Глава 6
Очнись ты, чертов Шакал…

– Так и будешь молчать? – спрашивает Лео, останавливаясь перед светофором.

Я неосознанно поглаживаю мягкую белую кожу сиденья, любуюсь изумрудной подсветкой в салоне, а когда Лео это замечает, то скрещиваю руки и перевожу взгляд на окно. Дождь барабанит по крыше. Мне хочется опустить стекло и жадно хватать губами влажный воздух, смыть с себя напряжение, оставить его в каплях воды. Запах древесных духов Лео отныне меня раздражает. Хорошо еще, что он ароматизатор сменил. Раньше пахло кофе. А теперь… маком?

«Пахнешь, как маковое поле, Эми… говорят, если переходить маковое поле, то можно уснуть и не проснуться…»

Ночь в доме у моря. Наши поцелуи… слова Лео.

Зажмурившись, я трясу головой.

Черт! Черт! Черт! Проклятый Шакал! Как избавиться от воспоминаний?

– Все хорошо? – уточняет Лео, нахмурившись. – Ты не замерзла? Включить подогрев сидений?

– Просто отвези меня в центральный районный суд, – бормочу я, ковыряя ноготь.

Палец щиплет. Я случайно оторвала заусеницу. Гадство.

– Подрабатываешь там?

– Помогаю судье Фролову.

– Правда? Это мой хороший знакомый.

Я едва сдерживаю ироничное «Ха!». Именно Лео год назад посоветовал Фролову взять меня помощницей, но он этого не помнит.

– Почему ты избегаешь моего взгляда? – Лео подталкивает меня локтем.

Вздрогнув, я плотнее закутываюсь в плащ и глухо произношу:

– Тебе кажется. Я любуюсь видом за окном.

– Видом кладбища? – усмехается адвокат.

– Все лучше, чем тобой, – парирую я.

– Не знаю… девушки любят на меня смотреть, – лукаво замечает Лео.

Злость заставляет меня тотчас повернуться всем корпусом и прошипеть прямо адвокату в лицо:

– Ах да, прости, как я могла забыть! Конечно! Зачем наслаждаться видом за окном, когда ты каждое утро восхищаешься своей неописуемой красотой в зеркале.

– Почему утром? – недоумевает Лео и глубокомысленно добавляет: – И вечером. Перед сном. Ставлю зеркало на стол, зажигаю свечи и ужинаю с самым сексуальным мужчиной в мире. А потом благодарю бога за то, что он создал меня таким люксовым и неотразимым.

Он медленно склоняет голову в мою сторону и проводит рукой по своим темно-каштановым волосам. Издевается. Хотя с его трехдневной щетиной, властным взглядом и черным костюмом – образ очень даже брутальный… хочется прикоснуться к лицу мужчины, пройтись носом по скуле, щетине… Лео подмечает то, с каким огнем в глазах я изучаю его внешность, и нахально ухмыляется, а затем вновь возвращает себе отстраненный строгий вид, обгоняя по встречной полосе синий джип.

По моему телу прокатывается волна жара. Зараза! Идиотский Лео и его идиотская сексуальность. Руки чешутся стукнуть этого дьявола лбом о руль. Подпортить красоту. Однако проблема его самовлюбленности уходит на второй план, когда я осознаю, что мы едем куда-то не туда.

– Мне кажется… или мы свернули в другую сторону? Дорога в суд – налево, а не направо.

– Сначала я заеду по делам.

– Ты офигел? – кричу я.

– Господи, я скоро оглохну, – закатывает он глаза.

– Высади меня! – требую я, отстегивая ремень. – Что тебе надо? Почему ты прицепился? Сказал держаться подальше, а сам преследуешь меня! Чокнутый!

– Расскажешь, как мы познакомились? – спокойно интересуется Лео.

Тиканье поворотника заполняет паузу. Я не сразу отвечаю.

– Зачем?

– Хочу знать, – вздыхает адвокат, – на самом деле это ужасное чувство, когда из тебя вырвали кусок. Вдруг я что-то вспомню.

