Читать книгу «Оркестр меньшинств» онлайн полностью📖 — Чигозей Обиома — MyBook.
cover

Чигозие Обиома
Оркестр меньшинств

Chigozie Obioma

AN ORCHESTRA OF MINORITIES

Copyright © 2019 by Chigozie Obioma

Перевод с английского Григория Крылова

Художественное оформление Яны Паламарчук

В оформлении переплета и полусупера использована иллюстрация: © YummyBuum / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Крылов Г., перевод на русский язык, 2021

© Оформление ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Дж. К. посвящается.

Мы не забыли



Если добыча не излагает своей версии истории, то героями рассказов об охоте всегда будут хищники.

Пословица игбо


В целом мы можем представить себе чи человека как его иную идентичность в стране духов – его дух, пополняющий его земную сущность; поскольку ничто не выстоит в одиночку, всегда рядом должно стоять что-то другое.

Чинуа Ачебе, «Чи в космологии игбо»


Ува му асаа, ува му асато![1] Это основной фактор в определении состояния истинной личности новорожденного. Хотя люди существуют на земле в материальной форме, они вмещают в себя чи и оньеува, потому что того требует всемирный закон, согласно которому если есть одна сущность, то рядом с ней должна стоять другая, таким образом выполняется требование дуализма всех вещей. Это же положение является базовым принципом, на котором покоится концепция реинкарнации народа игбо[2]. Вы когда-нибудь задавали себе вопрос, почему у новорожденного ребенка иногда со временем развивается беспричинная ненависть к тому человеку, которого он увидел, едва раскрыв глаза? Часто это происходит оттого, что ребенок, возможно, идентифицировал эту личность как врага в одном из своих прошлых существований и, возможно, ребенок вернулся в мир в шестом, седьмом или даже восьмом цикле реинкарнации для сведения древнего счета. Кроме того, иногда нечто или событие может реинкарнироваться в течение жизни. Вот почему встречаются люди, которые, когда-то владея чем-то, но потом это потеряв, вдруг несколько лет спустя обнаруживают, что владеют чем-то похожим на утраченное.

Дибиа Нджоквуджи из Нкпа,
запись голоса


Первая
Первое заклинание

Обасидинелу —

Я стою перед тобой здесь в великолепном суде Бечукве в Элуигве, земле вечности, яркого света, где несмолкаемая песня флейты звучит в воздухе…

Как другие духи-хранители, я являлся на уву во многих циклах реинкарнаций, и при каждом возвращении я поселялся в новосотворенном теле…

Я явился в спешке, воспарил свободно, как копье, пролетел по неизмеримым путям вселенной, потому что мое послание важно, вопрос жизни и смерти…

Я стою здесь, зная, что чи должен свидетельствовать перед тобой, если его хозяин мертв и его душа поднялась в Бенмуо, в это граничное пространство, переполненное духами и бестелесными телами всех оттенков и размеров. Ведь ты только в таких случаях просишь, чтобы духи-хранители являлись в твое жилище, в этот величественный небесный суд, чтобы просить тебя о даровании душам наших хозяев безопасный проход в Аландиичие, обиталище наших предков…

Мы просим за них, потому что знаем: душа человека может вернуться в мир в форме оньеува, чтобы родиться заново, только в том случае, если она была принята в области наших предков…

Чукву, творец всего, я признаю, что совершил нечто из ряда вон выходящее, придя сюда, когда мой хозяин еще жив…

Но я здесь, так как старые отцы говорят, что мы приносим клинок, который достаточно остер для рубки дров в лесу. Если ситуация заслуживает неотложных мер, то ей нужно предоставить их…

Говорят, что пыль лежит на земле, а звезды лежат в небесах. Они не перемешиваются…

Говорят, что тень образуется от человека, но человек не умирает оттого, что тень убежит от него…

Я пришел просить за него, так как за деяние его Ала, хранительница земли, должна требовать воздаяния…

Потому что Ала запрещает убивать беременную, будь она женщиной или зверем…

Земля принадлежит Але, великой матери человечества, величайшей из всех живых существ, уступающей только тебе, чей пол или вид не известны ни одному человеку или духу…

Я пришел, потому что боюсь, как бы она не подняла руку на моего хозяина, который известен в этом цикле жизни как Чинонсо Соломон Олиса…

Вот почему я поспешил сюда, чтобы свидетельствовать обо всем, что видел, и убедить тебя и великую богиню: если то, чего я боюсь, и вправду случилось, то пусть будет ясно, что он совершил это великое преступление ошибочно, от незнания…

Хотя я буду рассказывать о случившемся по большей части моими словами, слова эти будут правдивы, потому что мы с ним – одно. Его голос – мой голос. Говорить, что его слова отличаются от моих, означает толковать мои слова так, словно их произнес другой…

Ты – творец вселенной, патрон четырех дней – Эке, Орие, Афор и Нкво, из которых слагается неделя игбо[3].

