Вода была ледяной, Мойру мотало туда-сюда, то накрывая волной, то вновь вскидывая вверх. Постепенно силы ее стали иссякать, она наглоталась воды, но продолжала барахтаться, стараясь повыше поднимать голову. Оглушенная и мало что соображавшая, она вдруг увидела неподалеку островок. О его уступы разбивались волны, но это все же была суша, и Мойра поплыла к ней.

Волна поднесла ее и сильно ударила о камни. Женщина дико закричала, совершенно измученная, но все же вцепилась в изъеденные соленой влагой выступы и удержалась, когда волна стала откатывать. Это была краткая передышка, и Мойра воспользовалась ею, чтобы взобраться повыше. Намокший подол путался у нее под ногами, она наступила на него и рванулась, услышав, как затрещала ткань. И все же она лезла дальше, и, когда очередной вал ударился о скалу, он уже не мог захватить свою добычу. Мойра стонала и плакала, продолжая карабкаться, пока не оказалась на небольшой каменистой площадке, куда не достигали волны. Тут она упала, обдаваемая множеством брызг, но волны, урча и шипя, откатывались, не доставая до беглянки.

Дыхание давалось с трудом, потом подкатила тошнота, и ее несколько долгих минут мучительно выворачивало. Исторгнув из внутренностей горькую соленую воду, Мойра потеряла сознание.

Постепенно она стала различать пронзительные крики чаек. Море еще ревело, но, как заметила Мойра, волны уже были не столь крупные, как ранее. Молодая женщина приподнялась, озираясь по сторонам. По-прежнему шел дождь, ледяной, холодный, непрерывный. Сквозь его завесу она видела зеленые склоны острова Скай, россыпи камней и белую пену прибоя у его побережья. Мойра смотрела на него, понимая, что на самом деле остров находится не так близко, как ей кажется. И когда она взглянула на плещущиеся внизу волны, ей захотелось зарыдать. Провалы между волнами казались жадными ртами, готовыми проглотить ее. Мойра еще слишком хорошо помнила, с каким трудом выбралась из пучины, и вновь доверяться водной хляби у нее не было ни малейшего желания.

Распростершись на скале под проливным дождем, она тихо плакала. Ее пробирал холод, душило отчаяние. Но не такова она была, чтобы поддаться ему.

«Сейчас май месяц, в это время шторма не бывают продолжительными. Это ненастье когда-то закончится, а жители Ская часто ходят по окрестным водам на своих лодках, так что меня рано или поздно обнаружат. В конце концов, я все же в проливе Минч, а не в открытом океане».

Она стала тихо молиться. Но зубы ее так стучали, что она не понимала, что произносит. Было невероятно холодно, в горле стало першить, но Мойра не обращала на это внимания. Она не утонула, а значит, все остальное можно перетерпеть.

Порой Мойра оглядывалась по сторонам, замечая, что море постепенно успокаивается. Но ни следов судна, ни кого-либо из ее похитителей нигде не было видно. Мойра помнила, что судно перевернулось во время удара, а следовательно сразу потонуло, увлекая за собой в водовороте всех, кто был на нем. Ну и славно. Само Небо покарало их.

Но как же она замерзла, как замерзла! Мойра встала и стала ходить туда-сюда по крошечной площадке скалы, подпрыгивать и хлопать себя руками по бокам и бедрам. Тщетно. Ее всю трясло, зуб на зуб не попадал. Ей казалось, что тут она может замерзнуть даже скорее, чем ранее опасалась утонуть.

Она вглядывалась в берег острова Скай, но не замечала на нем ни малейшего признака жизни. Скай выглядел пустынным, хотя на деле был заселен горскими кланами, да и вообще некогда был отдельным от Шотландии королевством. За него исстари шли сражения, еще викинги пытались отбить остров у местного населения, но все же были изгнаны. Там правил король Островов, столь влиятельный, что с ним вынуждены были считаться даже владыки Шотландии. Потом короли Островов стали зваться просто лордами Островов, но все равно они были едва ли не первыми вельможами, и их влияние было огромно. Сейчас все это казалось странным, особенно когда Мойра сквозь струи дождя вглядывалась в это пустынное побережье. Словно там все вымерли, когда последний лорд Островов уступил свои владения королю Якову Стюарту.