Тон его голоса заставляет мое сердце сжаться.

– Не плачь, – добавляет Лео. – Я не умираю.

– Не дождешься моих слез, – отмахиваюсь я.

– Так как мы познакомились?

Сенсорная панель аудиосистемы загорается. Лео переключает каналы радио.

– Эм… – Я прикусываю губы. – Ты меня спас.

– Спас? – удивляется он. – От кого?

– От одного… друга.

Он смеется.

– Ты настолько выводишь людей из себя, что даже друзья хотят тебя убить?

– Один парень попытался изнасиловать меня на парковке.

Я заглядываю в малахитовые глаза, с надеждой жду, что Лео вспомнит тот день, но этого не происходит.

– Отличный друг, – хмыкает адвокат. – И где он сейчас?

– Не знаю, не слежу за своими насильниками, – огрызаюсь я. – Моя очередь задавать вопросы. Почему ты заинтересовался мной?

Лео кивает на мою шею.

– Кулон с фениксом. Его мог подарить лишь я… и только кому-то важному. Поэтому я решил поискать информацию о тебе. И нашел договор о дарении моей квартиры маленькой девочке.

– Я знаю, что это символ твоей чокнутой мафиозной семейки. Его мог подарить и Глеб, скажем, – пожимаю я плечами. – И мне двадцать лет, хватит называть меня маленькой.

– Этот кулон я делал на заказ для матери. Это не просто знак моей семьи. Это символ, который предупреждает о том, кому ты принадлежишь, сообщает, что если кто-то к тебе прикоснется, то он покойник. Очевидно, что я хотел защитить тебя. Значит, ты была кем-то важным для меня.

– Ты куда разговорчивее, когда меня не помнишь, – отмечаю я. – Подожди, а ты помнишь, что Стелла скрывала от тебя Еву? Ты всю жизнь сестру мертвой считал!

– Ева настояла, чтобы я не злился на тетю. В семейном кругу мы все обсудили и пришли к компромиссу.

– Ух ты… С этой девушкой можно что-то обсуждать? Я думала, что Ева совершенно безумна. Ну… – кручу пальцем у виска. – Она же людей на куски кромсала, судя по фотографиям с мест убийств. Словно какой-то зверь. Еще и игры на выживание им устраивала. Мне казалось, что она совсем отбитая.

– Все сложно, – осекает меня Лео. – Откуда ты вообще о ней знаешь? Моей сестры официально не существует.

– Да, и виновата в этом Стелла! Она сделала из нее машину для убийств!

– Это сделало «Затмение».

– Не без помощи твоей тети! Она собственную племянницу превратила в безжалостное чудовище! Никого хуже Стеллы я не встречала. – Мне хочется вцепиться в пальто Лео и трясти, пока его мозг не перевернется. – Как ты мог ее простить?

– Я не простил. Но мы одна семья. И я понимаю, почему она так поступила. Ради семьи приходится идти на многое, Эми. Стелла вырастила меня, как родного сына. Я всем ей обязан.

– Понимаешь? – ужасаюсь я. – Как это можно понять?

Лео не отвечает, и я заставляю себя успокоиться, а потом уточняю:

– И где сейчас Ева?

– Не знаю.

– Лео… – Я касаюсь его плеча, жду, пока он повернет голову, и заглядываю в глаза. – Что с тобой случилось?

– Тоже не знаю, – повторяет он устало.

– Как это?

– Говорят, что я упал с крыши.

– Упал с крыши? – хохочу я, не в силах сдержать смех.

– Представь себе. Упал и ударился головой.

Лео тоже смеется.

– Не верю ни единому слову.

– И правильно делаешь, – поддерживает он с нотками раздражения. – Но так мне сказали, когда очнулся.

Я поджимаю губы, осознавая, что Лео тяжело говорить об этом. И мне хочется подбодрить его, сказать, что семья бы не лгала, но слова будут звучать неубедительно, ведь сама я в это не верю.

Стелла – родная тетя Лео по отцу – вполне могла сотворить подобное с племянником.

