай, – усмехается Исмаил Иосифович. – В тебе есть талант поверхностно болтать обо всём и ни о чём конкретно. Показать себя легкомысленной дурочкой, при этом убедить в необходимом.

– Дед! – возмущённо протягивает Арина, виновато покосившись на меня, словно извиняясь за их с дедом сцену. А я не могу взгляда отвести. Она потрясающая!

– Что, дед? – любовно улыбается Исмаил Иосифович. – Редкая умница имеет в своём арсенала подобное умение. Так что, иди – как раз выкроишь лишних пару минут нам с Дмитрием, – нарочито строго и дланью махнув для пущего эффекта.

Не могу сдержать улыбки и тоже посмеиваюсь.

– Хорошо, – мотает с неудовольствием головой Арина, кольнув взглядом меня. – Сочиню трепетную историю воссоединения семьи. О загулявшем по жизни племяннике. Моём… непутёвом дяде, – растягивает губы в неестественной улыбке, чем вызывает откровенный смех.

– Мелкая, да ты полна талантов!

– А вы сомневались?

– Недооценивал… – И уже когда она к двери подходит. – Ты там не слишком… А то на основании провокационных сведений меня заочно лишат права за тобой присматривать.

– Да что вы, дядя, – в притворном изумлении расширяет глаза Арина. – О вас только уважительно, не меньше чем «Святой!»

Тут мой смех сходит на нет.

– Аккуратно, мелкая, не переборщи. Не все святые были благочестивыми. И да, – девчонка уже за ручку держится, – если что, я в городе планирую задержаться надолго. По основной работе…

– А кем работаете?

Рад, что голос у Ари тихий, а так бы уже все, кто в коридоре близь палаты, был в курсе наших дел.

– Служба охраны, – скупо и отчасти правда. – Этого вполне хватит, – подмигиваю зачем-то.

Арина тотчас вспыхивает, но быстро берёт себя в руки, и покидает палату.

Исмаил Иосифович изучает документы: задаёт несколько вопросов, уточняет кое-какие моменты. Если честно, я бы не взялся ответить, как бы на его месте поступил сам. Перед лицом Беды человек бывает непредсказуем, а когда неприятности зажимают со всех сторон…

Вот именно.

Поэтому, пока Коган подписывает бумаги, и так, и сяк кручу ситуацию, но нет однозначного решения. И доверять нельзя – вверять дела чужому человеку, о котором знаешь что он бандит и покушается на имущество, пугает ничуть не меньше, чем знание того, что девочку заберут органы опеки и закроют на какое-то время в детском учреждении.

Если только… прекрасно понимаешь, что жизнь на волоске, а изменить уже ничего не можешь. Как в его случае! Исмаила Иосифовича операция уже не спасёт. Сердце может остановиться в любую секунду.

Так что я искренне восхищаюсь Коганом. Он ищет выход из безвыходной ситуации. Котла, куда его загоняют обстоятельства.

И в то же время зло берёт – вот так просто вверяет судьбу внучки неизвестному…

Хотя не так! Известному бандиту, кто отжимает участок земли и кров!

Как по мне, это безрассудство!

– Она – всё, что у меня есть, – словно прочитав мои мысли, нарушает висящую тишину Исмаил Иосифович. Глаза в глаза, протягивает папку с документами: – Она – самое главное моё сокровище…

– Я за ней присмотрю, – заверяю ровно. – Но ей нужны вы…

Исмаил Иосифович тяжко вздыхает – ладонь ползёт на грудь, и тут аппарат вновь начинает голосить. В палату испуганно врывается Арина: