Хэйл отдает мне честь и спешит выполнить приказ. И вот я остаюсь ждать в коридоре перед лазаретом, презирая каждую проходящую секунду. Сейчас не время стоять и думать. Сейчас не время размышлять о том, что я должен сделать и сделаю. Лучше действовать. Позволить импульсу момента привести меня к неизбежному финалу. Но вместо того боги пожелали, чтобы я стоял здесь и обдумывал ожидающие меня деяния. Подумал о том, как мне придется заглянуть в глаза своему брату и в последний раз спросить его, является ли он предателем, хотя мне это уже известно.

На этот раз Сул ответит правдиво.

Я сую руку в карман церемониальной мантии, что на мне надета, достаю спрятанный там предмет. Это кристалл. Тот, что моя мать дала мне: яркий урзул, в центре запятнанный тьмой.

– Жизнь за жизнь, – шепчу я. Тогда это казалось вполне честной сделкой. Моя собственная жизнь, или так я считал. Но что, если цена выше? Что, если эту цену я не захочу уплатить? Мне казалось, что никакая цена не может быть слишком высока, никакая жертва не может быть слишком уж отчаянной в обмен на шанс спасти ее. Неужели я ошибался? Настанет ли такой день, когда я оглянусь назад и осознаю, что зашел слишком далеко?

По коридору приближаются шаги. Я кладу камень обратно в карман, как раз когда появляются Хэйл и два ее товарища-стражника. Лур и Раг отдают мне честь, их лица мрачны. Хэйл рявкает команду, и они занимают свои места возле дверей лазарета.

– Вам под страхом смерти запрещается кого-либо впускать, – напоминает им Хэйл, прежде чем повернуться ко мне. Лицо ее посерело, бледные глаза стали на несколько тонов темнее, чем обычно. Но она говорит лишь: – Пойдемте, мой король.

Я молча киваю и разворачиваюсь, ведя ее за собой.

* * *

– Именем короля, откройте!

Грохот, с которым кулак Хэйл колотит в дверь, эхом разносится по коридору, а ее голос звенит среди сталактитов над головой. Мы ничего не говорим, даже не смотрим друг на друга. Мы не знаем наверняка, здесь ли Сул, вернулся ли он в свои личные покои после церемонии. Откуда мне знать? Быть может, он сейчас среди моих министров, насаждает покой или сеет раздор, собирает информацию, плетет интриги. И все ради какой-то итоговой цели, которую я не могу постичь.

Тишина длится лишь пару вдохов. Но кажется, будто прошла целая вечность. Однако же дверь наконец открывается и появляется лицо моего брата.

– Секундочку, дорогие мои! – кричит он кому-то через плечо, натягивая халат на свою голую грудь. – Я мигом вернусь в ваши сладкие ручки. – Боги небесные, он что, успел с головой нырнуть в кутеж за то недолгое время, что прошло с окончания столь тяжелой церемонии? Только Сулу хватило бы на это наглости. Он приглаживает свои растрепанные волосы, на губах его играет улыбка, когда он поворачивается к Хэйл, стоящей в дверях. Выражение его лица застывает. – Хэйл! – Он пытается вновь улыбнуться. – Какой же приятный сюрприз.

Мой молчаливый капитан лишь делает шаг в сторону, открывая его взору меня, стоящего у нее за спиной. Мерцающее сияние тут же отливает от щек Сула.

– Фор, – выдыхает он. – Надеюсь, все в порядке с твоей…

Я протискиваюсь в комнату.

– Вон, – рычу я двум красоткам, развалившимся на постели Сула. Они ахают, хватают одеяла, чтобы прикрыть свою обнаженную плоть, и спешат прочь из комнаты, прямо под носом у Хэйл. Она стоит за дверью, словно гранитная колонна, лицо ее недвижимо.

– Ну правда, Фор, – говорит Сул, запахивая халат чуть плотнее, – очень жаль, что ты заранее не известил меня о своем визите. Неплохо бы загодя предупреждать о деле того, у кого все мысли, ну ты знаешь, о теле…

– Я говорил с лордом Ратом.

Сул умолкает. Все его существо словно бы схлопывается.

– А. – Сказав это и ничего больше, он отворачивается и подходит к камину, в котором ярко полыхает лунный огонь. Он подсвечивает одну половину его лица. Я изучаю линии его лба, остроту скул и челюсти, выискиваю признаки вины, печали или гнева. Но я не могу прочитать моего брата так, как делал это раньше. С тем же успехом я мог бы смотреть на лицо незнакомца.

