Спящая красавица

Жили-были король с королевой, которые так огорчались тем, что у них не было детей, так огорчались, что и рассказать нельзя. Ездили они на всякие целебные воды, давали обеты, совершали паломничества, – и ничего не помогало. Но наконец королева всё-таки забеременела и родила дочку.

Богатое было крещение. Маленькой принцессе позвали в крёстные матери всех фей, которых нашли в стране (а всего их нашлось семь), – чтобы каждая вручила свой дар. И так как в то время подношение таких даров было в обычае у фей, то принцесса таким образом получала всевозможные совершенства.

После того, как торжество крещения окончилось, все вернулись в королевский дворец, где был подготовлен большой праздник для фей. Перед каждой из них поставили великолепный обеденный прибор с ларчиком из литого золота, где лежали ложка, вилка и ножик из тончайшего золота, украшенные алмазами и рубинами. Но только заняли они свои места за столом, как вошла старая фея, которую не позвали, потому что вот уже пятьдесят лет она не выходила из своей башни, и все думали, что она либо умерла, либо очарована.

Король велел накрыть стол и для неё, но нельзя было поставить перед ней ларчика из литого золота, потому что их было сделано только семь штук – для семи фей. Старуха решила, что ей не оказывают должного уважения, и пробормотала сквозь зубы какие-то угрозы. Одна из юных фей, сидевшая рядом с ней, услыхала это и, опасаясь, чтобы та не одарила принцессу каким-нибудь неприятным даром, как только все вышли из-за стола, пошла и спряталась за занавеской. Она решила говорить последней, чтобы, если это будет возможно, как-нибудь ослабить зло, которое причинит старуха.

Тем временем феи стали одарять своими дарами принцессу. Самая юная фея сказала, что она будет первой красавицей в мире; следующая – что у неё будет ангельский характер; третья – что она всё будет делать с удивительной грацией; четвёртая – что она будет замечательно танцевать; пятая – что она будет петь, как соловей; шестая – что она будет играть на всех инструментах в высшей степени прекрасно. Пришёл черёд старой феи, и та, тряся головой больше от досады, чем от старости, напророчила, что принцесса уколет себе руку веретеном и от этого умрёт.

Этот ужасный дар заставил задрожать всех собравшихся, и не было человека, который бы не заплакал. В эту минуту юная фея появилась из-за занавески и громко произнесла следующие слова:

– Успокойтесь, король и королева, ваша дочь не умрёт. Правда, не так уж я могущественна, чтобы совсем отменить страшный дар, который дан был моей предшественницей, и действительно, принцесса уколет себе руку веретеном; но вместо того чтобы умереть, она заснёт глубоким сном и будет спать сто лет, после чего появится королевский сын и разбудит её.

Чтобы избежать несчастья, предсказанного старухой, король издал указ, коим воспрещалось всем в королевстве не только прясть с помощью веретена, но и хранить его у себя под страхом смертной казни.

Прошло пятнадцать или шестнадцать лет, и король с королевой отправились как-то в один из своих увеселительных замков. Принцесса, гуляя однажды по замку из комнаты в комнату, забралась наверх в башню, а там на чердаке сидела за прялкой, совсем одна, какая-то старушка. Эта славная женщина ни слова не слышала о королевском запрете.

– Что это вы делаете, тётушка – спросила принцесса.

– Пряду, дитятко, – отвечала старуха, которая её не знала.

– Ах, как это красиво! – воскликнула принцесса. – Как же это вы делаете? Позвольте-ка мне попробовать, может быть, и у меня так выйдет.

Но как только она взяла веретено – а была она очень живая и немного легкомысленная, да, кроме того, и дар феи понуждал её к этому, – как уколола себе руку и тут же упала без чувств.

Добрая старушка в замешательстве позвала на помощь. К ней со всех сторон сбежалась. Брызгают принцессе водой в лицо, расстёгивают ей одежду, хлопают её по рукам, трут ей виски водой королевы Венгерской^[33] – но всё безуспешно.

Тогда король, поднявшийся на шум, вспомнил о предсказании фей и, сообразив, что так оно и должно было случиться, раз уж феи предсказали, велел положить принцессу в самом красивом покое дворца, на ложе, которое всё было вышито золотом и серебром. И можно было подумать, что это лежит ангел, – так была она прекрасна; потому что забытьё не изменило живых красок на её лице, щёки у неё были розовые, губы как кораллы; только глаза были закрыты, но слышно было, как она тихонько дышит, что и показывало, что она вовсе не умерла.