Сотрясаясь от кашля, Мойра сидела, обхватив себя руками, и дрожала. Порой казалось, что она не ощущает пальцев ног, но попытки растереть их и вернуть чувствительность ни к чему не привели. И при этом, то ли от того, что она наглоталась соленой воды, то ли от трепавшей ее лихорадки Мойру томила жажда, и женщина стала слизывать капли дождевой воды, скопившейся в расщелине скалы.

Сколько времени она пробыла на скале среди моря? Она не знала. Но отметила, что берега Ская стали видны четче, она уже хорошо различала отвесные утесы над морем, покатую вершину уходящего к дальним горам склона, стаи бакланов, носившихся у побережья. А потом вдруг увидела идущего по песчаному пляжу человека.

Как же Мойра обрадовалась! Она поднялась во весь рост и стала кричать, вернее, просто сипеть и размахивать руками. Пусть же он ее заметит! Она даже различила, как до этого шедший вдоль прибоя островитянин остановился и посмотрел в ее сторону. Но никакого желания даже помахать в ответ не последовало. Он просто стоял и смотрел. Обычный горец, длинноволосый и босой, в длинной тунике до колен.

Мойре стало не по себе. Она вспомнила, что там, где она выросла, на Оркнеях, обычно считалось дурным знаком помогать жертвам стихии, особенно чужакам. Бытовало поверье, что спасенный обязательно принесет спасшему беду. И жители Оркнейских островов зачастую просто наблюдали за погибавшими в волнах, ибо их куда больше волновало другое: прибьет ли к берегу что-нибудь, уцелевшее с потерпевшего крушение судна, но никак не сами люди. Неужели и тут, на Скае, так же? Но ведь этот островитянин не может не заметить, что она в алом платье. Алое обычно носят состоятельные люди, и этот горец должен сообразить, что перед ним не простая особа. И пусть ее платье изодрано об уступ и висит лохмотьями, но его цвет он не мог не рассмотреть на таком расстоянии.

А потом… Она протерла глаза. Ей показалось, что она его узнала. Эта осанка, разворот плеч, манера держаться, гордо, словно лэрд^[35], откинув голову. Неужели это торговец Дэвид? Но тогда он просто обязан выручить ее!

Она вновь замахала руками, стала звать его. И только охнула, когда он повернулся и пошел прочь. Проклятье! Гореть тебе в аду за это, негодяй!

Мойра крикнула это ему вслед во всю силу своего саднившего горла, но ветер и шум волн вряд ли позволили ему расслышать хоть слово.

Он уходил, но потом все же остановился. И Мойра увидела, что на скалах, над пляжем, где стоял Дэвид, появились еще какие-то люди. Кажется, они тоже заметили ее, начали указывать в ее сторону руками.

Дэвид стал переговариваться с вновь пришедшими. Но Мойра больше не могла ждать.

«В конце концов, тут не так далеко от берега. Я доплыву, я справлюсь!» Она набрала в грудь побольше воздуха и прыгнула в воду.

Была ли вода такой холодной или в ее простуженном состоянии так только казалось? В любом случае она лишила девушку последних сил. Всплывать было неимоверно трудно, но Мойра все же появилась на поверхности и поплыла к берегу. Она старалась как могла, но с каждым гребком ее силы таяли. Потом ее ногу ее не свела судорога. «Ничего, – утешала себя Мойра, – я смогу… я…»

Новая волна накрыла ее, и, казалось, прошла целая вечность, прежде чем она вновь увидела свет. Она перевернулась на спину, пыталась грести, но руки казались мягкими и непослушными, отталкиваться от поверхности волн стало почти невыносимо. Ноги не слушались, и в какой-то миг Мойра поняла, что не плывет, а просто бьет руками по воде, слабо, захлебываясь, задыхаясь и… погружаясь. И тогда она в отчаянии стала кричать, пока ее опять не накрыла тяжелая волна…

«Это конец», – поняла она, чувствуя отчаяние и одновременно странное успокоение.

И в это мгновение кто-то схватил ее за волосы, вытащив на поверхность. Мойра со стоном втянула воздух и отдалась на милость судьбы. Или на волю того, кто все же приплыл ей на помощь.

Она была так слаба, что падала, даже когда почувствовала под ногами дно. Но неумолимые жесткие руки поднимали ее, тащили, заставляли идти. Когда же ее отпустили, она рухнула на мелководье, не в силах подняться.

