ГЛАВА III
КРОВАВЫЙ «ЖЕЛТОКСАН»

Клим развёл в стороны руки и несколько раз прогнулся, разминая затекшую спину. Был его любимый вторник – день факультативов по кафедрам. Факультативы были дополнительными занятиями и проводились в алма-атинском пограничном училище, где он учился уже четвёртый месяц, за час до ужина сразу же после самоподготовки. Курсовые офицеры проводили их почему-то не всегда, за исключением занятий по физической подготовке, которые были просты по организации. Личный состав учебной группы выходил на стадион, командир взвода давал команду «Старт!» и включал секундомер…

Факультатив по информатике, который был запланирован на этот день, также как и на прошлой неделе, не состоялся, и все были предоставлены сами себе: кто письма писал родным, а кто просто-напросто спал, положа голову на стол. Он же читал статью «Геофизическая война» в журнале «Военное обозрение». Эту статью в журнале прочли уже многие курсанты в группе, и вот, наконец, журнал попал и к нему в руки.

Статья вызвала у Клима противоречивое чувство, потому как возникли вопросы, на которые никто не мог дать ответ. Автор, ссылаясь на достоверные источники, утверждал, что американцы ведут разработку геофизического оружия, способного разрушить озоновый слой над территорией противника, вызвать цунами, землетрясения, тектонические разломы земной коры, уничтожить ракеты противника, путём перегрева их электронных частей.

Но вот, есть ли что-то подобное в СССР, автор умолчал, и это был главный вопрос, который тревожил не только Клима, но и всех его друзей.

Тогда никто из них даже предположить не мог, что главная угроза для их родины исходила не от геофизического оружия, идеи которого вынашивались в воспалённых умах заокеанских учёных. Эта угроза вызревала совсем рядом, в умах потомков тех, кто некогда создал их великую страну, формировал её величие, защищал её на фронтах Великой Отечественной войны. Эти заблудшие души, в их числе откровенные предатели Родины, начнут с объявления о перестройке, в основу которой положат ценности чужеродной духу советского человека западной культуры. Затем развалят экономику и вооруженные силы собственной страны, а позже в Беловежской пуще подпишут соглашения, которые законодательно утвердят развал СССР, некогда великой и могучей державы…

– Парни! – раздался возглас его друга Аби Омарова, сидящего на предпоследней парте, – скажите, когда мы празднуем день чекиста?

– Жиырма желтоксаннын, – ответил ему Клим на казахском языке, и тем самым вызвал у всех оглушительный хохот.

До 20-го декабря оставалось четыре дня. Курсовой офицер на вечерней поверке объявил, что на день ВЧК-КГБ в клубе училища будет показан фильм «Семнадцать мгновений весны», а перед его началом, возможно, состоится встреча с киноактером Вячеславом Тихоновом, сыгравшим роль Штирлица, на которой он будет раздавать автографы. Также офицер сообщил, что на встречу с ним пойдут лишь отличники боевой и политической подготовки от каждого курса, так как клуб небольшой и не вместит всех желающих увидеть вживую столь обожаемого в стране киноактёра.

Многих эта новость обрадовала и одновременно огорчила, так как шанс попасть в заветный список был невелик. Однако никто не унывал, памятуя о том, что надежда умирает последней. Не унывал и Клим, он, как и его друзья, раздобыл фото актёра, и теперь перед ним стояла задача – получить от него заветный автограф. Обращение к отцу относительно автографа, успеха не имело, тот, не объясняя причины, сразу пошёл в отказ. Тогда Клим ещё не знал, что эту проблему вскоре возьмётся решить заместитель командира его дивизиона, как выяснилось позже, тот начал встречаться с его матерью.

С Дусей они не виделись почти месяц, так увольнения в город были запрещены из-за карантина, наложенного в связи гриппом. Курсанты недоумевали, какой грипп, если нет ни одного простуженного. Дело было явно в другом, но об этом их отцы-командиры предпочитали молчать. Однако шила в мешке не утаишь, оно рано или поздно вылезет наружу. Так и случилось.

