Эпизод 5

Катерина очнулась на носилках скорой помощи напротив сельской автобусной остановки. Какие-то люди смотрели на неё и что-то говорили, но она не слышала. В ушах у неё, как будто ватой было заткнуто.

Милиционер в фуражке с кокардой склонился над ней и губы его шелестели любопытством.

– Девушка, как ваша фамилия?

Укол санитара подействовал сразу. Глаза Катерины закрылись.

Эпизод 6

Уже в стационаре областной больницы отделения реанимации Катерина очнулась окончательно и увидела белые стены, вымазанные временем по углам потолка, где виднелась краем дранка и влажные пятна, которые не пропускали воду с крыши, но отчётливо показывали зависимость здания от погоды. Больница, из-за экономии городского бюджета употреблялась с назначением широкого профиля врачей и больных, от окулиста до психиатра.

В палату вошёл дежурный врач хирург Дулев Эдуард Владленович вместе с медицинской сестрой. Эдуард Владленович был штатным хирургом больницы, но практиковал операции пластической хирургии и очень талантливо в фирме своего друга. Хирург не бросал работу в больнице, потому, что без зазрения совести использовал все государственные ресурсы медицинского учреждения для своего платного заработка. Вот и сейчас он состоял дежурным хирургом на сутках и делал обход в параллели в свободное время забегал за угол здания где размещался стационар пластической хирургии частного порядка..

– Ну, милочка я смотрю, вы очнулись, – сказал равнодушным голосом хирург.

– Калиничева Екатерина Ивановна, – читала историю болезни медсестра, – восемнадцать лет. Проживает в Подмосковье, улица Полянка дом десять. Доставлена со станции Заборинки, с многочисленными ушибами и двумя ожогами в области живота и паха. При обследовании обнаружены следы полового акта, эксперт констатировал лишение девственной плевры, разрыв ануса, укусы половых органов. Состояние общее в норме. Молчит. Может нимфоманка? Кстати у неё полный кошелёк денег, часы, скрипка, ничего не тронуто.

– Ну, что больная, говорить будем? – спросил таким же холодным голосом хирург. – Ну, не хотите говорить и не надо. Это ваше право. Нам придётся сообщить в милицию. Извините случай криминального характера.

Хирург и медсестра вышли из палаты. Катя закрыла глаза и увидела море, маму и папу на водных лыжах.

Эпизод 7

Александр Сергеевич Платов заведующий психиатрическим отделением больницы и хирург Эдуард Владленович Дулев дружили, непонятно по каким соображениям и когда совпадало их дежурство, играли в шахматы в кабинете психиатра под выпивку. Никто не предъявлял к ним никаких претензий, потому, что врачей не хватало в больнице.

– Мне тут пациентка одна на моей халтуре в пластической хирургии попросила из курносого варианта носа сделать греческий, – говорил, делая ход пешкой опьяневший пластический хирург.

– Я думаю, поменять ей нос вам не составило особого труда, – ответил психиатр и глотнул из рюмки коньяк.

– Что вы говорите? Вы, даже не представляете милейший Александр Сергеевич, насколько эта процедура с точки моего профессионального мнения утомительна своей ненужностью. Вот, как бы вы воплотили желание клиента, если при моделировании лица в компьютерной проекции физиономия приобретает зловещий крысиный оттенок изображения? Фу. И ведь не переубедишь клиента на фотографии, что он уродом становится. Ведь фотография не передаёт все тонкости кривого зеркала. Пока всё заживёт, встанет на свои места, пройдём время

– Я бы сделал по-другому, – ответил, задумавшись, психиатр, – напоил бы Клофелином клиента, а когда он заснет, вдарил бы ему по переносице скалкой, так слегка, чтобы пошёл процесс гипотетического варианта операции и разбудил бы пациента. Вот, когда он без особого ущерба увидит свой греческий профиль, ему будет, о чём подумать перед предстоящей операцией.

Повисла пауза. Психиатр и пластик смотрели друг другу в глаза. Лица были серьёзные, скулы ходили желваками на покрасневших от выпитого коньяка лицах. Огоньки в глазах озорства и безнаказанности за поступки, которые прикрывались громкими словами о продвижении достижений в медицине ради государственных благ, жарили язвой и выплеснулись громким хохотом обоих врачей.