Король приказал, чтобы никто не мешал ей спать, пока не пробьёт час, когда она должна будет проснуться.

Добрая фея, что спасла ей жизнь, приказав спать сто лет, была в Матаконовом королевстве, за двенадцать тысяч миль от того места, где приключилось несчастье с принцессой. Но ей рассказал об этом в тот же миг один маленький карлик, у которого были семимильные сапоги (это такие сапоги, что если их надеть, то за один шаг пролетишь семь миль). Фея сейчас же пустилась в путь – а ехала она на огненной колеснице, которую везли драконы, – и не прошло часу, как её уже встретили. Король предложил ей руку и помог сойти с колесницы. Она одобрила всё, что он сделал, но так как фея была очень предусмотрительна, то подумала, что когда принцесса проснётся, она окажется в большом затруднении одна-одинёшенька в таком громадном замке. И вот что она сделала.

Своей волшебной палочкой она тронула всех, кто был в замке (кроме короля с королевой): гувернанток, фрейлин, горничных, придворных чиновников, дворецких, поваров, поварят, стражей, привратников, пажей и лакеев. Она тронула также лошадей на конюшне и конюхов, больших дворовых собак и маленькую Пуфочку, собачку принцессы, которая, лежала около неё в постели. Только она до них дотронулась, как все сейчас же заснули, да так крепко, чтобы проснуться лишь вместе с принцессой и сразу быть готовыми к услугам, когда они ей понадобятся. Даже вертелы на огне, с насаженными на них куропатками и фазанами, заснули, и огонь тоже. Всё это случилось в одно мгновение, у фей ведь скоро всё делается.

Тогда король с королевой, поцеловав свою дорогую дочку, которая крепко спала, вышли из замка и издали указ, чтобы никто не смел к нему приближаться. Но такой запрет даже и не был нужен, потому что в какие-нибудь четверть часа вокруг парка выросло столько деревьев, больших и маленьких, столько колючего кустарника и терновника, которые переплелись друг с другом, что ни зверю, ни человеку не было прохода. Видны были только верхушки замковых башен, да и то очень издалека. Несомненно, это всё фея проделала при помощи своего искусства, чтобы принцессу, пока она спит, не побеспокоил кто-нибудь из любопытных.

Прошло сто лет, и сын короля, который в то время царствовал, бывший из другого рода, чем спящая принцесса, поехал в ту сторону на охоту. И тут он спросил, что это за башни, которые виднеются из-за густого леса. Каждый ему отвечал то, что сам слышал: один говорил, что это старый замок, навещаемый духами; другой – что там все окрестные колдуньи справляют свой шабаш. Но большинство говорило, что это жилище людоеда и что он туда уносит всех детей, которых ему случается изловить, чтобы там на досуге их съесть, и его никак нельзя выследить, так как он один умеет прокладывать себе дорогу через тот лес.

Принц не знал, чему верить, но тут один старый крестьянин обратился к нему и сказал:

– Дорогой принц, вот уже пятьдесят лет прошло с тех пор, как я слышал от отца, что есть в том замке принцесса – а красивее её нет на всём свете; что она должна проспать сто лет и что её разбудит королевич, которому она суженая.

Молодой принц, услыхав это, прямо весь загорелся; он собрался, недолго думая, положить конец такому замечательному происшествию. И так как ему хотелось и любви и славы, то он решил сейчас же узнать, что творится в том замке. И чуть только подошёл он к лесу, как все громадные деревья, колючи кустарник и терновник раздвинулись, чтобы его пропустить.

Он пошёл прямо к замку, что стоял в конце большой аллеи, на которую он попал. Но тут он был несколько изумлён, заметив, что никто из сопровождавших его людей не мог пойти вместе с ним, потому что деревья снова сплетались, как только он проходил между ними. Но это его не остановило, и он направился дальше, – ведь молодой и влюбленный принц всегда держится молодцом.

Он вошёл в передний двор и, оглядевшись, чуть было не застыл от страха. Вокруг было ужасное молчанье, повсюду виднелись картины смерти, лежали распростёртые тела людей и животных, казавшиеся мёртвыми. Но он скоро заметил по прыщеватым носам и красным лицам привратников, что они только спали, а их кубки, в которых ещё оставалось немножко вина, указывали, что заснули они выпивая.