Отец Лео сел в тюрьму за покушение на убийство насильника дочери, а мать свихнулась, когда Лео было двенадцать лет. Стелла забрала племянника к себе. Она дала ему образование, воспитание и обеспечила всем необходимым. После смерти мужа, который был известным криминальным авторитетом, у Стеллы осталось огромное наследство, так что она могла позаботиться о племяннике. Однако у этой женщины проблемы с головой. Она состоит в тайном обществе и поддерживает его деятельность – истребление тех, кто является, как Стелла любит говорить: опухолью, которую нужно вырезать; тех, кто благодаря деньгам и связям уходит от ответственности. Звучит благородно… на первый взгляд. «Затмение» творит безбожные зверства, прикрываясь мнимой справедливостью.

От одной мысли о мрачной семейке Лео и о «Затмении» меня трясет.

– Зря ты приехал на место преступления, – перевожу я тему. – Дал пищу для размышлений журналистам.

– Со мной все понятно, а вот что ты здесь делала?

Лео мрачнеет. Его пальцы барабанят по рулю.

– Помогала другу, – моргаю я, не понимая, что его нервирует. – Он из органов.

– Виктор не просто из органов, – заявляет Лео. – Он из органов, которые следят за моей семьей.

Я сглатываю.

– На что ты намекаешь?

– Ты прекрасно поняла.

– Подожди… ты поэтому затащил меня в машину?

Шакал хмуро молчит, и я покрываюсь холодным потом, громко вскрикиваю:

– Останови машину!

– Я не отпущу тебя, Эми, – говорит он. – Пока не выясню то, что меня интересует.

– Выпусти сейчас же!

Мы останавливаемся на перекрестке, и я тянусь к дверной ручке, чтобы выскочить на улицу, но Лео вмиг дергает меня к себе, прижимает за шею к груди и держит, пока мы снова не набираем скорость. Я до того поражена, что беспомощно лежу на его груди, слушая быстрые удары сердца. Лицо горит огнем. Пальто расстегнуто, и щекой я чувствую твердые мускулы под рубашкой. Одна ладонь упирается в бедро Лео, а другая в рельефный пресс – и невольно опускается чуть ниже, будь она проклята.

Лео вздрагивает.

– Хватит кричать, ты меня от дороги отвлекаешь, – говорит он мне на ухо, и я улавливаю этот проклятый запах кофе, резко отпрыгиваю обратно на пассажирское сиденье, жмусь к двери. Адвокат равнодушно продолжает: – Сначала я хочу услышать, кто ты. Может, тоже следишь за мной? Откуда мне знать? Ты и в клинику приехала с Виктором.

– Полгода назад ты исчез, и я места себе не находила, не знала, что думать, а потом Виктор нашел тебя и решил организовать нам встречу.

– Неубедительно.

– Я не шпион!

– А кто?

– Сказала уже! – рявкаю я. – Мы дружили. Ты меня спас. Так и познакомились. Затем… ладно, хорошо, затем я встретила Виктора, и он хотел, чтобы я… шпионила. Доволен? Но он искал не тебя. Ему нужна была Ева. И я не согласилась! Просто так совпало, что мы подружились и с тобой, и с Виктором.

– Ты прямо друг года, – загадочно улыбается Лео.

– В любом случае все в прошлом. Я не шпионю за тобой. Я вообще не хочу тебя видеть! После того как ты исчез, бросил меня, я не желаю иметь с тобой ничего общего.

– Бросил?

Я прикусываю язык.

– Да, друзья так не делают. Я переживала за тебя, ясно?

– Возвращаюсь к вопросу в клинике… – Лео понижает голос, и у меня мурашки бегут по спине: – Эми, у нас с тобой что-то было?

Его взгляд задерживается на моих губах. Лишь на секунду.

– Да что ты заладил? – заикаюсь я. – Нет.

– Хорошо.

– Хорошо? – давлюсь я воздухом.

– Угу, – усмехается он. – Ты не в моем вкусе.

