Веселый утренний солнечный зайчик взобрался рыцарю в вихор, пригрел лоб и перебрался на глаз. Разбуженный таким образом, Снорри Хрупский открыл глаз, прищурился, вздохнул, но не пошевелился – на его плече, с легкой улыбкой, храпела леди де Портвейн. Она храпела так трогательно, что хотелось ее потрогать. Что, собственно, он и сделал. Кристина выругалась не просыпаясь, но с плеча не слезла. Рыцарь зажал ей нос и с умилением смотрел, как девушка пытается вдохнуть. В конце концов, леди судорожно всхлипнула и задышала ртом, а в следующий момент открыла глаза. Красотка не возмутилась, хотя граф так и не успел отпустить ее нос, но лишь улыбнулась, хлопнув длинными ресницами и зевнула, а Снорри подумал, что на ее месте любая другая дама уже послала бы его туда, куда ходят в одиночестве. «Похоже, что я ей нравлюсь… а еще, похоже, что она мне тоже нравится…» – подумал граф Хрупский и слегка растерялся.

– Мне кажется, что ты мне нравишься, – сказала Кристина слегка срывающимся голосом.

– А ты мне, – неловко промямлил рыцарь.

– Ты мне ничего не должен, я освобождаю тебя от клятвы верности, – нахмурилась дама сердца. – Хотя… при таких обстоятельствах это и так понятно само собой.

– Нет никаких обстоятельств, – не согласился Снорри.

– За исключением вчерашнего дня и моей беременности, – хмыкнула де Портвейн и вылезла из-под накидки.

Она поднялась во весь рост, и Снорри отметил необычайную стройность фигуры, раздула угли, прицепила чайник на огнь, а Снорри любовался грациозной красотой и удивлялся, что до сих пор не замечал, насколько прекрасна его дама сердца. Просто он смотрел на нее с другой точки зрения – не как на женщину, а скорее как на досадную помеху. А вот теперь маркиза каждым движением, каждым взглядом вырезала руны любви на сердце, и Снорри понял, что влюбился. Это было неприятным открытием. Граф Хрупский не умел и не любил влюбляться. Это всегда плохо заканчивалось. Вот и сейчас он испугался не на шутку. Чувства были сильные и неконтролируемые.

– Ну, не надо так переживать, – сказала Кристина, читая по его лицу, как по нотному листу.

– Тебе легко говорить! – невпопад съязвил рыцарь.

– В конце концов, я ведь не ведьма, я тебя не съем, – улыбнулась девушка, протягивая ему кружку с чаем.

– Уж лучше бы ты меня съела! – воскликнул Снорри.

– Дааа… ситуация еще та… – вздохнула Кристина. – Ты, мой рыцарь, для меня сейчас, как гадюка для ежика – лакомство, да и только. Ты просто идеальный выход из ситуации. Посуди сам: я говорю всем, что беременна от тебя. Ни один волшебник не сможет доказать обратного, так как у нас с тобой было… ну сам понимаешь, что. Я твоя дама сердца, так что все в порядке и никаких пересудов. Мы женимся, и ты улепетываешь куда тебе вздумается, а я переезжаю жить в свое родовое гнездо, где получаю законный приз в виде наследства дяди, из-за которого, собственно, меня и заперли в этой обители разврата и благочестия.

– Так ты здесь из-за наследства? – удивился Снорри.

– Дядя умер. В завещании было сказано, что я получу все лишь тогда, когда выйду замуж, оставшись при этом чем-то типа невинной девы. Мой дядя был еще тем гадом! Разве можно так поступать с родной племянницей? Леприкона ему в…

– А то ж! – хихикнул рыцарь.

– Ты понимаешь, как все хорошо для меня складывается?

– Для тебя – да. А мне, что с того?

Вместо ответа, Кристина одарила графа таким поцелуем, после которого рыцарь был готов на все.

