Глава 6

Стоя над Асиной, я провела пальцем по рукояти ее кинжала и направила его прямиком на бледное, незащищенное горло. Кровь продолжала стекать по моему подбородку. Правый глаз опух настолько, что практически ничего не видел, боль сковала лицо. Ныло абсолютно все.

Но… я выиграла.

«Смерть не умирает. Ты тоже не умрешь, Син Лина».

Голос Юнхо исчез, оставив в моей голове лишь приглушенный гул.

Надо было подумать, что это могло значить и что нужно сделать, чтобы выжить, оказавшись в здании, полном Чернокровых, убежденных в том, что я что-то сделала с их лидером. Меня превосходили числом один к ста.

Это было даже забавно. Потому что если бы я планировала нападение на Конранда Калмина, то это было бы вовсе не похищение, а зверское убийство.

Я думала, я прикидывала, я пыталась рассчитать.

Крысолов забрал Калмина в Кёльчхон за украденный гобелен. Во всяком случае, я так думала и могла поклясться своей жизнью и жизнью Ынби, что так все оно и было.

Я провела языком по своим окровавленным зубам, тщательно подбирая слова, которые скажу Асине.

– Калмин не умер. Если Крысолов действительно забрал его, значит, он жив и сейчас находится в Кёльчхоне.

– Пока жив, – поправила меня Асина. – Токкэби убьет его.

– Ты не знаешь этого наверняка, – ровным тоном ответила я. – Если Крысолов действительно хотел убить Калмина, то почему не убил его сразу? У Токкэби были все возможности, но он ими не воспользовался, оставив Калмина в живых.

Крысолов… Сегодня утром я говорила с этим проклятым Токкэби.

Он сказал, что ошибся крышей. Но так ли это?

Я была единственная, кто причастен к краже гобелена. Если Крысолов знал о том, что именно Калмин приказал украсть произведение искусства из Храма руин, то ему было известно и то, что гобелен украла я. И все же Крысолов похитил не меня. Он просто встретился со мной. Но почему?

Слово, которое сразу пришло мне на ум…

Мышеловка.

Это была тактика, которую использовала почти каждая банда. Нужна была приманка, чтобы заманить в ловушку нужного человека. На протяжении многих лет я сама устраивала такие мышеловки.

Как и сейчас… Вот только на сей раз я оказалась в роли мыши…

Украв Калмина, Крысолов пытается заманить меня в ловушку, потому что именно я проникла в храм и украла его драгоценности, я и никто иной. И Крысолову известно об этом.

Он пытается заманить меня, наивно полагая, что я помчусь спасать своего хозяина?

Я чуть не рассмеялась.

Крысолов реально думает, что Калмин – мой любимый хозяин, а я – его верный пес? Он даже не представляет, насколько сильно мое презрение к этому ублюдку. Да я была счастлива каждой клеткой своего тела, что его утащили в Кёльчхон. Он не знает, что я навсегда останусь Когтем.

Значит, Токкэби хочет наказать меня за кражу гобелена…

Я выругалась про себя. В храме находился лишь один-единственный предмет – гобелен. Предполагать, что его исчезновение останется незамеченным, было роковой ошибкой. Я попыталась взять себя в руки. Нужно стать образцом самообладания, если хочу покинуть это место живой. Ведь у меня остался только один способ выбраться отсюда.

– Я украла гобелен, – выдавила я, прекрасно осознавая, что дальнейшие слова определят мою судьбу, и опустила кинжал. – Я верну Калмина.

Асина прищурилась. Пристально вглядываясь своими рыбьими глазами, она искала хоть толику искренности в моем лице.

– Я отправлюсь в Кёльчхон, – хрипло продолжила я. – Верну нашего хозяина из логова императора Токкэби.

Едва договорив последнюю фразу, я увидела, как в голове у Асины словно повернулись шестеренки. Было ясно как день, что она хочет вернуть Калмина, спасти своего возлюбленного и покровителя, однако совсем не горит желанием самостоятельно отправиться в царство Токкэби. Требовать у них вернуть Калмина и играть со смертью – не в ее стиле.

– Тридцать дней, – проговорила она наконец своими тонкими губами. – Даю тебе тридцать дней, чтобы ты сделала то, что должна. Но мне нужны гарантии.

Гарантии…

Я напряглась. Асина знала, что я боюсь потерять только одно.

Она откровенно ухмыльнулась.