Господи, я даже не знаю: смеяться или плакать.

– Чудесно. Я уже испугалась, что после удара по голове окажусь в твоем вкусе.

Он хмыкает.

– Но глаза у тебя красивые, – подмигивает Лео. – Давно я не встречал человека с гетерохромией.

– А я никогда не встречала человека с таким раздутым самомнением. Высади меня!

– Можно я буду называть тебя Хромик?

Мое сердце останавливается.

– Тогда я буду звать тебя Шакалом.

– Романтично…

– Очень! Высади меня у больницы, пожалуйста. Пойду сделаю рентген мозга. Посмотрю, что у меня в голове, раз я согласилась сесть в твою гребаную машину.

– Я заеду в магазин брата, а потом отвезу тебя в суд, как ты и просила.

– Брата? В смысле к Глебу?

– Именно. Если мы с тобой так замечательно общались, он должен знать, кто ты, верно?

– Почему бы тебе просто не позвонить? Зачем тащить меня к нему?

– У меня свои методы.

– Вот и оставь их при себе! Я попросила выпустить меня. Я не твоя пленница!

– Очень даже моя, – растягивая слова, подмигивает он. – Я же маньяк, забыла? Я тебя похитил.

От его низкого глубокого голоса у меня дыхание перехватывает.

– Почему ты до того спокойно к этому относишься? Я не понимала, как ты живешь, защищая убийц, а теперь все считают убийцей тебя самого. Но ты не только приезжаешь на место преступления, но еще и милуешься с журналистами, которые завтра напишут, какое ты чудовище.

– Мне безразлично, что думаю люди, Эми. Знаешь, что такое свобода слова? Это когда народу дают иллюзию, что он умеет думать и формировать свое мнение, когда на самом деле он повторяет то, что ему внушают. Мозгов у народа нет. Куда укажут, туда и смотрит. Всем нравится считать меня злодеем. Пусть считают. Завтра найдут другого козла отпущения и будут доставать его, а я выдохну. Или не найдут. И будешь носить мне буханки с заточками в тюрьму, ведь ты такая хорошая подруга.

Я молча хлопаю ресницами.

Спокойствие Лео меня поражает. В прошлом году, когда люди осуждали его за защиту известного киллера, все было иначе, ведь большинство поддерживало убийцу. Киллер или серийный маньяк – общество так и не узнало, кто он, – убивал влиятельных людей, но не обычных, а тех, кто совершал преступления и покупал себе свободу. Он вроде героя, который карал безнаказанных господ.

Только вот оказалось, что это был не один человек, а международное тайное общество. Оно создало машины для убийств. Я знаю немногих. Лео. Стелла. И главный экспонат – Ева. Самая жестокая и чокнутая среди них, ведь «Затмение» основательно промыло ей мозги еще в детстве, воспользовавшись ее психологической травмой после изнасилования.

Киллер убил кучу народа. Его прозвали Призрачным дьяволом. Но едва ли люди, кроме тех, кому было чего бояться, считали его злом.

Когда в мире, где чудовища прячутся в стенах дворцов, появляется кто-то, способный истребить чудовищ, этот кто-то становится героем, которым все восхищаются.

Я никогда не восхищалась идеями «Затмения». Как бы Стелла ни разглагольствовала о том, что «Затмение» убивает во имя справедливости, что оно заколачивает нечисть в свинцовом гробу, я никогда это не поддержу.

Они не боги.

Они не имеют права решать, кому жить, а кому умирать.

Они – зло.

Лео не поддерживал «Затмение», но он любит свою семью и бесконечно предан ей. Поэтому он был частью механизма: киллером… или серийным маньяком… не знаю. Человека, который убивает по поручению, пусть и не за деньги, не могу назвать маньяком. Лео расправился с насильником сестры, несколькими педофилами, купившими себе свободу, и работорговцем. Это все, что я знаю. С тех пор как Ева исчезла, а Лео заявил, что больше никого не тронет, убийства бизнесменов и чиновников прекратились.