Спустя долгое время он делает глубокий вдох.

– Полагаю, теперь нет особого смысла что-либо отрицать.

– Ты мне поклялся. – Эти слова поднимаются из глубины моего живота. – Ты клялся, что это не ты меня отравил. Ты сказал, что прежде сам бы выпил то зелье.

– Да. – Сул вздыхает. – Вроде бы сказал.

– Ты солгал мне.

– Я тебя обманул. – Тут он поворачивается ко мне, в его глазах отражается резкий свет огня. – Но я сделал это ради тебя.

– Ты пытался ее убить.

– Она должна была умереть. – Сул качает головой, но взгляд его ни на миг не отрывается от моего. – Она все еще должна умереть. Иначе Мифанару придется встать на колени.

Я в два шага пересекаю комнату, хватаю Сула за горло и впечатываю его в стену.

– Ты пытался убить мою жену! – Слова вырываются из моего горла, это рев ярости и боли, которые не в силах подавить никакие узы братской верности.

– Она тебе не жена! – Сул задыхается, без толку извиваясь. Свет огня мерцает в глубинах его широко распахнутых от ужаса глаз. Он пытается сказать что-то еще, но не может выдавить и слова, не может втянуть в легкие воздух. Он силен, он чистокровный трольд, он выше меня, шире в плечах. Но в этот миг он словно глиняная кукла в моих руках.

– Фор! – голос Хэйл, сдавленный от боли, рычит у моего уха. – Фор, не делай этого. Не убивай его так хладнокровно.

Я бросаю взгляд в сторону. Хэйл ловит его, удерживает, предлагая мне тонкую ниточку, ведущую обратно в мир здравого смысла. Я не хочу за нее хвататься. Я хочу позволить этому безумию унести меня на волне ярости. Но она меня не отпускает.

Заревев, я разжимаю руки, делаю два шага назад и позволяю Сулу повалиться на пол. Мой брат потирает горло, давится и кашляет. Его распущенные волосы рассыпались по плечам и наполовину скрывают его лицо.

– Она ведьма! – сипит он. – Она наложила на тебя чары. С первой же ночи, когда ты спас ее от ликорнов, ты потерял способность рассуждать здраво. Ее нужно остановить!

Воздух в моих легких пылает огнем.

– Почему Рат? – вопрошаю я.

Сул делает вдох и принимает сидячее положение, прислонившись спиной к стене. Он подтягивает к себе одно колено, кладет на него локоть и проводит рукой по растрепанным волосам.

– Когда казнь не состоялась, я решил, что будет лучше покончить с этим делом как можно быстрее. Рат… он всегда был очень внушаемый. Потребовалась лишь малая доза порошка раога, чтобы он взбесился. Я решил, что никто не подумает, будто он сделал это по собственной инициативе, так что его в итоге просто изгнали бы. – Он издает горький смешок, выдыхая воздух. – Мне Рат все равно никогда не нравился.

– И где же ты достал яд?

– У одной уггры в Хокнате. Дети Арраог уже много оборотов цикла работают над порошковым вариантом. У меня есть связи; его было несложно раздобыть.

Ну разумеется. Тарг и его последователи с самого начала были против моей женитьбы на человеке.

– Значит, ты теперь работаешь на Детей Арраог, – рычу я.

– Нет, Фор. Я работаю и всегда работал на тебя.

Я вновь бросаюсь на него, рывком ставлю на ноги.

– Да как ты смеешь? Как смеешь ты даже сейчас плеваться своей желчью и ложью?

Сул не сопротивляется. Было бы лучше, если бы он это сделал, если бы позволил мне решить все силой. Но вместо того он смотрит мне в глаза и медленно качает головой.

– Клянусь, я бы никогда тебя не предал, Фор. Если это значит, что я должен не дать тебе предать самого себя и все Подземное Королевство, то так тому и быть. Я буду злодеем, если потребуется. Если именно это будет тебе нужно от меня.

Из глубины моего живота вздымается ревущая ярость. В следующий миг я бы сломал ему шею, оторвал бы голову от плеч и швырнул ее в пламя лунного огня. Но сильная рука Хэйл обхватывает мое горло из-за спины, и она оттаскивает меня прочь.

– Фор, не причиняй ему вреда! – ревет она. – Сделаешь это – и никогда себя не простишь!

– Отпусти меня! – кричу я, и она тут же отпускает, но встает между мной и моим братом, привалившимся к стене. Я наставляю на него обвинительный перст. – Он пытался убить Фэрейн! Это он отравил меня. Я бы ее изнасиловал. Я бы уничтожил ее.