В этот миг он сказал:

– Я спас тебя, и отныне ты моя должница. Все мои люди погибли, а они были мне дороги… Особенно мой рыжий Орсон, которого я до последнего искал на берегу. Но вместо него я обнаружил тебя. И если ты сейчас же не поклянешься, что скроешь нашу тайну… Мне лучше сейчас же утопить тебя на мелководье, пока к нам не спустились эти люди. Ты поняла? Ты будешь скрывать все, иначе…

Он говорил быстро и негромко, потом неожиданно умолк. Совсем близко она видела лицо своего спасителя и понимала, что он все еще ее враг. А она – его. И она может погубить его, если поведает, что он чужак и похититель.

Мойра не заметила, как стала улыбаться, испытывая невольное торжество. Он ее опасался! Ну что ж, поглядим…

Однако в следующий миг ей стало не до веселья, ибо он грубо намотал ее мокрые волосы на кулак и погрузил ее голову в воду. Она забилась, вырываясь, но он был так силен!.. Она стала захлебываться, и негодяй, ослабив хватку, дал ей вздохнуть.

– Я не шучу, красотка! Ты просто не оставляешь мне выбора. И когда они спустятся, ты будешь мертва. Скажу, что выволок тебя уже мертвую.

Мойра тянула время, ожидая, когда же спустятся островитяне и она им все поведает. Но Дэвид понял ее замысел, и она вновь оказалась под водой. О, как он был силен! А она так слаба… Она билась, глотая мутную от песка воду.

В какой-то миг ей все же удалось поднять голову и крикнуть:

– Клянусь!

Он тут же резко рванул ее за волосы, вытаскивая из воды.

– Крест, целуй крест, что не предашь меня!

Она повиновалась.

– Пречистой Девой и Господом нашим поклянись, что подтвердишь все, что я скажу!

Она вновь подчинилась. Тогда он отпустил ее, и Мойра, кашляя и выплевывая воду, выползла на песок. Он стоял над ней, мрачный и неумолимый.

– Учти, я убью тебя сразу, едва что-то заподозрю. Поэтому помни о своей клятве, девка!

Через некоторое время на берегу наконец-то показались жители Ская. Это были пожилой кряжистый горец в килте, юноша в тунике и немолодая худая женщина в накинутом на голову пледе.

– Кто это с тобой? – обратились они к повернувшемуся к ним Дэвиду. – Ведь ты уверял, что все твои спутники погибли.

Он отвечал, что так и думал изначально, когда они только нашли его на берегу. Однако Небо смилостивилось над ним и спасло его жену.

– Твою жену? – произнесла женщина, присаживаясь подле Мойры. – Тогда вы должны возблагодарить Провидение. Ох, бедняжка, ну и натерпелась же ты! – Она погладила Мойру по голове и посмотрела на Дэвида: – А теперь, голубчик, бери ее скорее и веди к нам в дом.

Жители Ская славились своим гостеприимством, и это утешало. Но добродушны к чужакам они были лишь в том случае, если не видели в них врагов. Сейчас, похоже, они просто сочувствовали этим двоим, но когда все откроется…

Мойра не знала, что за это время наплел этим славным людям ее похититель, но надеялась, что со временем прояснит им ситуацию. Если сможет… Ведь этот негодяй вырвал у нее клятву. Насколько действительна такая клятва? Мойра не могла сказать. Она сейчас вообще не способна была о чем-то думать. Она была так слаба, что не прошла и нескольких шагов, как стала падать. Дэвид подхватил ее и понес на руках. Это принесло ей облегчение. Если не думать, что она в руках у врага.

Взбираться по скалам с ношей Дэвиду было непросто, потом они спускались в низину между возвышенностей. Мойра в какой-то миг приоткрыла глаза и увидела, что тут, в небольшой долине располагалось целое селение – клахан на местном наречии. Зеленые склоны скрывали клахан с моря, и поэтому Мойра не заметила селение со своего островка. А ведь тут было около дюжины сложенных из камня домов, плетни, за которыми блеяли козы, в стороне паслись коровы, такие же лохматые, как и вышедшие поглядеть на спасенных гостей местные жители.

Они приблизились к одному из домов, и хозяйка отворила сплетенную из лозняка дверь. Внутри было темно и пахло торфяным дымом. Женщина зажгла лучину, осветив пространство, а затем, укрепив ее в стойке, стала раздувать потайной мох в очаге^[36].

– Положи жену вот сюда, парень, – указала она на лежанку у очага. – Ей надо согреться. А еще ее нужно переодеть и растереть как следует.