– Не переживай, – продолжила девушка. – После женитьбы, ты сможешь идти на все четыре стороны. Я не стану как-то угнетать твою свободу. Честно говоря, у меня найдется, чем заняться в ближайшие пару циклов, – Кристина улыбнулась, похлопав себя по животу.

«А ведь она права. Маркизат Портвейн – это залежи коллекционных вин, которым нет цены…» – восторженно подумал Снорри и тоже похлопал ее по животу. «Я помогу девушке, получу какого-никакого, но наследника, а, вместе с ним и права на дополнительный капитал, бассейн с вином достойным королей… и… смогу делать все, что захочу, не будучи скованным кодексом!»

– А ведь как ты ловко все провернула! – воскликнул Снорри.

– Да ничего я не планировала, – расстроилась Кристина де Портвейн.

– Ну да!

– Надо сказать, что я все время относилась к тебе, как к досадной помехе. Хотя, признаю… что донимать тебя своими внезапными появлениями и изводить насмешками было весьма забавно.

– Я б на твоем месте тоже не отказал себе в подобном развлечении, – кивнул рыцарь.

Он подумал, что девушка мыслит в том же ключе, что и он сам. Они были похожи по характеру, шутили одинаково и понимали друг друга с полуслова. Кристина нравилась ему все больше и больше. «А, почему бы и нет?» – подумал рыцарь и, на этот раз, ответил себе не привычной фразой: «ну, нет, так нет», а фразой совсем другой:

– А, почему бы и… да!

– Что именно? – не поняла маркиза.

– Я согласен, – пожал плечами рыцарь и глубоко выдохнул. – Только, мне кажется, что я не хочу от тебя уходить. Да и… вполне возможно, что ребенок от герцога Белогорья может оказаться знаменитее какого-то графа де Хрупского. Тимоша-то щас при дворе короля вертится, все барды Граданадара поют его песни. Вполне возможно, что он станет королем… а если и не станет королем, то уж точно прославится на сотни циклов и будет знаменитей Превила Мудрого… останется в истории. Да и золота у него больше, чем у нас с тобой вместе взятых. У меня, кстати, его мало совсем. Ну… золота этого…

– Давай сразу договоримся – я не хочу больше слышать ни слова об этой гадине, – зарычала маркиза де Портвейн. – Я сейчас не в настроении думать… и… вообще… есть охота!

– А еды-то у нас и нету, – скривился граф, доставая кисет с табаком.

Он набил трубку, выдохнул кольцо дыма и проткнул его струйкой. Табак успокаивал.

Жизнь как-то навалила комом и сразу. Надо бы все обдумать… да только когда? Кристина ждала ответа, и он должен был принять решение. Было похоже, что если он не согласиться, то девушка, в отчаянии, может совершить что-нибудь нехорошее. Но так ли уж нужны ему все эти хлопоты? Если она сейчас пойдет и прыгнет в омут, то все его проблемы решаться сами собой…

– Послушай, я сейчас в очень странной ситуации. И это ты меня туда загнал, – вздохнула маркиза. – Под этим дубом произошло нечто странное. Похоже, что я полюбила тебя. Тебя! Вонючего рыцаря, не вылезающего из своего крабового панциря даже для того, чтобы сходить по нужде…

– Послушай, я же не в кирасе! – перебил Снорри, – И… я согласен!

– Нет уж, ты дослушай до конца! – не сдавалась Кристина де Портвейн. – Я полюбила тебя, гада. В один день! Под этим дурацким дубом…

– Вовсе он не дурацкий…

– Не перебивай! Под этой деревяшкой… я поняла, что ты совершенно такой же, как и я. Мы одинаковые, тысяча крылатых гоблинов! И мне хорошо с тобой… просто быть рядом, мне с тобой легко. И я не хочу связывать тебя своими проблемами. Вали, куда шел, отседова!