– Ну, у вас скажем, конечно, много ответственности, но если вас, как вы сказали, обманули, то и пострадаете только вы, – разводил руками психиатр. – А, представьте, если обманут меня. Как вы думаете, во что этот обман выльется обществу? Вот девушка лежит у нас, лапочка, вспомните. Глазки чистые, губки бантиком. Катя Калиничева. Видно, что она еле держится после перенесённых ею страданий страшного изнасилования.

– А, может быть и ничего такого страшного с ней не случилось, – отвечал хирург, переставляя шахматную фигуру психиатра с доски на стол и делая подряд два хода королевой. – Всего-то девственности лишилась. Может сама хотела такого представления дела.

– Я, сомневаюсь. На моей практике в психиатрической лечебнице я и не такое видел, – коварно излагал свои мысли психиатр. – Тяжело распознать в глазах пациента истину. Ну, это еще, куда ни шло, а вы представляете, как тяжело подстроиться под тех с кем общаются сами пациенты в потусторонних мирах?

Оба врача посмотрели друг на друга, выпили по рюмочке коньяка и закурили.

– Девочка эта на стадии заболевания, я это вижу, у меня опыт, и её заболевание прогрессирует. Она, как овец перережет своих обидчиков, попомните мои слова. Я у неё это в глазах прочитал, – брызгал слюной психиатр.

– Так надо диагноз поставить соответствующий, – шелестел выпившим коньяком пластик, – запереть в казематы, изолировать от общества.

– А как? Она повода не даёт. Залегла, как рыба на дно и соглашается со всеми. Ну, ни одного слова против, хоть бери и насилуй, со всем согласится. Вижу, понимает она, что упрятать могут её, – договорил психиатр и сделал хирургу ход королевой. – Мат вам, господин хирург.

В кабинет вошёл медбрат Копылов, роста небольшого, с рыжей шевелюрой кучерявых волос, торчавшего чуба из-под санитарной шапочки и сказал:

– Александр Сергеевич, ваш ненормальный Шмелёв опять по морде съездил мне, за то, что я ему сказал, чтобы он руками не хватал в столовой пищу для больных пациентов. Я, конечно, могу и ответить, вы же знаете, но потом скандала не оберёшься. Он же вам жалуется и плачет гад.

– Хорошо Копылов, иди, я разберусь, – ответил психиатр.

Копылов вышел, а хирург поинтересовался:

– Александр Сергеевич, а кто это Шмелёв?

– Я с ним встретился в психиатрической лечебнице пять лет назад, когда там работали над темой невроз-психоз для более пристального изучения с целью уточнения границ данного понятия в психиатрии. Мальчику было пятнадцать лет, он был воспитанником Детского дома с уклоном детских отклонений от стандартной нормы. Мама его сдала сразу в детдом, как только почувствовала признаки этих отклонений. В процессе работы с такими детьми я иногда пытался установить первоисточники заболевания, не исключая наследственность. В частности меня этот мальчик заинтересовал тем, что он проник ко мне сыновьями чувствами, а я, как вы знаете, до сих пор одинок.

– Очень забавно, – произнёс, щёлкнув языком по нёбу хирург. – Мне тут одна барышня перед операцией на свои уши, выдала просьбу убрать ей подбородок двойной, а денег с собой у неё не было, так я ей предложил переспать со мной. Она сказала, что посмотрит на моё поведение, а после операции отказалась и, знаете, чем мотивировала свой отказ?

– Чем?– недоумевал психиатр.

– Сказала, что она теперь не та, что была раньше и не несёт ответственность за обещания чужого для неё человека, – напряжённо говорил хирург.

– Ну, так вот, я тоже проник к нему, лечил его, правда, безрезультатно, – продолжал психиатр.

– А, как он сюда попал? – затягиваясь дымом сигареты, смаковал хирург.

– Это я его с собой привёл сюда, санитаром устроил работать. Он же не буйный, наоборот жалостный. Сейчас ему уже двадцать лет, а всё такой же мечтатель. Притом меня защищает, как собачка. Скажу укусить кого, он и взаправду укусит, – ловил радость от собственных слов психиатр.

