– Присмотри за ней, я скорую вызову, – хмуро бросил Георгий и побежал в спальню, где на его тумбочке стоял телефонный аппарат.

Машина скорой помощи приехала быстро, Георгий сидел рядом с Варварой и держал её за руки, Клим на звонок побежал открывать дверь. Вошла пожилая женщина, с прямыми, седыми, короткими волосами, непослушно падавшими ей на лицо, которые женщина, по привычке, резким движением руки отбрасывала назад. Полноватая, но подвижная, она быстро прошла за Климом в комнату, где на диване всё ещё лежала Варвара. Она была в сознании, но говорить не могла и двигаться тоже. Врач осмотрела её и с грустью перевела взгляд на Георгия.

– Срочно нужно в больницу. Думаю, у женщины инфаркт и кажется, не первый. Парень, сходи вниз за носилками. Скажешь водителю скорой, он тебе поможет, – обращаясь к Климу, который с беспокойством смотрел на мать, сказала женщина.

– Носилки вниз по лестнице нести неудобно. Постой, Клим, не нужно носилки, я сам понесу маму, – сказал Георгий.

Клим, который уже был в прихожей, вернулся. Георгий поднял Варвару на руки и вынес из квартиры.

– Дверь запри и никуда не уходи. Я скоро вернусь, – бросил на ходу Георгий, с трудом повернув голову и многозначительно посмотрев на сына.

– Может я с вами поеду? – спросил Клим.

– Нет, сын, останься дома, чем ты поможешь? Я скоро, – сказал Георгий, стоя уже за порогом, с Варварой на руках.

Клим закрыл за ними дверь и прошёл в комнату. Перед глазами стояло страдальческое лицо матери, в глазах которой была тоска и печаль, радость и тревога. Всё это пронеслось перед Климом.

– Мамочка… – тихо пробормотал парень и сев на диван, склонил голову и обхватил её руками.

Варвару привезли в больницу и из приёмного отделения, сразу перевели в реанимацию. Георгий остался ждать в больнице, в коридоре. Он не был врачом, мужчина был учёным, но понимал, что может потерять свою любимую Вареньку. Он, опустив голову, сидел на маленьком диванчике и вдруг вспомнил, как она сама призналась ему в любви. Как он её до этого совсем не замечал, как поразили его её глубокие, синие глаза, в которых он будто утонул и тогда понял, что Варенька – та единственная, которая ему нужна. Он сравнивал её с другими девушками, с которыми встречался в своей бурной молодости и ни одна из них не шла ни в какое сравнение с его маленькой, пусть и невзрачной, не яркой, но такой огромной души женщиной, как его Варенька. С этими думами, облокотившись головой о стену, Георгий ушёл в глубокий сон.

Сколько он проспал, он не знал, но когда его тронули за плечо, почему-то его взгляд упал на окно, там светало. Было раннее утро. Спросонья, от усталости и переживаний прошедшего дня, Георгий с трудом открыл глаза и посмотрел на врача. Но увидев беспокойное и печальное лицо доктора, Георгий, наверное, по его взгляду понял, что случилось непоправимое и вскочив со своего места, молча посмотрел на него.

– Мы сделали всё от нас зависящее, но… примите мои соболезнования. Второй инфаркт… слабое сердце, мы не смогли спасти Вашу жену, – произнёс врач.

Георгий тяжело упал на диван и подняв голову, посмотрел на мужчину лет сорока, со строгими чертами лица, уставшими после бессонной ночи глазами и опять опустил голову.

– Она не мучилась? – не поднимая головы, почему-то спросил Георгий.

– Нет, был только кашель и потеря сознания. Держитесь, будьте сильным. Мои соболезнования Вам, – сказал врач и медленно ушёл по коридору.

Тишина, стоявшая в этом месте, давила на Георгия, зажав голову руками, он вдруг заплакал, наконец осознав, что его Вареньки больше нет. Никогда раньше он не плакал, а тут его прорвало и он плакал, не стесняясь своих слез.

– Но почему… ей ведь и пятидесяти лет не было… за что? – шептал Георгий.

Он сидел до самого рассвета, за окном было светло, когда Георгий встал и направился в кабинет врача. Постучавшись, он приоткрыл дверь.

– Разрешите, доктор? – спросил Георгий, увидев, что врач, положив голову на руки, спит за столом.

Но мужчина, на его голос, тут же поднял голову.

– Да, заходите, – ответил доктор и Георгий прошёл в кабинет и встал перед врачом.