Он пересекает большой двор, вымощенный мрамором, поднимается по лестнице, входит в залу стражи; она стоит там, выстроившись в ряд, ружья на плече, и храпит что есть мочи. Он проходит через покои, полные кавалеров и дам, которые все спят, кто стоя, кто сидя; вступает в опочивальню, всю позолоченную, и видит перед собой на ложе, занавеси которого подняты со всех сторон, прекраснейшее явление, какого он никогда не видел: принцессу, лет пятнадцати-шестнадцати на вид, лицо которой так сияло, что можно было подумать, что это свет божественный. Он подошёл, дрожа и любуясь, и опустился перед ней на колени.

Тогда, так как пришло время окончиться чарам, принцесса проснулась, взглянула на него глазками нежнее, чем можно было подумать, увидав её спящей, и сказала ему:

– Это вы, принц? Долго же вас пришлось дожидаться.

Принц, очарованный этими словами, а ещё больше тем, как она их произнесла, не знал, как и выразить свою радость и признательность, и уверял принцессу, что он любит её больше, чем самого себя. Разговор был не очень складный, но тем-то он им и понравился, потому что в нём было мало красноречия, но много любви. Принц был ещё более смущён, чем она – и это не удивительно: у неё-то ведь было время, чтобы помечтать о том, что она ему скажет, потому что очень может быть (правда, история об этом умалчивает), что добрая фея, в продолжение столь долгого сна, навевала на неё самые приятные грёзы. В конце концов, целых четыре часа они говорили и не сказали друг другу и половины того, что им нужно было пересказать.

Тем временем весь дворец проснулся, всяк взялся за своё дело, но так как не все они были влюблены, то прямо-таки умирали от голода. Старшая фрейлина, которой хотелось есть, как и другим, не вытерпела и громко сказала, что жаркое подано на стол. Принц помог принцессе подняться (она ведь была полностью одета и очень даже роскошно), но поостерёгся ей сказать, что платье у неё, как у его бабушки, и что у неё высокий воротник, какие носили при короле Генрихе IV; она и так была очень хороша.

Они прошли в зеркальный зал и поужинали, а вельможи принцессы подавали им кушанья. Скрипки и гобои играли старые, но очень красивые пьесы, хоть их никто уже не играл почти сто лет. А после ужина, не теряя времени, главный капеллан обвенчал их в замковой капелле, и старшая фрейлина задёрнула за ними занавеси.

Они мало спали: принцессе не было в том большой надобности, а принцу нужно было расстаться с ней к раннему утру и поехать в город к своему отцу, который уже должен был о нем беспокоиться.

Принц рассказал ему, что он на охоте заблудился в лесу и переночевал в избушке угольщика, который накормил его чёрным хлебом и сыром. Король, его отец, был большой простак и поверил, но мать была не слишком убеждена его рассказом. И заметив, что Принц каждый день ездит на охоту и что у него всегда есть причина переночевать две-три ночи где-нибудь, только не дома, – она не сомневалась, что у него завелась какая-то любовная история. А он так прожил со своей принцессой больше двух лет, и у них уже было двое детей, старшая – дочка, которую звали Заря, и младший – сын, которого звали День, потому что он казался ещё красивее, чем его сестра.

Королева-мать не раз говорила сыну, что ему пора устроить свою жизнь, надеясь, что он что-нибудь расскажет, но он не решался доверить ей свою тайну. Хоть он и любил мать, но всё-таки побаивался, так как она была из рода людоедов, и Король на ней женился лишь из-за того, что она была очень богата. При дворе даже потихоньку говорили, что у неё были и замашки людоедки, и что когда она видела маленьких детей, то еле-еле удерживалась, чтобы не броситься на них. Потому-то принц и не хотел ничего говорить ей.

Но прошло два года, и старый король умер. Тогда принц, став королём, объявил повсюду о своей женитьбе и с большой церемонией поехал, чтобы привезти королеву, свою жену, во дворец. Ей устроили великолепный въезд в столицу; куда она прибыла вместе с обоими своими детьми.

Через некоторое время король пошёл войной на императора Канталабутта, своего соседа. Он оставил управление королевством своей матери-королеве и крепко-накрепко наказал ей беречь его жену и детей. Он должен был воевать всё лето, но как только он уехал, королева-мать тотчас же отослала сноху с детьми в отдалённый замок, чтобы, ей легче было осуществить одно ужасное намерение. Она поехала туда через несколько дней и сказала своему дворецкому:

– Я хочу завтра съесть за обедом маленькую Зарю.

– Ах, королева! – вскричал дворецкий.