– Так это у него наследственное расстройство? – спросил хирург.

– По стороне мамы всё в норме, но вот со стороны папы не вполне. Его папа, как я узнал от мамы мальчика, изнасиловал её в оркестровой яме, будучи несовершеннолетним. Конечно, инцидент затёрли, но я скажу это не норма поведения и видно проявилось у сынка другой стадией, слабоумием, но также со вспышками агрессии, хотя и контролируемой. Что примечательно он носит на рубашке комсомольский значок. Это ему мама подарила в память о его отце, когда отдала мальчика в дом для слабоумных детей.

– А что вы с ним нянькаетесь? – ехидно спросил хирург.

– Пригодится воды напиться, – ответил психиатр.

Эпизод 8

Хирург Эдуард Владленович буквально прокрался в палату, где лежала Катя. При входе справа на койке лежала женщина с открытыми глазами с симптомами тихого помешательства. Из уголка её открытого рта вытекала слюна. Хирург сел на стул около кровати Катерины, спросил с улыбкой заботы:

– Как ваше самочувствие сударыня?

– Всё хорошо доктор, – ответила Катя.

– Прошла уже неделя, как вы страдаете у нас после перенесённых травм. Да личико у вас оставляет желать лучшего. Круги под глазами. Гематома, конечно, ещё будет держаться на переносице и под глазами, но думаю, через пару недель всё встанет на свои места, – щебетал пластик.

Рука Эдуарда Владленовича поправляла простынь Катерины и, как бы случайно, совершенно безучастно замерла в том месте, где под материей находился лобок. Он продолжал говорить, а пальцы поглаживали бугорок её женской прелести, потихоньку протискиваясь глубже в раздвинутые ноги, накрытые материей уже не скрывая своё желание терзать тугую плоть под простынёй, сказал:

– Я понимаю, как вам неприятно, то, что с вами произошло. Дело в том, что я в своё свободное от основной работы время работаю пластическим хирургом в другой клинике. Она находится в этом же здании, только вход со стороны парка. Может быть, вас заинтересует моё предложение по смене вашего внешнего вида в плане изменения лица. Поверьте, только для того, что если вы вдруг встретитесь со своими обидчиками, то они вас не узнают, а вот вы будете иметь, как говорят в классической литературе «Туз в рукаве». У вас прекрасные анализы, хорошая фактура лица. Я принесу вам прейскурант, всё расскажу популярно и вы, после операции сможете забыть всё, что было с вами, как страшный сон.

– Заманчивое предложение, – отвечала Катерина, – и над ним надо основательно подумать.

– Подумайте, подумайте, – говорил трепещущим голосом пластик, углубляя свои пальцы руки между ног пациентки, – решайтесь. Вы всегда останетесь инкогнито для своих недоброжелателей, сможете им отомстить.

Катерина шире раздвинула свои ноги, и рука хирурга шарила уже без стеснения сквозь простынь по промежности пациентки .

– Притом заметьте, о вашей операции не будут знать государственные структуры, я сохраню наш договор в тайне. У меня многие пациенты желают остаться неизвестными, но при этом у меня тоже есть свои слабости и желания помимо заработка денег. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Я уже вам ответила, что подумаю. В подтверждение моей заинтересованности, я авансом даю вам возможность глумиться над моим телом. Бесконтактный секс, в крайне щекотливой ситуации для вас, в присутствии больной женщины, лежащей напротив, я думаю высший пилотаж, – спокойно говорила Катерина, двигая бёдрами, чтобы раздразнить похотливого хирурга. – И когда наступит час нашей возможной сделки, и я всё вам оплачу, и даже сверх того, что вы попросите, я желаю, чтобы вы потом во время лечения моего у вас не лапали меня под простынёй.

Хирург задрожал телом и задержал дыхание от кульминации момента, а затем удовлетворённо выдохнул, поднёс кисть своей руки к своему носу, втянул запас пальцев и сказал:

– Договорились. Да, кстати, у вас прекрасные внутренние органы. Запах лесных грибов.