– Когда я могу забрать свою жену? – спросил Георгий.

– Не сегодня. Экспертиза, заключение патологоанатома… думаю, завтра часов в одиннадцать утра, Вы можете забрать тело Вашей жены. Только покрывало с собой привезите, чтобы завернуть её, – ответил доктор, поднимаясь из-за своего стола.

Георгий хотел задать ещё вопрос, но немного помолчав, лишь поблагодарил врача и вышел из кабинета. Выйдя на улицу, он решил пройтись пешком. Ноги затекли, тело от напряжения ломило и он медленно побрёл по тропинке, ведущей к остановке. Но на остановке, Георгий не остановился, пошёл дальше.

Винил ли он в смерти Варвары Клима? В душе была тревога, он понимал, что сын, конечно же, косвенно или прямо, довёл свою мать до инфаркта, но Георгий любил своего единственного сына и не хотел потерять и его. Пройдя ещё пару остановок, он сел в подошедший автобус. Поднявшись на свой этаж, Георгий открыл своим ключом входную дверь и вошёл в квартиру. Клим мирно спал на диване, даже не раздевшись и не укрывшись. Будить его, Георгий не стал, он сел у его изголовья и погладил по голове. Парень этого не чувствовал, он крепко спал, не подозревая, что его матери больше нет.

– Нужно привезти отца и мать. Поехать на кладбище и договориться о месте, заказать гроб и венки, – думал Георгий.

Медленно поднявшись, он прошёл в свою спальню и сел на кровать, где много лет спал с Варварой, где ночами любил её, слушая её стоны от его нежных прикосновений. Прямо в одежде, Георгий лёг и закрыл глаза. К своему удивлению, мужчина тут же уснул, крепко и спокойно он проспал часа два, когда услышал, как его зовёт Клим.

– Пап, а мама где? – присев на корточки перед кроватью, спрашивал Клим.

С трудом открыв глаза, Георгий посмотрел на сына.

– А мамы больше нет… сын. Нет нашей мамы, – присаживаясь на край кровати, ответил Георгий.

Лицо Клима изменилось, нет… оно просто исказилось и испуганно моргая глазами, парень непонимающе смотрел на отца. Клим, не удержавшись, присел на пол и покачал головой.

– Что значит нет? Она что, в больнице осталась? Но она же вернётся, да? – спрашивал парень, совсем не думая, что его матери нет в буквальном смысле этого слова.

– Нет, сынок, мама никогда больше не вернётся. Она умерла ранним утром в реанимации. Второй инфаркт, врачи не смогли ничего сделать, – ответил Георгий, положив руку на плечо Клима.

– Нет! Нет! Я не верю тебе! Мама не могла умереть, слышишь? Мы же с ней даже не поговорили, папа! Скажи, что это неправда! – заплакав, закричал Клим.

Георгий опустился на пол рядом с сыном и крепко обнял его.

– Мужчины не плачут, сын. Мы должны быть сильными. Успокойся, нам на дачу нужно ехать, известить дедушку и бабушку. Собирайся, быстро позавтракаем и поедем, – прижимая голову сына к своей крепкой груди, говорил Георгий.

– Ммм… мамочка… это я виноват, я её убил. Мамочка… прости… мммм.... – плача, бормотал Клим.

– Ну ты то тут при чём, Клим? У мамы, видимо, было больное сердце, только она никогда на него не жаловалась. Сильная была женщина, столько в ней было любви, на всех хватало. А я, со своей работой, тоже уделял ей мало внимания. Теперь уже ничего не исправить, сын. Мужчины не плачут… – поглаживая густые, волнистые волосы сына, тихо, успокаивающе говорил Георгий.

Так, обнявшись, они просидели больше получаса. Первым поднялся Георгий и потянул Клима за руку.

– У нас много дел, Клим и расслабляться нам нельзя. Идём на кухню, нужно поесть и ехать уже на дачу, – сказал Георгий.

Быстро приготовив бутерброды и заварив чай, Георгий поел сам и заставил поесть сына. Потом они вдвоём вышли из дома, чтобы поехать на вокзал и сесть на электричку. Георгий даже не знал, как сообщить своим родителям о смерти Варвары, ведь они так её любили, особенно Вера Ильинична. Впрочем, строгий Константин Алексеевич тоже любил её, но ничем этого не выказывал. В электричке, Георгий и Клим сели друг против друга. Георгий заметил, как за это недолгое время, осунулось и посуровело лицо сына.