Кристина больно ткнула Снорри в район сердца, отпрянула от него и занялась поисками своей одежды. Снорри не понимал, что происходит. Только что она была уверена в том, что он должен на ней жениться, а теперь сама отвергает его. Кристина оделась, схватила пустую сумку, собираясь уйти. Снорри смотрел на нее и понимал, что еще немного, и он потеряет девушку. Навсегда. Она просто уйдет, а вместе с ней уйдут элитные виноградники и погреба… а главное – тот чудесный, бодрящий напиток, который приводит в чувство с одного глотка!

– Стой! Не уходи! Ты мне нужна!!! – нисколько не кривя душой, в отчаянии прокричал Снорри и кинулся вдогонку.

Он поймал девушку, успевшую уже изрядно отдалиться от их прекрасного убежища, и заключил в объятия. Он обнимал ее, а она плакала то ли слезами горя, то ли слезами облегчения.

– Я верю тебе, честно говоря, только по двум причинам: ни одни рыцарь не может устоять перед погребами местечка Портвейн… а еще… ты побежал за мной абсолютно голый, – сказала маркиза, заваливаясь в высокую, некошеную траву, полную запахов дикого леса…

День выдался прекрасным даже по меркам этого времени года. На небе не было ни облачка. Бесконечная синь тянула взгляд. Легкий ветерок приносил с собой тонкие паутинки, и Кристина смотрела, как некоторые из них сгорают в пламени костра. «Вот и я, как та паутинка – сгорю когда-нибудь… где-нибудь».

– Я хочу есть, – сказала маркиза де Портвейн, выдавливая последние капли влаги из винной фляги.

– И пить, – поддержал Снорри.

Они понимающе переглянулись. Настроение было так себе. Оба понимали, что есть хочется, а нечего. Но вылезать из-под, уже ставшего таким родным, дуба не хотелось. Молчание затянулось.

– Надо добыть еды! – не выдержал граф.

– Да, конечно! – резво откликнулась маркиза. – Может быть, ты пойдешь и шлепнешь нам зайчика какого…

Голос ее затих сам собой, так как оба понимали, что запивать этого зайчика все равно нечем, а «надоить» вина где-нибудь поблизости не получится. Таким образом, романтические посиделки на природе как бы заканчиваются.

– Может быть перейдем в… э-э-э… куда-нибудь? В таверну, к примеру, или в замок мой поедем? Лошадь пол седмицы на лесной траве харчует! Овса бы ей. И пива. То есть, пива мне, а овса ей… вот…

Снорри и сам не верил в то, что говорил. Было что-то неестественное в том, чтобы вот так вот просто взять и уйти с поляны, покинуть это гостеприимное дерево.

– В монастыре еще вино есть и еда… и овес, – зашла со своей стороны маркиза.

– Ну, нет! В этот притон, в это гнездо разврата я ни ногой! – возмутился Снорри.

– Интересно, с каких это пор славный рыцарь разврата забоялся! – подняла брови леди де Портвейн. – Что уж такого есть на свете порочного, чего ты не пробовал и чего боишься? Просто интересно…

– Я… я все пробовал. И… я всего боюсь. Я вообще, знаешь ли… боюсь. Но больше всего страшусь развратных монахинь! Они это… как-то… пугают, – хмыкнул рыцарь.

– Так ведь я и есть «развратная монахиня»! Ты меня тоже боишься? – улыбнулась девушка.

– Ну, скажешь тоже! Ты ж моя «дама»! – захохотал граф Хрупский, забыв добавить «сердца».

Атмосфера разрядилась. Они смотрели друг на друга и не могли оторвать взгляда. Снорри погружался в глаза подруги, как в эльфийские омуты, тонул в них. И, на самом дне этих омутов, он понял, что задыхается от любви.

– Я люблю тебя, – сказал он выныривая.

– А я тебя, – просто ответила маркиза.

– Не помешало бы сейчас твое вино, – кивнул Снорри, не отрывая взгляда от любимой.