Глава 2

Эпизод 1

Ватага приятелей сидела в кабинете у Виктора. Сергей пил воду газированную, Виктор постукивал карандашом по столу, Михаил вытянул ноги и смотрел в окно на улицу, а Павел ел яблоко, вытирал рот тыльной стороной руки.

– Да ничего не будет, – разорвал Михаил чавканье Павла. – Ну, что она скажет, что её четверо драли, как кабели сучку на пляже?

– Ну, скажем точнее не вчетвером, а втроём. А, если она экспертизу сделает? Вы, что дурашки барашки, краёв не видите? – негодовал Сергей.

– Не знаю, я только с ней оральным сексом занимался, думаю, что там следов не осталось, потому, что я пьяный сильно был, кончить не мог, – рассмеялся Михаил, – а про остальные следы я скажу, что ничего не знаю. Я же не буду вас выдавать.

– Конечно, какой смысл выдавать, это же групповуха, – чеканил Сергей.

– Я в плане того, что друзей не выдаю, – обиделся Михаил.

– Да шучу я, – ответил Сергей,

Приятели галдели бессмысленными словами. Виктор достал из шкафчика рюмки и бутылку коньяка.

– На всякий случай сделаем так, – продолжил наставительным тоном голоса Сергей, – если она покажет на тебя Миша, не отпирайся, нет смысла. Скажешь, что она тебя домогалась, как к члену приёмной комиссии. Это на тот случай если она всё-таки на тебя заявление в милицию накатает. Скажешь сама на дачу к тебе пришла. Ты прослушал её игру и отпустил на все четыре стороны. Если ты уверен, что твоих следов нет, то и нет никакого дела. Не трогал её и всё, а что там дальше было, тебя не касается. Про Пашку с Виктором не заикайся, иди в отказ. Меня она не могла запомнить, глаза закрыты были. Мы здесь не были, всё. И вообще не говори, что мы твои друзья, тогда никто не найдёт никого. Я постараюсь, чтобы искать не пришлось.

Приятели повеселели от надёжности доводов Сергея и Виктор предложил:

– А давайте выпьем за наш слаженный и дружный коллектив.

– Нет, – прервал его Сергей, – выпьем за меня. Пока всё, что происходит в нашей области, контролировать могу я и уберечь всех нас от непоправимых шагов смогу только я. Пьём за меня. Ура.

Эпизод 2

Катерину выписали из больницы через неделю. Следователь так и не добился разъяснений по поводу её травм. Дело скомкали за отсутствием претензий от пострадавшей.

Катя не отвечала на телефонные звонки, которые поступали из реабилитационного центра и к ней пришёл участковый убедиться, что с ней всё в порядке. Он стоял около калитки дома, чесал затылок, курил и жал пальцем на кнопку звонка. В переговорном устройстве заскрежетало недовольством системы видео наблюдения и голос Кати, спросил:

– Вам кого надо?

– З-з-дравствуйте, – отвечал терпеливо, заикаясь от природы, служитель закона, – я в-ваш участковый, л-лейтенант П-понамарёв.

– Я вас слушаю, – терзала терпение милиционера Катя.

– Я к-к вам по поводу посещения реаб-би-би-литационного центра, – напрягался участковый инспектор.

– Я-то здесь причём? – глумилась Катя.

– М-может быть, вы мне откроете д-дверь, и мы поговорим в п-помещении? – надеялся на комфорт общения представитель казённого дела.

– Я же вам ответила. Мне нет никакого интереса до ваших дел с реабилитационным центром, – резала по терпению Катя.

– Так э-это вас касается г-гражданка к-Калиничева, – дымился участковый, – меня п-просили справиться о вашем с-состоянии здоровья после травмы. Вы не отвечаете ни на к-какие звонки. Они волнуются, вот мне и о-определили ч-через моё руководство навести о вас справки.

– Кто это они? Вы имеете в виду министра здравоохранения? Передайте ему спасибо и , что у меня всё в порядке. Прошу вас оставьте меня в покое и не приходите больше по этому поводу, – закончила разговор Катя.

В домофоне, что-то щелкнуло, и участковый понял бесполезность дальнейших попыток общения, ушёл, а Катя включила телевизор, и сев на диван, обернулась в плед, набрала по телефону номер пиццерии, заказала для себя ужин.

***