– Недолгое время… ну да… а столько всего произошло… – подумал Георгий, не отрывая своего взгляда от сына.

– Никогда себе этого не прощу. Это я во всём виноват, только я. Мама из-за меня умерла. Проклятая и ненасытная Лариса… убью, гадину… – глядя на движущиеся за окном пейзажи, думал Клим.

Доехав до своей станции, Георгий и Клим вышли из электрички. Они пошли по просёлочной дороге, оставив позади себя речку, пройдя через небольшой лесок. Наконец, вдали показался дачный посёлок, куда и направились Клим и Георгий. Дойдя до дачи, которая осталась от деда Георгия, огороженной деревянным забором из штакетника, они вошли в открытую калитку. Вера Ильинична и Константин Алексеевич сидели во дворе под деревом, тихо разговаривая. Вера Ильинична сматывала в клубок пряжу, которую терпеливо, двумя руками держал Константин Алексеевич. Первой, приехавших сына и внука, увидела Вера Ильинична и с радостным лицом, отложив в сторону клубок шерсти, быстро поднялась им навстречу. Следом встал и Константин Алексеевич, положив пряжу на стол.

– Ну наконец-то вы приехали. С вашей работой и учёбой, долго вас не было. Варенька и та месяц назад приезжала… кстати, а где она? Почему с вами не приехала? – спрашивала Вера Ильинична крепко обнимая сына и внука.

– Ну здравствуй, сын, Климушка, как ты? – обнимая внука, которого очень любил, спросил Константин Алексеевич.

– Здравствуй, дед. Нормально, – ответил Клим.

– С дороги, небось, есть хотите? А у меня пирог с мясом и грибами есть. Правда, вчера пекла, но ещё свежий. Сейчас вынесу, а вы садитесь за стол. У меня и квас есть холодный, – тараторила женщина.

– Как твоя спина, отец? Не болит? – сев за стол, спросил Георгий.

– Болит, шельма. Хорошо, сосед наш, пчёлами и кирпичом решил меня полечить. Вот пчёлы покусали, кирпич Кузьмич на углях накалил и приложил, вроде отпустило, легче стало. Видишь? И хожу прямо, и двигаюсь, – говорил Константин Алексеевич, прохаживаясь перед сыном.

Вера Ильинична вынесла на блюде уже нарезанный пирог, в графине холодный квас и поставила на стол. Она с любовью посмотрела на Георгия и перевела взгляд на Клима, который, опустив голову, молча плакал.

– Жора… что-то случилось? С Варенькой? Она заболела, что ли? – пробормотала Вера Ильинична.

– А и правда, чего это она с вами не приехала? В больнице, что ли? – с тревогой посмотрев на внука, спросил Константин Алексеевич.

За разговором с сыном о своём радикулите, Константин Алексеевич и не заметил, что Клим сидит и плачет.

– В больнице, отец. Только не она сама… а её тело. Нет больше нашей Вареньки, умерла она сегодня под утро, – мрачно ответил Георгий.

Вера Ильинична, вскрикнув, зажала рот рукой.

– Господи! Как умерла? Как же это? Она же, бедная, даже простудой никогда не болела, – запричитала женщина.

– Что с ней случилось, Жора? – не глядя на сына, мрачно спросил Константин Алексеевич.

– Сердце, папа, второй инфаркт не перенесла, – ответил Георгий, незаметно посмотрев на Клима, который, не поднимая головы, продолжал плакать.

– Господи! Ей же и пятидесяти лет не было… бедная моя Варенька, – плакала Вера Ильинична.

– Мама, папа… вам нужно будет сегодня поехать с нами в Москву. Просто я не знаю всего, что нужно делать в таких случаях, – сказал Георгий.

Наступило гнетущее молчание.

– Вера, собирайся, мы уезжаем, – нарушил молчание Константин Алексеевич.

Вера Ильинична, не переставая плакать, ушла в дом и даже оттуда было слышно, как она причитала, сокрушаясь и сожалея о том, что Варвара умерла так неожиданно. Мужчины сидели молча, не смея смотреть друг на друга. Через полчаса, Вера Ильинична вышла. – Поехали, надо успеть на электричку, – сказала она.

– Я сейчас, – сказал Константин Алексеевич и встав, ушёл в дом.

Мужчина переоделся и взял из комода деньги. Закрыв на ключ входную дверь, они прикрыли калитку.

– Надо Клаве сказать, чтобы за домом присмотрела, ведь неизвестно ещё, когда мы вернёмся, – сказала Вера Ильинична и пошла до соседки.