На следующий день после обеда внезапно объявили команду «Сбор» на училищном плацу: с оружием, вещмешками, противогазами и сапёрными лопатками.

Их дивизион в числе последних прибыл на плац. Тем не менее, стоять им пришлось всё равно долго. Крепкий морозец заставил всех без исключения пританцовывать в строю. Курсантская шинель не грела никого, да и как она могла согреть, если у неё не было тёплой подкладки, таким же куцым был и воротник. К тому же мёрзли ноги, обутые в юфтевые сапоги.

Неожиданно разрешили курение на заднем фланге, чем окончательно обескуражили всех. Клим вообще-то не курил, но в данном случае от сигаретки не отказался.

Прошло ещё около получаса. Наконец-то, на трибуне появился начальник училища. Он окинул строй взглядом, после чего прокашлялся в микрофон. Голос генерала был предельно резким, от его слов, бросило в дрожь.

– Товарищи! – сказал он, не разделяя строй по воинским званиям, как то требовал устав. – Климу в это мгновение почему-то вспомнились слова былинного князя Святослава к своему войску. Братцы! – сказал тогда князь, – не посрамим земли Русской! – В столице Казахстана, – сказал генерал, – начались массовые протесты против коммунистической власти. По данным министерства внутренних дел республики застрельщиками экстремизма явились студенты театрально-художественного института и института иностранных языков. К ним примкнули и другие.

Ряды бузотёров множатся ежечасно, их уже несколько тысяч, все они, вооружённые металлическими трубами, цепями, заточками, штырями, арматурой, кольями и камнями. Они уже вышли на площадь к зданию Центрального комитета республики и намереваются штурмовать его. Этого мы не должны допустить! Москва приняла решение о введении в столице системы «Метель»…

У Клима похолодело внутри. Не может быть. В театральном институте учится его Дуся…

– Всем быть в полной готовности! Подразделениям находиться в казармах, командирам дивизионов подготовить строевые записки, – сказал генерал, в завершении своего выступления.

Все разошлись по казармам. Клим аккуратно сложил снаряжение у прикроватной тумбочки, автомат поставил в пирамиду. Вскоре пришёл отец. У него в подчинение взвод курсантов чётвертого курса, им объяснять много не нужно, да и умеют они несравнимо больше, чем первокурсники, не говоря уже об уровне их физической подготовки.

– Пап, то, что сказал начальник училища, это действительно так, или он накрутил? Что нужно этим агрессивно настроенным студентам, вооружившимся палками и прутьями из арматуры? Неужели они собираются захватить здание Центрального комитета компартии Казахстана? Ведь это может привести к гражданской войне и развалу страны?

– Может, сын, всё может быть. Обстановка более чем серьёзная. В Москве прошёл Пленум Центрального комитета компартии, на нём сняли первого секретаря ЦК Динмухамеда Кунаева и назначили Геннадия Колбина. Казахам это не понравилось и похоже на то, что они хотят свергнуть его, – сказал отец.

От того, что сняли Кунаева, на душе у Клима стало теплее. Он ещё не забыл семейку Байжановых, которая хотела упрятать его за решётку, за драку с их отпрыском Аскаром. И упрятала, если бы за него не вступился начальник училища…

– Кунаеву и его прихвостям так и надо! – не сдержался в резкой оценке Клим.

– Сын, придержи язык за зубами, – сухо сказал отец. – Не дело военного человека лезть в политику. У него есть главный аргумент к действию – это воинский устав и приказ командира, а подобного рода разглагольствования – удел гражданских лиц.

Подошли друзья Клима, которые хорошо знали, что офицер, с которым сейчас беседует их друг на площадке спортивного городка, капитан Максим Ломакин, его отец.