Старые отцы предписали называть тебя именами и почетными титулами, число которых не счесть: Чукву, Эгбуну, Осебурува, Эзеува, Эбубедике, Гаганаогву, Агунджиегбе, Обасидинелу, Агбатта-Алумалу, Иджанго-иджанго, Окааоме, Аквааквуру и много других…

Я стою здесь пред тобой, бесстрашный, как язык короля, чтобы изложить мои аргументы в пользу моего хозяина, зная: ты услышишь мой голос…

1. Женщина на мосту

Чукву, если некий дух-хранитель прислан в первый раз, чтобы поселиться в хозяине, который придет в мир в Умуахии, городе в земле великих отцов, то первое, что поражает его дух, это бескрайность земли. По мере того как дух-хранитель спускается с перевоплощающимся телом нового хозяина к земле, его поражает то, что открывается глазу. Вдруг словно убирается какой-то первобытный занавес, и ты оказываешься в бескрайних зарослях лиственных деревьев. Ты приближаешься к Умуахии, и тебя прельщает природа земли отцов: холмы, густой бесконечный лес Огбути-укву – ровесник первого человека, который охотился в нем. Ранним отцам было сказано, что здесь можно увидеть следы космического взрыва, в котором родился мир, и что с самого начала, когда мир разделялся на небеса, воду, лес и землю, лес Огбути стал страной, страной более обширной, чем любые сложенные о ней стихи. Листья деревьев рассказывают историю вселенной на свой, местный манер. Но даже величие бескрайнего леса меркнет рядом с множеством водоемов, самый большой из которых – река Имо и ее бесчисленные притоки.

Река течет по лесу путаной сетью, сравнимой разве что с сетью человеческих вен. Ее можно найти в одной из частей города, где она бьет струей, как кровь из глубокой раны, а потом исчезает. Пройдешь по той же дороге небольшое расстояние, и она появляется – словно из ниоткуда – за холмом или бездонной пропастью. А потом между бедер долин она течет снова. Даже если мы потеряли ее вначале, нужно только миновать Бенде в направлении Умуахии, пройти через деревни Нгва, и маленький безмолвный приток покажет свой соблазнительный лик. Эта река занимает заметное место в мифах народа, потому что вода первостепенна в его вселенной. Народ знает, что все реки имеют материнские свойства, а потому способны к рождению. Эта река породила город Имо. Через город, расположенный поблизости, протекает Нигер, река еще больших размеров, которая сама стала предметом легенд. Давным-давно Нигер вышел из берегов на своем неустанном пути и встретил другую реку, Бенуе, и эта встреча навсегда изменила историю народа и цивилизаций на обеих реках.

Эгбуну, мое свидетельство сегодня вечером, история, ради которой я пришел в этот светлый суд, началась на реке Имо почти семь лет назад. Мой хозяин отправился тем утром в Энугу, чтобы пополнить свои запасы, что он делал нередко. Предыдущей ночью в Энугу прошел дождь, и повсюду была вода, она стекала с крыш зданий, стояла в выбоинах на дороге, висела на листьях деревьев, капала с паутинных кружев, капельки воды оставались на лицах и одежде людей. Хозяин мой в хорошем настроении прошел по рынку, закатав брюки по щиколотки, чтобы не замочить отвороты грязной водой, он переходил от палатки к палатке, от лавки к лавке. Рынок кишел людьми, как всегда, даже во времена великих отцов, когда рынок был центром всего. Здесь обменивались товарами, устраивали празднования, проводили переговоры между деревнями. На всей земле отцов святилище Алы, великой матери, часто располагалось близ рынка. В представлении отцов рынок был также тем человеческим собранием, которое привлекало самых беспутных духов – акалиоголи, амосу, пройдох и различных бродячих бестелесных существ. Потому что на земле дух без хозяина – ничто. Для того чтобы оказывать хоть какое-то влияние на события в этом мире, нужно обитать в физическом теле. И потому эти духи пребывают в постоянном поиске сосудов, в которых можно было бы поселиться, и неутомимы в своих поисках телесности. Их нужно избегать любой ценой. Я один раз видел, как такое существо в отчаянии поселилось в теле дохлой собаки. И оно какой-то алхимией сумело оживить эту падаль, заставить пройти несколько шагов, прежде чем бросить эту собаку снова дохлой и оставить ее лежать в траве. Зрелище было устрашающее. Вот почему чи не рекомендуется на рынках и в подобных местах покидать тело своего хозяина, если он спит или потерял сознание. Некоторые из этих бестелесных существ, в особенности злые духи, иногда даже пытаются вытеснить присутствующих чи или тех, кто вышел для консультаций во имя своих хозяев. Вот почему ты, Чукву, остерегаешь нас от таких путешествий, в особенности по ночам! Потому что, когда чужой дух входит в человека, изгнать его особенно трудно! Вот почему встречаются умственно больные, эпилептики с омерзительными страстями, убийцы собственных родителей и других! Во многих из них поселились чужие духи, а их чи становились бездомными, сведенными до положения существ, следующих повсюду за своими хозяевами, молящими или пытающимися вести переговоры – часто бесплодные – с захватчиком. Я видел это много раз.