– Я так желаю, – отвечала королева (и сказала она это так, как говорит людоедка, которой захотелось свежего мяса), – и я хочу её съесть под соусом Робер.^[34]

Бедный человек, видя, что нельзя шутить с людоедкой, взял большой нож и пошёл в комнату маленькой Зари. Ей было к тому времени четыре года, и она, подпрыгивая и хохоча, подбежала к нему, бросилась на шею и стала просить конфет. Дворецкий заплакал, нож выпал у него из рук, и он пошёл на задний двор, зарезал там маленького ягненка и сделал к нему такой прекрасный соус, что его повелительница сказала, что никогда не ела ничего вкуснее. В то же время он отдал маленькую Зарю своей жене, чтобы та спрятала её у себя в глубине заднего двора.

Спустя неделю злая королева сказала своему дворецкому:

– Я хочу съесть за ужином моего маленького внучка.

Тот не стал спорить, решив её обмануть так же, как и в прошлый раз. Он пошёл за юным принцем и увидал, что День, схватив маленькую рапиру, сражался с большой обезьяной, а было ему всего три года. Он отнёс мальчика к своей жене, и та спрятала его вместе с маленькой Зарёй, а дворецкий подал на стол вместо внучка маленького, очень нежного козлёнка, которого людоедка нашла замечательно вкусным.

До сих пор всё шло отлично, но однажды вечером злая королева-мать сказала дворецкому:

– Я хочу съесть королеву под тем же соусом, что и детей.

Тут бедный дворецкий подумал, что уж больше ему её не обмануть. Молодой королеве было лет двадцать, не считая тех ста, которые она проспала, и у неё была немножко твердая кожа, хотя и белая и красивая, – ну где на скотном дворе найдёшь подходящее животное с такой твердой шкурой? И он решил, чтобы спасти свою жизнь, перерезать горло королеве. Дворецкий поднялся к ней в комнату, собираясь покончить сразу же с этим делом. Он привел себя в ярость и вошёл с кинжалом в руке в комнату юной королевы. Однако он всё же не хотел застигнуть её врасплох и с великим почтением передал приказание, которое получил от королевы-матери.

– Делайте, что вам приказано, – сказала она ему, подставляя шею, – исполняйте приказание; я увижу, по крайней мере, моих бедных детей, которых так любила!

Она думала, что они уже умерли, после того как их унесли, не сказав ей ни слова.

– Нет-нет, королева, – отвечал растроганный дворецкий, – вы не умрёте, и хоть вы действительно увидите ваших детей, но только у меня – там, где я их спрятал. А я ещё раз обману королеву: приготовлю ей молодую лань вместо вас.

И он отвёл её к себе, где она стала целовать своих детей и плакать вместе с ними, а он тем временем приготовил лань, которую королева съела за ужином с таким же аппетитом, как съела бы юную королеву. Она была очень довольна своею жестокостью и собиралась сказать королю, когда он вернётся, что бешеные волки сожрали его жену и обоих детей.

Однажды вечером, когда королева-мать по своему обыкновению бродила по улицам и задворкам замка, промышляя себе свеженького мясца, она услыхала, как плакал маленький День в подвале, потому что королева, его мать, собиралась его отшлёпать за то, что он не слушался; и она услыхала также голос Зари, которая просила прощенья за своего братика. Людоедка узнала голос юной королевы и её детей, и обозлившись, что её обманули, приказала, крича ужасным голосом, от которого все дрожали, завтра с самого утра поставить посреди двора большой чан, наполненный жабами, гадюками и другими гадами, чтобы бросить туда королеву с детьми, дворецкого, его жену и служанку.

Она велела всех их привести во двор со связанными за спиной руками. И когда все приготовления были закончены, и палачи уже приготовились бросить несчастных в чан, – вдруг во двор, верхом на лошади, въехал король, которого никто так рано не ждал. Он собрался домой внезапно и теперь спросил с большим удивлением, что означает это ужасающее зрелище. Никто не решался ему ответить, а людоедка, взбешённая тем. Что затея её не удалась, сама бросилась головой вниз в чан и в один миг была пожрана ужасными гадами, которых она велела туда насажать.

Король сильно расстроился, потому что всё-таки она была ему матерью, но скоро утешился с красавицей женой и детьми.

Нравоучение

 
Немного потерпеть, чтоб мужа приобресть,
А в нем – богатство, статность, честь,
Тому всегда найдешь примеры,
Но сотню лет прождать и спать притом без меры —
Уж больше не найти такой
Красотки сонной и простой.
А сверх того, нас учит эта сказка,
Что, коль со свадьбою немного обождать,
Все также будет нам приятна мужа ласка,
И подождать – не значит потерять.
Но к сердцу сердце ведь стремится,
Единым пламенем горя,
И не могу никак решиться
На проповедь такую я.