– Я сейчас пойду и схожу в монастырь. Это не займет много времени, – согласилась Кристина, глядя ему в глаза прямо и не мигая.

И один подумал: «Вернется ли она?», а другая подумала: «Дождется?», но никто ничего не сказал. Кристина собрала сумку и ушла, а рыцарь остался под дубом, погруженный в свои мысли.

Он лежал в прелой листве и смотрел на небо, пытаясь в бездонной синеве отыскать правильное решение. Слишком много всего за такой короткий срок. Слишком сложный, слишком пугающий выбор предстояло сделать. Готов ли он к переменам? Может быть, нужно просто уйти… она поймет, не осудит. А, если осудит – ему то, что? Он будет уже далеко и не вернется еще долго-долго. Она прекрасна и, похоже, идеально подходит ему по характеру. Готовить умеет… что немаловажно, если они вдруг решат пойти в поход какой-нибудь, а слуг с собой не возьмут… Шутки понимает, как никто другой… Виноградники в наследство… Свадебный бал можно закатить…

Чем больше Снорри размышлял, тем сильнее ему хотелось убежать, оставить все как прежде. Почему? Наверное, просто потому, что он боялся перемен, потому, что от природы был труслив, как и все рыцари – все, что менялось в его жизни, всегда менялось куда-то не туда, куда он ожидал. И пугало именно это. Снорри сел, тревожно затих и прислушался. «Не слышно. Но еще рано, она еще даже в ту сторону не дошла. Пока припасов нагребет, пока платье поменяет… А если она решила все бегом сделать? Так уже тогда добежала… А, если обратно на лошади прискачет? С нее станется! Тогда она вполне может быть и на обратном пути, а я все еще ничего не решил! А вдруг она вообще решит не приходить? Что мне тогда делать? Ждать тут, идти за ней или вернуться в Берг? Пожалуй, тогда уж лучше в Берг…».

В кустах что-то зашуршало. Граф Хрупский вскочил как ошпаренный и рванул, куда глаза глядят, не отдавая отчета в том, что делает. Пробежав несколько шагов, очнулся, приступ паники отпустил, стало стыдно. «Возвращаться или бежать дальше?» Вернулся. Никого не было. «Возможно, суслик какой пробежал!» – бодренько выдал Снорри сам себе и судорожно икнул…

Он бегал туда-сюда еще несколько раз, пока солнце не устремилось к Большим горам. Стало понятно, что Кристина де Портвейн изрядно подзапаздывает. Снорри представил, как она тоже бегает туда-сюда где-то по дороге к дубу, неспособная сделать выбор. Засмеялся и понял, что в ее ситуации особо не побегаешь. «В конце концов – она же беременна! И на лошади не поскачешь. Зачем ей бегать – ситуация для нее выгодная со всех сторон! Единственное, чем придется делиться, это вином. А в остальном: она получает графский титул, узаконивает герцогского младенца, причем узаконивает и свое положение дамы сердца… да ей даже любить меня не надо… и без этого все хорошо складывается! Ей все это очень и очень нужно, а мне – не очень…»

Все больше хотелось пить, есть и даже немного спать. Снорри подстрелил шуршавшего в кустах броненосца, освежевал и зажарил его. Он все думал и думал, напрягаясь все сильнее и сильнее. Жесткий броненосец и отсутствие вина в организме, заставляли чувствовать себя маленьким и несчастным. Граф сидел под дубом один, а сумерки наползали со всех сторон, выдавливая последние остатки надежды на благоприятный исход. Дерево уже не казалось любовным гнездышком, но простым элементом дикой и, в общем-то, не очень дружественной к человеку природы. Костер весело потрескивал, создавая глубокие и тягучие тени, сужая пространство, ограничивая обзор. На небе зажужжали звезды, в траве мрачно закряхтели кузнечики. Ветер принес осеннюю прохладу, пришлось завернуться в плед. Теперь Снорри хотел бы оказаться где-нибудь не здесь, он и рад был бы уйти куда-нибудь. Но разве можно бродить в темноте?