– Но ты этого не сделал. – Хэйл поднимает вверх обе руки. – На тебе нет этой вины.

Я делаю судорожный вдох, вгоняя воздух в легкие. Это правда: само деяние было предотвращено. Но ведь намерение было в моем сердце, а этого достаточно, чтобы привлечь к ответу. Я ненавижу себя за то, что чуть не сделал, и неважно, были ли мои мотивы моими собственными или внушенными сторонним воздействием. Я ненавижу себя, а брата своего ненавижу еще сильнее. Но достаточно ли сильно, чтобы убить его?

Сул смеется, тихо и горько.

– Что это? Новые свидетельства влияния ведьмы? Истинный король трольдов убил бы меня на месте!

Мой взгляд отрывается от Хэйл и перескакивает на него.

– Ты и правда этого хочешь, брат?

Он выпрямляется, все еще одной рукой держась за стену. Его глаза – это кольца белков, черные зрачки – сжатые точки ярости и страха.

– Я хочу, чтобы ты был королем. Королем, который нужен Мифанару. Если это значит, что мою жизнь нужно принести в жертву, то быть по сему.

На стенах висит оружие, коллекция изысканных клинков, палиц, орудий охоты и войны. Было бы делом секунды сорвать меч с его креплений и вогнать его в живот моего брата, пришпилив того к стене. Я делаю еще один медленный вдох.

– Если я приволоку тебя в суд и Рат даст показания, то ты встретишься с друром.

– Хорошо. – Глаза Сула вспыхивают. – Когда весь твой двор соберется, чтобы посмотреть, как покатится моя голова, им сперва придется меня выслушать. Тогда я и расскажу им всю правду. Я предупрежу их о том, что среди них ведьма.

Он и в самом деле готов умереть. Этот вызов в его глазах – никакая не игра. Но он отлично знает, как связаны у меня руки. Будучи моим неофициальным главным шпионом, он знает каждый секрет, каждый шепоток о мятеже. Он знает лучше, чем я сам, кто именно из членов моего двора хочет посадить его на трон нашего покойного отца. Притащить его на эшафот и публично обезглавить – значит практически подставить свою собственную шею под топор друра.

Я вглядываюсь в его лицо. Лицо этого мужчины, которому я когда-то доверял свою жизнь. И делаю то, что должен.

– Сул Гаврборг, сын короля, принц Подземного Королевства, – говорю я, – отныне ты изгнан из Мифанара. Тебя сопроводят к границам нашего королевства и отошлют прочь, в иные миры, откуда ты не вернешься под страхом смерти.

Глаза Сула округляются. Этого он не ожидал. Суда и казни – да. Но не изгнания.

– Нет, Фор, – говорит он, делая шаг в мою сторону. – Позволь мне высказаться перед министрами. Позволь мне предстать перед друром с честью, доказав тебе тем мою верность.

– Этого не будет. Ты потерял свое право на всякую честь, когда вздумал угрожать жизни моей жены и союзу нашего королевства с Гаварией.

– Фальшивой жены! Фальшивого союза, сплетенного из ловушек и скованного ложью. Ты – дурак, брат мой, если взял эту человеческую шлюху в свою постель!

Желание убивать сильно. Но я должен себя контролировать. Я отворачиваюсь от брата и обращаюсь к Хэйл:

– Сопроводи принца прочь из Мифанара и отправь его через Промежуточные врата в другие миры.

– В который из них? – спрашивает она.

– Мне все равно. Он не должен вернуться в Подземное Королевство. Запечатай за ним врата.

Хэйл выглядит так, словно ее вот-вот стошнит. Я отлично понимаю, что у нее на сердце, раз уж речь касается моего брата. Но в итоге она склоняет голову.

– Ваше повеление будет выполнено.

На этом она поворачивается, хватает Сула за руку и вытаскивает его из комнаты. Когда я в последний раз гляжу на брата, то вижу, как сверкают его широко распахнутые глаза, пока он кричит:

– Я всегда буду служить тебе, Фор! Я всегда буду помогать тебе, даже если ты отказываешься принимать мою помощь. Однажды ты поймешь правду. Ты поймешь правду, Фор! Я только надеюсь, что еще будет не слишком поздно.

Его голос затихает, когда Хэйл утягивает его вниз по коридору, оставляя меня в этой пустой, гулкой комнате, в которой нет ничего, кроме потрескивающего лунного огня и моего собственного осуждающего сердца.