Мойра, приоткрыв глаза, различила в скудном свете грубые стены и деревянные нары вдоль них, с верхних полок которых с любопытством смотрели на нее полуголые дети. В проем входа тоже заглядывали любопытные, пока хозяин не выгнал их грубым окриком.

У горцев свои понятия об этикете, поэтому гостей сперва ни о чем ни расспрашивали. Только когда хозяин налил гостю чарку и они вместе выпили, он представился.

– Мое имя Торквил. Я из МакДональдов. Она, – указал он на женщину, – Бригитт, моя супруга. Венчанная в церкви, – добавил он с гордостью. – А это наш сын Рори, – теперь он указывал на стоявшего в стороне юношу. – Там наши младшие, – кивнул Торквил в сторону детей на верхних полках. – Ну а старшие сыновья ушли на промысел.

Теперь, следуя законам вежливости, должен был представиться Дэвид.

– Зови меня просто Хат, – сказал он. – Я торговец. Мы были на Пасху на острове Айла, где я предлагал свой товар, потом плавали между островами, торгуя понемногу. Думал, что в такое время бури в проливе не особо свирепствуют. Но в итоге наш корабль налетел на риф, и все наши спутники, похоже, погибли. Счастье, что моя жена уцелела.

– Еще какое счастье, – поддержала его островитянка Бригитт. – Спутники и сородичи – это печально, и мы разделяем вашу скорбь по ним. А жена – это одно тело и душа. Идите же теперь, обнимите супругу, а то, сдается мне, вы не очень-то и лелеете ее после всего, что бедняжке довелось перенести.

Мойра едва не зашипела, как кошка, оказавшись в объятиях своего похитителя. Даже невольно стала упираться, когда он сжал ее так, что просто косточки хрустнули, а потом быстро зажал ей рот поцелуем. Ее вырвавшийся было слабый писк был заглушен оглушающим чувством полной подчиненности этому человеку, и она перестала упираться, замерла, совершенно подавленная и от этого потерявшая способность соображать. Он целовал ее сильно и глубоко, но в какой-то миг поцелуй стал нежнее, губы его были теплыми, покоряющими. Поцелуй все продолжался, и Мойра обмякла в его руках настолько, что, когда он ее отпустил, она просто лежала и растерянно смотрела на этого мужчину, а в голове не было ни единой мысли.

Развеселившийся Торквил хлопнул гостя по плечу, заявив, что он заслужил еще одну чарку виски. Бригитт же твердила, что женщину надо переодеть в сухое, а то в мокром платье даже ласки мужа не согреют ее и она подхватит простуду.

– Снимайте ваше красное платье, голубушка моя. Ах, какое оно у вас нарядное, да еще и со шнуровкой на спине, как у настоящей леди. Вы что же, с горничной путешествовали? Слыхала я, что торговцы в наше время порой богаче лэрдов, а ведь только жены лэрдов могут позволить себе содержать прислугу, чтобы было кому затягивать шнуровку на спине.

– Я сам помогу жене, как делал это всегда, – заявил Дэвид, тут же оказавшийся рядом. Лицо его было почти сердитым: проклятье, не хватало еще, чтобы по одеянию Мойры эти люди стали догадываться, какое высокое положение она занимает.

Мойра же рванулась в его руках, когда он занялся ее шнуровкой.

– Не смей прикасаться ко мне, олух! – тихо и угрожающе процедила она сквозь зубы.

Но сил для сопротивления у нее не было. Ее всю трясло, она лишь попыталась вырваться, когда он приподнял ее и стал возиться с длинной шнуровкой. В какой-то миг он просто достал нож и разрезал шнурки, а потом почти сорвал с нее платье – только ткань треснула. И пока Бригитт возилась с ларем у стены, а Торквил разливал по чаркам виски, Дэвид бросил остатки платья в очаг.

Мокрая ткань стала дымиться. Островитянка Бриггит даже вскрикнула. Вольготно же их гостью сжигать такое богатство! Она бы и из обрывков этого наряда наделала лент для своих младших дочерей. А молодой Рори только хихикал да плотоядно поглядывал на полураздетую молодую женщину в прилипшей к телу мокрой рубахе.

– Со временем я куплю жене еще немало красивых нарядов, – важно заявил Дэвид. – Да и вас сумею отблагодарить за гостеприимство, добрые люди. – Он достал из пояса несколько монет и положил на стол. – Хватит ли этого, чтобы купить ленты вашим девочкам?

Торквил лишь усмехнулся и протянул ему стаканчик с виски.