Сегодня хозяину в очередной раз вожжа попала под хвост, и он велел одеть всех домашних рабынь в сари из полупрозрачного дымчатого шелка, да ещё и без нижних юбок. Ситарэль сумела исхитрится и надеть нагрудную повязку из блестящего сатина, а на свои узкие бедра намотать сари в несколько слоев так, чтобы прикрыть наготу хоть немного. Все же три года рабства не отучили ее от стыдливости. Только научили виртуозно прятать свои чувства, скрывая их ото всех. Полезное умение для рабыни. И не только для рабыни.

Последние несколько дней хозяин был увлечен своим новым приобретением, смуглой чемерисской девушкой, с аккуратными черными рожками в каштановых кудрях. Именно эта девушка сидела на коленях возле его кресла, пока остальные танцевали, а Ситарэль добывала из струн лиры размеренную мелодию. Девушку звали Нармин, “мягкая” и она действительно соответствовала своему имени, мягкая и покорная воли хозяина. Ситарэль лишь качнула головой и перевела взгляд на танцующих рабынь. Четыре. То есть всего их сейчас в малой гостиной шесть – почти весь гарем господина Аржена Тийдела. С чего бы это…?

Долго гадать не пришлось, потому что в дверь заглянул помощник хозяина, сириалец и единственный свободный слуга в этом поместье.

– Господин, ваш гость прибыл.

– Отлично. Позови его сюда и вели принести вина, – махнул рукой Аржен.

Слуга удалился, а через минуту пришел гость.

Ситарэль не удержалась и посмотрела на вошедшего. Среднего роста, немного ниже Аржена, широкоплечий, с упрямой линией подбородка, темно-русыми волосами и шрамом от ожога на левой щеке. Уродливый багровый шрам начинался у внутреннего уголка глаза, пересекал всю щеку и скрывалась под воротом рубашки. Гость с грацией опасного хищника поклонился хозяину и занял указанное ему кресло. Мужчины завели негромкий разговор, а Ситарэль вновь погрузилась в музыку, как щитом отгораживаясь мелодией от мира. Пока не почувствовала пристальный взгляд, пробившийся сквозь этот щит.

– Хороша, да? – послышался голос хозяина и эльфийка бросила в их сторону быстрый взгляд. Незнакомец буквально пожирал ее глазами, что не укрылось от господина Тийдела. – Я сам за нее целое состояние отдал. Черноволосые эльфийки, да ещё и такие юные – большая редкость.

Ещё бы им не быть редкостью. Черноволосые – Варна воинов, а воительницы скорее шагнут в огонь Девы, чем попадут в рабство. И конечно же, большинство так и поступает.

– Но эта не только редкий цветочек, она ещё и многому обучена, – продолжал Аржен. – Умеет играть на лире и на флейте. На [любой] флейте. – хохотнул мужчина. – И на кожаной тоже.

Ситарэль понадеялась, что ее вспыхнувшие ушки никто не заметил. Хозяин все продолжал превозносить на удивление многочисленные таланты своей рабыни, гость молчал, а эльфийка вновь скользнула следом за мелодией арфы, стараясь забыть обо всем.

Ей это удалось даже слишком хорошо. Настолько хорошо, что она очнулась только через час, когда господин Тийдел увел своего гостя куда-то. И ее, и танцовщиц отпустили, и девушка ушла в сад. Долго бродила между цветущих кустов, потом забрела в беседку, заплетенную густым клематисом. В той же беседке ее и нашла поздним вечером одна из горничных поместья.

– Ситарэль, тебя зовет хозяин.

Она прекрасно знала, что это значит. И для чего хозяин зовет к себе наложницу вечером. Но не угадала.

– Милая Ситарэль, – почти мурлыкал хозяин, – Ты очень понравилась моему сегодняшнему гостю. И ты пойдешь к нему сегодня ночью.

Да, это была сириальская традиция – дарить гостю на ночь одну из наложниц. Иногда даже двух. Но никогда ещё этот жребий не падал на нее. Всегда находились более красивые. Более умелые. Умеющие ублажить мужчину, а не смотреть в потолок пустым взглядом. Как Нармин, к примеру, которая льнет к хозяину, словно кошка, у Ситарэль так не получилось бы, даже если б от этого зависела ее жизнь.