– У тебя ведь есть сестра, не так ли? Сестра, которая сейчас находится в школе, в горной академии Йэпак, если я правильно помню…

Ынби. Сладкая, как сахар, и невинная, как голубка.

– Верни мне Калмина через тридцать дней, – сказала Асина, сверля меня вглядом. – Иначе я верну тебе лишь голову твоей сестры.

Нет…

Меня прошиб холодный пот. Мысленно я взмолилась богам, которые больше не отвечали людям. Если быть точнее, я молилась Камынчжан – богине удачи и судьбы. Судьба, пожалуйста, только не Ынби. Я сделаю все что угодно. Я отдам все, что у меня есть.

Асина с удовлетворением наблюдала, как я молюсь давно покинувшим нас божествам. Как и большинство жителей Сунпо, она не придерживалась какой-либо религии. С тех пор как боги ушли в другой мир, большинство людей не могли вообразить то, что было скрыто от их глаз. Одни перестали молиться богам, а другие и вовсе позабыли о них.

Но не я…

Я все еще говорила с ними, надеясь, что как-нибудь, когда-нибудь они все-таки услышат мои молитвы из своего заоблачного мира.

Безусловно, Асина получала неимоверное удовольствие, наблюдая, как молитвы той, кто все еще ждет возвращения богов, остаются без ответа.

– Тридцать дней, Син Лина. Тридцать дней. А если ты попытаешься сбежать вместе с сестрой… – Она цокнула языком. – Что ж, тогда я поквитаюсь с тобой сполна…

– Я не подведу, – прошептала я, сжав кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. – Я верну Калмина. Клянусь богами.

Асина лишь жестоко и холодно усмехнулась.

Мой язык хорошо знал вкус лжи. Ложь так похожа на жженый сахар с ноткой медовой сладости, которая быстро исчезает, оставляя после себя лишь привкус горечи.

Вкус собственной лжи остался на кончике моего языка. Я покидала Дом Чернокровых прихрамывая, чувствуя, как каждый мой шаг отдается стреляющей болью, изо всех сил пытаясь оставаться в сознании. Тяжело дыша, я вышла на мощеную улицу.

Мой кинжал все еще лежал там, где я его оставила, тускло поблескивая в лучах заходящего солнца. Подняв, я сунула его в ножны.

Тридцать дней…

Оказывается, Чернокровые забывают еще быстрее, чем я думала. Какая жалость…

Конечно же, я заберу сестру и сбегу… И конечно, убью всех, кто встанет на моем пути, несомненно получая удовольствие от этого процесса.

Они реально думали, что я по собственной воле подвергну свою жизнь опасности ради Калмина? Что, имея шанс увезти свою сестру в безопасное место, я оставлю Ынби в академии в окружении Чернокровых? Наконец-то у меня появилась возможность начать жизнь с чистого листа, подальше от этого про́клятого королевства… от всей этой жестокости и кровопролития.

Ынби была еще совсем юной, но и ее уже коснулось горе, и я всеми силами пыталась защитить сестру от безжалостного мира. Защитить невинность и остатки детской наивности, которые сестра еще не успела потерять, чтобы дать ей жизнь, отличную от моей… Безопасную жизнь…

Она была воплощением того, о чем я всегда мечтала. Одна лишь мысль о том, что за мои поступки ей придется поплатиться жизнью, приводила меня в такую ярость, что темнело в глазах. Моя младшая сестренка, мой лучший друг… Ее звонкий смех, то, как она забавно морщит носик…

Крысолов просто глупец, если думает, что я так просто попадусь в его ловушку. Он глупец, если думает, что мне есть дело до какого-то Калмина. Да пусть убьет его, мне все равно. Надеюсь, он так и сделает.

И надеюсь, что он получит от этого удовольствие…

Ночь накрыла королевство своей тенью, погрузив все вокруг в кромешную тьму. Я оглянулась в сторону Дома Чернокровых. Темная стена едва виднелась во мраке ночи.

В этот момент богиня луны Даллим озарила своим сиянием то место, где я, закипая от злости, вспоминала, сколько страданий, сколько пыток и слез мне пришлось перенести. Сколько пришлось пережить бессонных ночей, наполненных голосами Когтей, – они и сейчас звучали в моей голове, словно мои друзья стояли рядом, еле видимые на фоне звездного неба.

Мои губы задрожали, и я почувствовала, как что-то сжало мое горло. Неожиданно в глубине подсознания с ужасной улыбкой появилась Мысль.