Люди, которых убивают сейчас, не богаты и не влиятельны. Мотивы убийцы не ясны. Похоже на работу маньяка. Но кто сказал, что им не может быть Ева?

В любом случае Лео многие ненавидят. Он уже не защитник всеобщего героя. Он психопат. И его посадят, если не найдут настоящего виновника.

На меня вдруг снисходит, что я понятия не имею, как Лео обвинили.

– Почему тебя поймали? – спрашиваю я. – Ты говорил, что против тебя недостаточно улик, но откуда они вообще появились? Что за улики?

– Меня кто-то подставил, – объясняет Лео. – И я бы хотел узнать… кто.

Я уменьшаюсь в кресле. Есть ощущение, что Лео подозревает даже меня. И осознавать это невыносимо больно.

– А какие улики?

– Моя ДНК.

«Лексус» останавливается у магазина «Eva», и я сглатываю, не до конца понимая, хочу ли видеть Глеба. Лео называет этого парня братом, потому что муж Стеллы – Лев Гительсон – усыновил Глеба совсем маленьким. Он тоже был кем-то из племянников главы семейства. Лео и Глеб росли вместе. Они очень близки. И Глеб знает, что мы с Лео никакие не друзья… но не рассказал ему обо мне.

Дьявол, может, Глеб тоже посчитал это бессмысленным? Зачем Лео знать, что мы встречались? Что изменится? Он меня не помнит! И ничего ко мне не чувствует.

– Слушай, я тороплюсь, так что вызову такси. Меня уволят, если сейчас не приеду. А ты занимайся своими делами.

– Кто тебя уволит, если судья – мой знакомый? – удивляется Лео. – Я отвезу тебя. И зайду поздороваться. Пошли.

– Зачем тебе это?

– Не знаю. Ты подозрительный персонаж. Хочу понять, кто ты.

Лео вылезает из машины, открывает дверь и подает мне руку. Я делаю вид, что руки не существует. Выбравшись из «Лексуса», прикидываю, в какую сторону бежать, но адвокат берет меня за запястье и тянет следом.

– Если ты меня не помнишь, дай уйти, – прошу я. – И тебе не о чем будет переживать.

– Нет уж. Ты мне всю ночь снилась, – говорит он едва слышно.

– В кошмарах?

– Душераздирающих.

– И что ты…

Я вскрикиваю. Кроссовки скользят, и я шлепаюсь с крыльца – вернее, шлепнулась бы, но Лео подхватывает меня на руки.

– Хоть иногда смотри под ноги, – говорит он, разворачиваясь, и заносит меня внутрь магазина. – Ступеньки скользкие после дождя.

Я чувствую, как сильные руки сжимают мою талию. И замираю. Тело отказывается слушаться. Я превращаюсь в каменное изваяние, поверженное не Медузой-горгоной, а адвокатом, выползшим из подземного царства, чтобы искушать таких наивных овечек, как я. Лео и не думает меня отпускать. Словно его веселит, как я краснею.

Дальше – хуже.

В магазине я встречаюсь взглядом с серо-голубыми глазами Его Высочества Глеба. Он весь в белом. Пальто. Ботинки. Джинсы. Снежные растрепанные волосы. Он общается с продавцом у стойки и смотрит на всех высокомерным взглядом северного принца. Что у Глеба, что у Лео – самомнение зашкаливает. Сразу видно, что из одного гнезда выпали. Выглядят как шахматные фигуры, и между ними я точно клякса, которая своим присутствием портит не только доску, но и саму игру.

Мы с Глебом смотрим друг на друга. Оба оцепенели. Лео продолжает держать меня на руках и, скорей всего, чувствует мою дрожь, но без эмоций следит за нами, оценивает реакцию. Глеб какое-то время молчит, а потом кладет на стойку книгу и подходит.

Лео опускает меня на ноги. Через несколько секунд ему вновь приходится меня подхватить – одновременно с Глебом, – ведь снежный принц выдает фразу, из-за которой я едва не теряю сознание:

– Кто это с тобой?