Неужели этот гость такой ценитель музыки?

Аржен Тийдел вплотную подошел к девушке, встал за ее спиной и скользнул рукой под сари. Сперва провел по животу, потом опустился ниже, под узел сари. Ситарэль окаменела.

– Видишь ли, милая моя, – как ни в чем ни бывало продолжил хозяин, – Это очень важный гость. И я хочу, чтобы он остался тобой доволен. И чтобы ты ооочень постаралась ему угодить, а не вела себя, как снулая рыба.

– Да, хозяин. – глухо ответила девушка, – Я все исполню.

– Конечно, – мужчина ущипнул ее за внутреннюю сторону бедра – Ты все исполнишь, я об этом позабочусь.

Он намотал черные волосы эльфийки на кулак, вынуждая ее запрокинуть голову, а другой рукой поднося к ее губам небольшой флакончик. Ситарэль попыталась сжать губы, но хозяин снова дернул ее за волосы и тошнотворно сладкая жидкость потекла по языку.

– Это “Вишневый туман”, слышала о таком? Нет? О, всего лишь одно чудное зелье, способное сделать страстную любовницу даже из такого очаровательного бревнышка, как ты. Сейчас тебя будет сжигать желание, ты будешь молить о близости и с готовность выполнишь все, что от тебя потребуют, лишь бы тебя отымели в твою влажную дырочку.

Ситарэль вздрогнула. Низ ее живота действительно пронзила болезненная судорога, а по венам разлился жар. Все мышцы напряглись, а кожу будто бы покалывало от нестерпимого желания прикосновений. То страшное чувство, когда в тебе не остается собственной воли.

– Иди, – открыл дверь господин Тийдел, – Тебя проводят до комнаты гостя. И не разочаруй его. – в его голосе ощутимо слышалась угроза.

Ситарэль шла за горничной на ватных ногах. Сознание плыло, перед глазами стоял туман. И цвет у тумана действительно был вишневый. Она чувствовала, как от жара внутри тела вспыхнули ее всегда бледные щеки. Ужасное чувство, когда собственное тело тебе больше не принадлежит.

А вот и комната гостя. Распахнутая дверь из лакированного дуба, полумрак, тяжелые портьеры на окнах… И сам сириалец, склонившийся над столом. Да уж, ему ведь не нужен свет, ему достаточно полумрака. Как дикому зверю…

И сейчас она переступает порог логова этого зверя. И будет принадлежать ему. И делать все, что он пожелает, потому что наркотик не оставил в ней больше ни единого желания. Не оставил ни гордости, ни чести. Только пьяную страсть и жажду отдаться тому, кто только прикажет ей.

Мужчина поднялся из-за стола и повернулся к эльфийке. Она рискнула мимолетно заглянуть ему в глаза и сердце Ситарэль упало куда-то глубоко, под пол, а то и под фундамент дома. Даже с этим уродливым шрамом на лице мужчина был очень красив. Не просто красив – от него веяло властной харизмой, такой сильной, что хотелось покорится ему безо всякого наркотика. Девушка сглотнула и поклонилась.

– Зачем ты пришла? – спросил глубокий бархатный голос, в котором слышались рокочущие нотки.

– Господин Тийдел отправил меня к вам, чтобы развлечь вас этой ночью, – поклонилась Ситарэль, хотя ноги у нее мелко дрожали.

– Действительно? – теперь в голосе слышался не рокот, а мурлыканье и девушка почувствовала, как что-то внутри нее начинает вибрировать в ответ на это мурлыканье.

– Дааа, – протянула она, чувствуя, как между бедер вспыхивает пожар, а соски трутся о ткань нагрудной повязки и сжимаются в горошины.

Мужчина крепко схватил ее пальцами за подбородок и приблизил лицо к своему. Ситарэль опять заглянула в его черные, будто две бездонные пропасти, глаза и облизнула пересохшие губы.