Вернувшись в свой фургон, мой хозяин записал в свой объемистый журнал учета, что он купил восемь взрослых птиц – двух петухов и шесть курочек, – мешок с просом, полмешка корма для бройлеров и нейлоновую упаковку, полную жареных термитов. Он заплатил двойную от обычной цену за одного белого петушка с длинным конусным гребешком и роскошным оперением. Когда продавец подал ему петушка, в глазах моего хозяина стояли слезы. Несколько мгновений продавец и даже птица в его руках казались мерцающей иллюзией. Продавец смотрел на него, как казалось, с удивлением, возможно, недоумевая, почему вид этого петушка так тронул моего хозяина. Продавец не знал, что мой хозяин – человек порыва и страсти. И что он купил эту птицу по двойной цене, потому что она имела поразительное сходство с гусенком, который был у него в детстве и которого он любил много лет назад, – с птицей, которая изменила его жизнь.

Эбудебике, после покупки ценного петушка он, довольный, отправился назад в Умуахию. Хотя он и понял, что провел в Энугу больше времени, чем собирался, и не кормил остальных своих крылатых подопечных бо́льшую часть дня, это не обескуражило его. Его мало взволновала мысль о том, что они могут поднять мятеж, будут издавать сердитое кудахтанье и крики, как они часто делали от голода, возмущаясь так громко, что жаловались даже отдаленные соседи. В этот день, в отличие от большинства других, он при проезде каждого пропускного пункта щедро платил полицейским. Не возражал, не говорил, что у него нет денег, в отличие от других дней. Вместо этого он, подъезжая к пропускным пунктам, перед которыми они выставляли бревна, усаженные гвоздями, вынуждавшими машины останавливаться, высовывал в окно руку с пачкой денег.

Гаганаогву, мой хозяин долгое время гнал по сельским дорогам, проходившим через деревни, между курганов и могильных холмов древних отцов, по дорогам, примыкающим к богатым фермам и зарослям кустарников, а небо тем временем медленно темнело. Насекомые бросались на лобовое стекло и взрывались на нем, как миниатюрные фрукты, пока все стекло не покрылось омерзительной жижей из насекомых. Ему пришлось дважды останавливаться и протирать стекло тряпкой, но стоило ему тронуться с места, как насекомые с новой силой принимались в раже бросаться на стекло. Когда он добрался до въезда в Умуахию, день состарился и буквы на закрепленном на ржавой мачте знаке с надписью ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АБИЮ, ШТАТ ГОСПОДА БОГА были едва видимы. Желудок у него впал – потому что он целый день не ел. Он остановился недалеко от моста через реку Амату – приток великой реки Имо, – пристроился за фурой, закрытой сзади брезентом.

Заглушив двигатель, он услышал топот ног по полу фургона. Он спустился на землю, перешагнул через сточную канаву, опоясывавшую город, подошел к площади на другой стороне сточной канавы, где уличные торговцы сидели на табуретах под небольшими тканевыми навесами, их столики освещались фонариками и свечами.

На землю опустилась восточная темнота, и, когда он вернулся в фургон с гроздью бананов, папайей и полиэтиленовым пакетом, полным мандаринов, дорогу сзади и спереди накрыло одеяло из мрака. Он включил фары и поехал назад на хайвей, его новая птичья стая кудахтала в грузовой части фургона. Он ел банан, когда подъезжал к мосту через реку Амату. Всего неделю назад он слышал, что в этот самый плодородный из дождливых сезонов река разлилась и в ней утонула женщина с ребенком. Он обычно не очень доверял всяким слухам о несчастьях, они гуляли по городу, как утяжеленные монеты, всегда падающие одной стороной, но эта история осталась в его голове по какой-то причине, которую не мог понять даже я, его чи. Он еще не доехал до середины моста, погруженный в размышления об этой матери с ребенком, когда увидел припаркованную у перил машину с распахнутой дверью. Поначалу он видел только машину, ее темное нутро и точечку света, отраженную от окна со стороны водителя. Но когда он стал переводить взгляд, то увидел нечто ужасное: женщину, собирающуюся спрыгнуть с моста.