Ощущение присутствия Когтей пропало без следа, остались только холод, одиночество и… Мысль.

Вдох… выдох…

«Разве ты не хотела убить Калмина собственными руками? Убить, чтобы отомстить… В конце концов, его смерть от твоих рук – единственное, что может искупить твои грехи. Только когда ты запачкаешь руки его кровью, они станут по-настоящему чистыми».

– Проваливай, – прохрипела я и от дикой боли в ноге упала на колени. – Ынби. Мне нужно к Ынби…

Мои слова эхом звенели на пустой улице. Но было уже слишком поздно.

Я переместилась во времени… через вспышки улыбок и смеха, через обрывки давно законченных фраз.

«Мне иногда кажется, что ты слишком молода, чтобы быть Жнецом…»

Падая, я увидела темные глаза Сана с его длинными ресницами.

«Лина! – Ко мне бежала пухленькая малышка Ынби, и ее непослушные черные кудри подпрыгивали от каждого шага. Ей снова было четыре года. Ее маленькие ножки едва касались блестящего пола дворца. В грязной ручке она держала кинжал. – Сестренка, смотри, что у меня есть! Смотри, что у меня есть!»

Я услышала собственный голос, полный ужаса, который кричал: «Стой! Ынби, стой! Где ты это взяла?»

«Юнхо дал, – капризно ответила она, с нежностью прижимая кинжал к себе. – Подарил».

«Подарил?..»

Мой изумленный голос тает, и я слышу звуки другого голоса, мягкого и ласкового. Чара.

«Лина, дорогая, обольщение – это тоже искусство».

«Работа. И не для слабонервных, – добавила Крис, появляясь. Ее алые губы задумчиво сжаты, глаза сверкают, как темные изумруды. – Но природа одарила тебя всем необходимым, любовь моя. Сан не сможет устоять перед тобой».

С каждой слезой, катившейся по моим щекам, я падала все быстрее и быстрее. Я закрыла глаза, стараясь отдалиться от их лиц, но меня пронзали еле слышные слова.

«Я знаю, что ты никогда не позволишь, чтобы с Когтями что-то случилось. Обещай мне, Лина. Обещай мне, что ты поведешь их за собой…» – прозвучал грубый голос Юнхо, одновременно суровый и теплый.

О боги…

Я кричала, погружаясь в эти воспоминания, в эти кошмары…

Вдруг совсем другой голос, коварный и сладкий, прервал мое падение. Он отрезвил меня от воспоминаний и вернул на улицы Сунпо. Я сжалась от боли, всхлипывая, зажимая рот, чувствуя, как подступает к горлу тошнота.

Голос Калмина эхом прозвучал у меня в голове: «Что ж, Син Лина. Ты досталась мне в наследство».

Я прижалась лбом к холодной земле.

Сан. Чара. Юнхо. Крис.

Они мертвы, их больше нет… Но я все еще здесь. Все еще здесь, со своей абсолютно никчемной жизнью, и мои руки по-прежнему обагрены их кровью.

– Мне жаль… мне так жаль, – всхлипывала я.

Но в этих словах не было никакого смысла, они ложились холодным пеплом на мои губы.

Лишь тишина ответила мне.

Мысль покинула меня, издав напоследок довольный смешок.

С опухшими глазами и помутившимся взором, вся дрожа, я поднялась на колени и вытерла нос рукавом туники. Другая рука нырнула в карман штанов, нащупывая зажигалку и последнюю сигарету. Я приберегла ее на тот самый случай, когда нужно будет снова почувствовать дым, обволакивающий легкие, и горький вкус халджи, чтобы прогнать горе и чувство вины, засевшие внутри. Он был нужен мне, чтобы найти силы подняться и броситься к Ынби, укрыть ее от этого жестокого мира и защитить собственными костями, плотью и кровью.

Я уже почти поднесла сигарету ко рту, когда холодный ночной ветерок принес мне тихий коварный смешок.

Все мое тело оцепенело.

Ветер, треплющий мои волосы, наполнился ароматом лакрицы и цветущей сливы. Когда он обвился вокруг моей шеи, кровь словно превратилась в лед.

Это был он…

Я вскочила на ноги, молниеносно поменяв свою драгоценную сигарету на кинжал, который направила на пару хитро поблескивающих глаз. На меня смотрел тот самый токкэби, которого я встретила этим утром.

– Привет, Лина, – промурлыкал Крысолов.