«Не придёт! Похоже, что дама сердца меня надула!» – печально подумал рыцарь. – «Порезвилась и бросила! Может, она вообще не беременная? Может она придумала эту изощренную шутку лишь для того, чтоб вот так витиевато поиздеваться? Дамы сердца способны на небывалые гадости, до которых мужской ум просто не додумается! Они всегда обыгрывают нас – простых рыцарей. Похоже на то…»

Ситуация все больше казалась идиотской – глупый, глупый дурачок сидит под деревом один, голодный и без вина… Ждет… Ждет, сам не зная чего. Бессилие и злоба нахлынули гигантской волной. Граф Хрупский схватил меч и принялся ожесточенно рубить ни в чем не повинное дерево. В конце концов, неприспособленное для колки дров орудие убийства застряло в дубе так глубоко, что Снорри не смог его оттуда вытащить. Рыцарь без сил упал в листья, и сон подхватил его, окутав покрывалом забвения…

Утро выдалось мягким и солнечным. Снорри проснулся от запахов превосходной еды. Что-то скворчало на старой мифриловой сковороде. «Яичница с ветчиной», – безошибочно определил рыцарь и чуть не захлебнулся слюнями, вперемешку с чувствами – у костра сидела его дама сердца, увлеченно помешивая что-то в топфхельме.

– Что там у тебя в топфхельме? – спросил Снорри.

– Там скоро будет жульен с грибами и сыром, – ласково сказала Кристина.

– А будет ли это хорошо? – искренне засомневался рыцарь, вспоминая про эксперименты с чаем.

– Я его почистила, – загадочно улыбнулась девушка. – Хочу чего-нибудь из рыцарского шлема съесть! Вот и пришлось чистить.

– Ты вчера не пришла, я уж думал…

– Не могла! – перебила Кристина де Портвейн. – Честно говоря, вчера я решила, что ты уйдешь, и я… раздумывала – а стоит ли мне идти на эту поляну, если там все равно нет тебя? Я бродила по лесу туда-сюда, до самых сумерек… сомневалась. А потом оказалось, что уже темно и я не знаю, куда ехать. Повернула обратно и провела ночь в монастыре. И, надо сказать, это была еще та ночка! Монахини рвали и метали. Не хотели никуда отпускать. А я подумала: «Что ж, если он уехал, то узнать об этом утром будет не так волнительно, как ночью», и уснула. Утром дождалась, когда проснется сторож, сперла лошадь. И вот я здесь. Ты спал, а я захотела чего-нибудь из топфхельма.

– Нам надо уже ехать, готовиться к свадьбе, – улыбнулся граф, обнимая будущую графиню за талию…

Они покинули гостеприимный, но слегка пострадавший, дуб после обеда. Оба были в изрядном подпитии, но лошади шли бодро, небо было безоблачным, а настроение праздничным.

– Одного во всем этом я не могу понять, – задумчиво пробормотал Снорри. – Как ты всегда умудрялась появляться там, где не надо… э-э-э… то есть, я хотел сказать – там, где надо… как ты могла знать о моем приезде? Ведь ты каждый раз угадывала не только день, но и время моего появления на дороге, возле монастыря!

– Все просто, – пожала плечами Кристина де Портвейн, – когда-то давно, я прицепила жучка к твоему топфхельму.

– Кого?! – опешил рыцарь.

– Жучка. Магического жучка. Это такой жук… даже, скорее, паук… который все видит и передает хозяйке. Я могла наблюдать за тобой все это время и видела, как ты дерешься на дуэлях, как… в общем, все видела.

– Ах, ты ж…

– Но, ты не беспокойся, я его сняла, когда чай заваривала! – засмеялась Кристина. – Думаю, мне он больше не понадобится.

«Вот и славно!» – сам себе ухмыльнулся Снорри де Хрупский де Портвейн.