Агуджиегбе, как же это загадочно: мой хозяин несколько дней думал об утонувшей женщине и вдруг оказался перед другой женщиной, которая забралась на перила и уже наклонилась, собираясь броситься вниз.

И как только он увидел ее, что-то в нем шевельнулось. Он остановил фургон, выпрыгнул из него, побежал вперед в темноту с криком:

– Нет, нет, не делайте этого! Пожалуйста! Не делайте. Бико, еме на![4]

Ему сразу же показалось, что такое неожиданное вмешательство испугало женщину. Она быстро повернулась, тело ее качнулось, и она, явно охваченная ужасом, упала спиной на мост. Он бросился вперед, чтобы помочь ей подняться.

– Нет, мамочка, пожалуйста, не надо! – сказал он, наклоняясь над ней.

– Оставьте меня! – крикнула женщина при его приближении. – Оставьте меня. Уходите.

Эгбуну, отвергнутый таким образом, он сделал несколько быстрых шагов назад, подняв руки на тот странный манер, каким дети старых отцов демонстрируют согласие или поражение, и сказал:

– Я все, я все.

Он повернулся к ней спиной, но не мог заставить себя уйти. Он боялся того, что она может совершить, если он уйдет, так как сам – человек многих скорбей – знал: отчаяние есть болезнь души, которая может уничтожить уже и без того побитую жизнь. Поэтому он повернулся к ней снова, он опустил руки, выставив их чуть вперед, как две палки:

– Не надо, мамочка. Нет на свете несчастья, ради которого стоило бы умирать таким способом. Нет такого, мамочка.

Женщина медленно, с трудом поднялась на ноги: сначала встав на колени, потом выпрямившись, все это время она не сводила с него глаза, повторяя:

– Оставьте меня. Оставьте меня.

Он увидел теперь ее лицо в резком свете фар своего фургона. На ее лице застыла гримаса страха. Глаза ее, казалось, слегка опухли, вероятно, после долгих часов слез. Он сразу же понял, что перед ним глубоко раненная женщина, потому что любой человек, на чью долю достались страдания или который видел чужие страдания, может с расстояния заметить его знаки на лице другого. Женщина стояла, дрожа в свете фар, а он спрашивал себя, кого она могла потерять. Может быть, кого-то из родителей? Мужа? Ребенка?

– Я сейчас оставлю вас, – сказал он, снова поднимая руку. – Я оставлю вас в покое. Клянусь богом, сотворившим меня.

Он повернулся к своему фургону, но скорбь, которую он видел в ней, была так велика, что даже краткое шарканье его ног, уходящих от нее, казалось вопиющим актом жестокости. Он остановился, почувствовав мгновенную тяжесть в желудке и громкую тревогу сердца. Он снова повернулся к ней.

– Только, мамочка, – сказал он, – не прыгайте туда, ладно?

Он поспешил к фургону, отпер заднюю дверь, открыл одну из клеток и, глядя в окно и шепча про себя «не прыгай, не прыгай», взял за крылья двух кур – по одной в руке – и поспешил к ней.

Женщина стояла на том же месте, где он ее оставил, смотрела в сторону его фургона, пребывая, казалось, в ступоре. Хотя дух-хранитель не предвидит будущего, а потому не может точно знать, что сделает его хозяин – только ты, Чукву, и великие божества владеют духом предвидения и могут наделять этим даром некоторых дибиа[5], – я предчувствовал, что он собирается сделать. Но, поскольку ты остерегаешь нас, духов-хранителей, чтобы мы не вмешивались в каждое дело хозяев, чтобы человек мог действовать по собственной воле, я не пытался остановить ее. Вместо этого я просто осенил его мыслью, что он – любитель птиц, человек, чью жизнь преобразили его отношения с крылатыми существами. Я в это мгновение осенил его разум трогательным видением гусенка, который когда-то принадлежал ему. Но это не произвело на него никакого впечатления, потому что в такие мгновения, когда эмоции переполняют человека, он превращается в Эгбенчи, упрямого ястреба, который не слушает и даже не понимает, что ему говорят. Он идет туда, куда хочет, и делает то, что решил сделать.

– Нет ничего такого, ради чего стоило бы бросаться в реку и умирать. Ничего. – Он поднял птиц над головой. – Вот что случится, если кто-то упадет туда. Человек умрет, и никто больше его не увидит.

Он бросился к перилам, держа в руках квохтающих высокими голосами птиц, которые возбужденно рвались на свободу.

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Оркестр меньшинств», автора Чигозей Обиома. Данная книга имеет возрастное ограничение 18+, относится к жанру «Современная зарубежная литература». Произведение затрагивает такие темы, как «философская проза», «жизненный выбор». Книга «Оркестр меньшинств» была написана в 2019 и издана в 2020 году. Приятного чтения!