– И чем же тебя напоили? – его голос опять изменился. Уже не рокот, а раздраженное, сердитое рычание.

– Вишневым туманом… – прошептала Ситарэль. Голос её дрожал, и она уже не понимала от страха или от возбуждения. Грудь жалобно ныла, требуя прикосновения, а по бедру скатилась капелька возбуждения.

– Значит, Вишневый туман. – протянул сириалец и провел большим пальцем по контуру её губ. Затем одна его ладонь скользнула по спине эльфийки, а вторая коснулась места на шее, где билась жилка. И мир провалился во тьму.

***

Он наивно думал, что самым трудным в путешествии будет плавание. Но как оказалось, почти месяц на корабле и пять дней путешествия через горы и джунгли – мелочи по сравнению с тем, что ожидало Йена в поместье.

Нет, управляющий не зарвался – он вообще был тих, скромен и уверял, что украл за год всего десять золотых. Нет, его дом оказался добротной усадьбой, а не бамбуковой хижиной, а расчищенных от джунглей земель было приблизительно столько же, сколько Йен и предполагал.

Дело было в рабах.

Они держались так сплоченно, что становилось ясно с первого взгляда – проступок или преступление одного из них другие не выдадут ни за что. А в случае подлянки хозяину ещё и помогать станут. Очень бесстрашные рабы, что мужчины, что женщины, с таких станется пустить в господский дом красного петуха.

И самое странное – главным среди них был рыжеволосый эльф.

Эльфы делят самих себя на четыре Варны, то есть, Призвания. Считается, что Призвание дано свыше Великой матерью и определяется с рождения, цветом волос.

Беловолосые эльфы – Варна Служителей, они становятся жрецами. Черноволосые – Воители, становятся воинами, знатью. Именно эльфы из Варны Воителей правили когда-то Садрагасом и сейчас правят мелкими княжествами, которые Сириальская империя ещё не успела захватить. Третья Варна – Искусники. У них русые волосы, и они занимаются ремеслами, искусством и магией. Четвертая – Дарители с каштановыми волосами. Торговцы, слуги, крестьяне – те, кто дарит свои жизнь и силу своему господину, земле или же творениям чужих рук.

А ещё у эльфов изредка рождались рыжеволосые дети. Они не принадлежали ни к одной Варне и считалось что их Великая Мать лишила Призвания в этом перерождении за страшное преступление в предыдущем. Рыжеволосые эльфы были изгоями, даже собственные родители недолюбливали их, зачастую, не давая имен. А среди рабов Йена верховодил именно рыжеволосый эльф и его слушались (это было видно) и люди, и русоволосые эльфы, и две эльфийки с каштановыми волосами.

И с этой странностью ему придется разбираться самому, потому что управляющий попросил расчет в тот же день, когда ввел хозяина в курс дел поместья. Старик был так напуган и так жалобно просил его уволить, что Йен сжалился. И в тот же вечер вызвал к себе рыжеволосого раба.

Лицо эльфа было холодным и бесстрастным, рыжие волосы старательно уложены в воинскую косу – будто вызов рабскому клейму, как и серая рубашка. Мало кто из хозяев в жарком Садрагасе тратился на рубашки для рабов. А у него в поместье все расхаживают в рубашках (мужчины) и хороших сари (женщины). Ох, чем же так запугали старика управляющего, раз из него за год сумели выбить хорошую одежду? Да и выглядят его рабы гораздо лучше, чем виденные по дороге сюда, и что-то подсказывало Йену, что об их здоровье и благополучии позаботился отнюдь не управляющий.

Рукава рубашки были закатаны и на левом предплечье рыжеволосого было видно три зеленые полосы – знак Девы, самой жестокой и безжалостной из трех великих эльфийских богинь.

– Не знаешь почему мой управляющий так напуган? – прямо спросил Йен.

Эльф невозмутимо пожал плечами, даже не пытаясь изобразить рабскую покорность:

– Проворовался, наверное. Мне-то откуда знать?

И в таком духе отвечал минут десять, пока Йен не вызверился окончательно и не рыкнул: