– Вы сражались в Грозном – в самый отчаянный момент первой чеченской кампании, затем в горах – в Веденском и Шатойском районах. Были трижды ранены, но после лечения вновь вставали в строй. Дважды бежали из плена – и каждый раз ваши побеги сопровождали огненные фейерверки и многочисленные вражеские трупы… Вам смешно, Андрей Николаевич?

– Простите, Павел Федорович, но вражеские трупы меня никогда не сопровождали… Продолжайте, не обращайте внимания, так приятно вас слушать.

– У вас несколько наград – за мужество и героизм, проявленные в контртеррористической операции на Северном Кавказе. Последний орден – «За военные заслуги» – вам вручил лично тогдашний командир дивизии генерал-майор Кривошеев Юрий Михайлович. В 98-м году вам присвоено звание капитана, в 2002-м вы стали майором и были назначены командиром десантно-разведывательного батальона в составе дивизии, на счету которого немало славных дел. В 2004-м, после формального окончания боевых действий и вывода основного состава дивизии к местам постоянной дислокации, вы написали рапорт и отстранились от командования батальоном. Вы предпочли инструкторскую стезю – то есть в вас решительно отсутствовали карьерные устремления. Но на этом ваша героическая летопись не завершилась. 2005 год – секретная операция в Сирии, закончившаяся ликвидацией влиятельного лица арабского происхождения, поставлявшего боевикам на Кавказе оружие и наемников. 2006 год – уничтожение склада с героином в Таджикистане и блестящая засада в горах: разгром крупной банды наркоторговцев и перекрытие канала, по которому наркотики поступали в Россию. 2007 год – освобождение группы российских граждан из Ирака: американцам было плевать, и ваши люди не особо церемонились. 2008-й – памятная война в Южной Осетии. Окружение и разгром малыми силами натасканного натовскими специалистами грузинского батальона… Вы интересный, способный и разноплановый человек, Андрей Николаевич. Решительность в вашей натуре сочетается с гибкостью, вы никогда не действуете наобум, всесторонне развиты, умны, обладаете аналитическими навыками, образованны. Сколько языков вы знаете, помимо русского, – два, три?

– Английский и немного испанский, – смутился Андрей. – Мама преподавала последний в университете, в детстве меня просто замучила…

– У вас имеется способность перевоплощаться, если требует обстановка. Актерские данные – в чем не раз убеждались ваши коллеги. Умение мимикрировать, таиться перед нанесением удара. Вас прозвали Лешим – прозвище оправданное. И не говорите, что навыки утеряны, – не верю. Вчерашний случай в пыточных казематах – весомое тому подтверждение.

– Вы так много обо мне знаете, – ухмыльнулся Андрей.

– Я даже знаю, почему вы стали десантником, – отрубил Ракитин, покрываясь легкой бледностью.

– Ну-ка, любопытно будет послушать…

– Это грустная история, о которой мало писали. В июле 69-го года парашютно-десантной роте 108-го гвардейского полка 7-й воздушно-десантной дивизии поставили задачу перелететь из Каунаса в Рязань. Планировался смотр перед министром обороны Гречко. При подлете к Калуге самолет, в котором находилась вся рота и командование батальона, столкнулся с пассажирским «Ил-14». Оба самолета упали, никто не выжил. В числе погибших офицеров ВДВ находился ваш отец – капитан Куприн Николай Ильич. На месте катастрофы впоследствии установили памятник. Вы были зачаты за несколько дней до этого – ваша мать с трудом пережила известие и больше не выходила замуж. Отец, которого вы никогда не видели, был для вас богом. Еще в детстве вы решили, что пойдете по его пути. Окончив училище, вы написали рапорт в ту же дивизию, ваша история умилила командование… Не сжимайте кулаки, Андрей Николаевич, зарядить в пачку пожилому человеку дело нехитрое. Я в чем-то не прав? Унижаю ваши высокие чувства? Ах, оставьте, не такой уж вы ранимый. Позвольте вас добить? Жена, которой, по ее мнению, вы уделяли мало внимания, замутила интрижку с офицером воспитательной части, к которой вы были приписаны. Интрижка в духе Эмиля Золя – безудержное чувство, готовность пойти на преступление… Типичная история: для одних – испепеляющая страсть, для других – просто жена. Простите. Определенные личности решили сжить вас со света, им это удалось. Вас подставили под воровство боеприпасов, которого вы не совершали. Доказать обратного не смогли. Учитывая заслуги, вас просто уволили. Вы маетесь уже два года, не в состоянии вернуть свое доброе имя. Маленькая квартирка в Москве, пенсия по выслуге лет, разочарованность в жизни, «временно не работаете»… впрочем, как и большинство проживающих в этой стране. Официальные чины от вас отвернулись…

– Вы собираетесь вернуть мне интерес к жизни?

– Почему бы нет? – пожал плечами Ракитин. – История, в которую вы попали, – форменная дурь. К сожалению, оперативники, вами искалеченные, были при исполнении, невзирая на отсутствие формы и нерабочее время. Но негодяи, тут вы правы. Девушка, над которой они издевались, – обычная девушка, а вовсе не связная между наркодельцами, что ей пытались инкриминировать. Виновная уже «закрыта», а непричастная особа выпущена. Но это не значит, что вам прощается избиение троих полицейских в подворотне и четырех – в отделении. Преступление, как ни крути, вы совершили, и отвечать придется…

– Кто вам предоставил информацию обо мне? – перебил Куприн.

– Василий Егорович Полторацкий, – не смутился чиновник. – Бывший командир вашего полка и ваш товарищ, с которым вы поддерживаете связь. Хороший человек, он давно на пенсии. Дача Василия Егоровича находится рядом с моей, а выпить он по-прежнему любит – собственно, как и я…

Возможно, чиновник не врал – он смотрел на заключенного, не отрываясь, почти не моргая. Он его оценивал. А заключенный оценивал чиновника и по-прежнему не испытывал отрицательных эмоций.

– Имею предложение, Андрей Николаевич, – приступил к делу Ракитин. – Работа по вам – трудная, интересная, в привлекательном уголке земного шара. Риск прилагается – но вам ведь скучно без риска? Если согласитесь, закрывается уголовное дело – уж на это моих возможностей хватит – и на ваш счет поступает приличная сумма, крайне необходимая вам на данном историческом этапе. Эти деньги – аванс. По выполнении задания – окончательный расчет.

«Ты становишься солдатом удачи», – с удивлением подумал узник.

– О какой сумме идет речь, Павел Федорович?

– Сто тысяч. Не рублей. Впрочем, не обольщайтесь – и не евро. Половина – аванс.

«Не воруем, значит? – изумленно подумал Куприн. – Ах, ну да, иные источники дохода…»

– Продолжайте, Павел Федорович. Но старайтесь поменьше сочинять, договорились?

– Я не сочиняю… – Скулы чиновника побелели, он уже не скрывал волнения. – Я буду говорить вам чистую правду, и не моя вина, что звучит она вздорно и фантастично…

– Вы уверены, что помещение не прослушивается?

– Да бог с вами, конечно, нет. В этой комнате задержанные общаются с адвокатами; если здесь найдут подслушивающее устройство, будет невиданный скандал… – И все же чиновник понизил голос: – Карибское море, Андрей Николаевич. Вест-Индия, Большие Антильские острова, остров Гаити, Доминиканская Республика, пальмовый рай…

«Бредит, – насторожился Андрей. – Но звучит гораздо лучше, чем полуостров Таймыр или Охотское море».

– Доминикану не следует путать с Доминикой, последняя – это небольшое островное государство в гряде Малых Антильских островов…

– Послушайте, Павел Федорович, я временами просматриваю географическую карту. А в Доминиканской Республике отдыхал три года назад, о чем вы должны знать, раз такой информированный.

– Простите… Это не словесный понос, Андрей Николаевич. Если так, то вы должны знать про особенности посещения этого островного государства – там отсутствует визовый режим для российских граждан. Вы приобретаете на границе туристическую карточку за символическую цену и имеете право пребывать в стране тридцать дней. Нас интересует не остров Гаити, где находится Доминиканская Республика, а маленький остров Эстрема, расположенный к югу от нее. Если по карте провести прямую линию вниз от южной границы государств Доминиканы и Гаити, то мы упремся в этот остров. Девяносто километров по морю. Эстрема принадлежит доминиканскому правительству, но, в связи с близостью Гаити, там много законных и незаконных иммигрантов, что, собственно, не очень здорово… Размеры острова – семьдесят километров с севера на юг и примерно восемьдесят – с запада на восток. Красивая природа… как и везде на Карибах. Туристическая зона – это северное и северо-восточное побережья острова. Аэропорт Саргона, городок Аллеридо в заливе Сан-Лоренцо. Места считаются безопасными, развитая туристическая инфраструктура, полиция печется о безопасности приезжих – естественно, они ведь тратят такие деньги… Покидать пределы туристической зоны и нескольких точек паломничества туристов полиция и туроператоры настоятельно не рекомендуют. Остальная часть острова – глухая сельва, городки и деревеньки, где проживают… м-м, не самые обеспеченные слои населения. Приезжим об этом не сообщают, но население острова подвержено влиянию криминальных структур. Полиция срослась с мафией, государство на действия преступников закрывает глаза, хозяйничают банды. Особенно сильны позиции мафии на юге острова – в городке Эркильо, расположенном в заливе Паркуэнца. Ничего оригинального – контрабанда оружия, прочих незаконных грузов, посреднические услуги в транспортировке наркотиков из Южной Америки в Северную… Так сложилось, что преступные группировки в туристическую зону не суются, туристы чувствуют себя в безопасности… вернее, чувствовали до недавнего времени. – Ракитин был уже нешуточно взволнован, достал носовой платок, промокнул лоб. – Пять дней назад на Эстреме пропал автобус с российскими туристами, Андрей Николаевич…

– Это как? – не понял Андрей.

– В буквальном смысле, – вздохнул чиновник. – Звучит глупо, но так и есть. Небольшой экскурсионный автобус направлялся из Аллеридо к местной достопримечательности – пещерам Рападора, расположенным примерно в центре Эстремы. Перевозил порядка пятнадцати-двадцати туристов, точное число неизвестно. Известно, что из Аллеридо он выехал, а до пещер не добрался. Полиция туристов не сопровождала – хотя должна была. Ответственным за поездку был не туроператор, а местное бюро экскурсий… которое через день закрылось, и все работники куда-то пропали.

– Чушь, – не поверил Андрей. – Ведь это не иголка. А родственники, друзья пропавших – неужели никто не поднял шум? А российские дипломаты?

– Согласен, полная чушь, – вздохнул Ракитин, – но факту от этого не легче. Такое ощущение, что автобус просто провалился в пространственно-временную дыру. Никакого шума, никаких следов… Просто мистика. Пропажу засекретили. Полиция уверяет, что ищет, но, похоже, ничего не делает. Любые попытки разобраться в ситуации натыкаются на бетонную стену. Разговоры и попытки протолкнуть информацию пресекаются. Ни в газетах, ни в Интернете… Очевидцев нет – некому рассказать, что случилось с автобусом. А если кто-то знает, то испуганно помалкивает. Есть такое понятие – международная мафия, Андрей Николаевич. И если ей что-то надо… Дошло до того, что полицейские и городские власти просто уверяют, что никакого автобуса не было! Другие злорадствуют: мол, нечего пользоваться услугами местных агентств, лучше доплатить и пользоваться надежными поставщиками туристических услуг. Российское консульство таинственно помалкивает. Власти стыдливо делают вид, что ничего не знают. Автобус с туристами действительно не иголка… но исчез, как корабль в море. Родственникам пропавших обещаны крупные компенсации – при условии, что будут помалкивать. Им просто затыкают рты. Почему компенсации – ведь не найдено никаких тел! Кто-то знает, что все мертвы? И кто выплачивает эту компенсацию? Не государство, не страховые компании… По моей информации, люди требовали объяснений – приходили соответствующие личности и проводили работу. Мол, компетентные органы во всем разберутся. А будете шуметь – вам же хуже. Муж одной из пассажирок, не поехавший в тот день на экскурсию, поднял шум, рассказал о случившемся в социальной сети, а также о том, как ему затыкали рот. Страничка была удалена… и такое ощущение, что вместе с пользователем. Представляете, какая глупость? Официально экскурсии как бы не было, водитель «левый», путевку не отметил, гид формально на работу не устроен – и вообще, этого «туманного» агентства больше не существует, спросить не с кого! В Аллеридо ежедневно десятки подобных экскурсий, факт поездки легко утаить. Свидетели ошибаются – они видели другой автобус, у них разыгралось воображение. Понимаете, Андрей Николаевич, такое впечатление, будто причастные к этому ужасу чего-то выжидают, решают. Правда вылезет, но когда? В автобусе были люди – что с ними? Время уходит, возможно, кто-то еще жив… – Обливающийся потом чиновник взялся за сердце, и Андрей забеспокоился – он может накрутить себя до инфаркта. – Не хочу вам раскрывать свои источники информации – поверьте, они надежные. Автобус с туристами действительно пропал. Он начал собирать туристов у отеля «Парадизус Гольфо», проехал еще по нескольким отелям, а потом начал выбираться из города…

– Допустим, я поверю, Павел Федорович, – перебил Андрей. – Но вам, простите, зачем это нужно? Вам-то какой интерес? Вы чиновник в правительстве Москвы, я вас почти не знаю, но охотно верю, что вы порядочный, сердобольный и жалостливый человек. Но – давайте честно – какое вам дело до пропавших российских туристов, которых вы не знаете? А еще меня смущает сумма, с которой вы готовы расстаться…

– Одного из туристов я знаю… – Голос чиновника задрожал. Он извлек из портмоне цветное фото и осторожно, словно боясь нанести вред изображенной на снимке девушке, положил перед Куприным. – Это моя дочь. Ее зовут Юля, ей двадцать восемь лет, фамилия Соснина – по мужу, с которым она рассталась шесть лет назад…

Он угрюмо всматривался в запечатленное на фото чудо природы. Игривая поза перед классическим камином, лукавая улыбка, пышные каштановые волосы, фигурка что надо, и глаза – ну особенно хороши…

– Не надо облизываться, Андрей Николаевич, – мрачно вымолвил Ракитин, – эта женщина не для вас.

«Тем более что она наверняка мертва», – мысленно продолжил Андрей.

– Простите, Павел Федорович, – естественная реакция, заложенная природой.

– Я оплатил Юле поездку, но сам с ней поехать не смог – много дел, да и незачем ее смущать… пусть отдыхает. – Глаза чиновника наполнились слезами, он отвернулся. – Матери у Юли нет, один я… Но это неважно. Мы поддерживали телефонную связь. Пять дней назад она позвонила, отчиталась, что ждет у отеля «Парадизус Гольфо» автобус – собирается в поездку в знаменитые пещеры. Больше не звонила, телефон заблокирован. Я начал волноваться, наводить справки, связался с ее соседкой по номеру… номер двадцать четыре. Девушка не была ей подругой, но отношения у них были хорошие – волновалась, сказала, что автобус не вернулся, Юли нет. Переживали и те, у кого уехали на экскурсию знакомые и родственники. Информация отсутствует, руководство отеля и представители туроператора «Розмари-тур» не в курсе этой поездки. В фирме «Алавер», которой принадлежал автобус, не берут трубку. А потом эта девушка перезвонила мне, голос у нее был испуганный, сказала, что информации по-прежнему нет, она уезжает домой. А я даже не знаю, откуда она! Больше не звонила, телефон молчит. Я начал наводить справки, обрывать телефоны посольства и консульства… Глухая стена, Андрей Николаевич.

– Но вы же такой влиятельный, Павел Федорович…

– Я влиятелен, чтобы вытащить вас из кутузки. – В голосе чиновника прорезалась злость. – Во всем остальном моя влиятельность – это мыльный пузырь. Я в панике, Андрей Николаевич. Готов отдать последние деньги. На официальные структуры надежды нет. Я прошу вас съездить на Эстрему и без шума провести расследование. Фотографию возьмите с собой. Я должен знать, что случилось. Деньги значения не имеют. Если моя дочь… мертва, я должен знать об этом точно… и сам ее похороню. – Андрей не выдержал, отвел глаза – своих слезоточивых драм с избытком.

– Но почему именно я, Павел Федорович? Существуют и более уместные кандидатуры.

– Вы лучший, – отмахнулся Ракитин, – я навел о вас справки. Вы не супермен, не супергерой, у вас имеется масса недостатков, но… вы лучший. Умение драться и стрелять – не определяющее. Кто раскрыл окопавшегося в штабе 34-го полка осведомителя Басаева в 2000 году? Блестящее расследование, Эркюль Пуаро и мисс Марпл сохнут от зависти. Кто по следам на тропе в Горном Бадахшане вычислил прохождение каравана с наркотиками и устроил засаду в том месте, где никто ее не ждал?.. Обвинений не будет, Андрей Николаевич, я обо всем договорился. Вас освободят часа через три – со всеми, так сказать, почестями и потрохами. Вернут документы, телефон и все изъятые деньги. Времени нет, я устрою вам горящую путевку, вылет послезавтра, билеты электронные – с ними без проблем, отель «Парадизус Гольфо»… хотелось бы раньше, но раньше, увы, не получится. За сутки вы должны стать тем, кем были раньше. Связь по телефону. Ближе к делу я перезвоню и дам координаты людей, на которых вы сможете положиться в Аллеридо, и номер человека в посольстве, который… не последняя сволочь. Понимаю, что одному работать сложно, нужны помощники, нужно прикрытие. Если хотите, наберите команду – рекомендаций не будет, сами знаете, как это делается. Никаких советов, контроля – работайте так, как считаете нужным. Аэропорт Лас-Америкас в Санто-Доминго – неплохое местечко, но вы полетите в Пунта-Кана – это на востоке Доминиканской Республики. Компания «Эр-Франс». Из Пунта-Кана самолетом местных линий – в аэропорт Саргона на Эстреме. Вы турист, у вас своя группа, будет трансфер до отеля. Летите один. Если соберете своих – пусть добираются своим ходом, я могу забронировать несколько мест на другие рейсы…

«А ведь назревает Карибский кризис», – вдруг подумал Андрей. Просыпался азарт. Грядущая поездка – что угодно, только не развлечение. А вдруг он сможет что-то изменить в своей жизни… если остров Эстрема его не похоронит? Но тоже неплохо, он согласен умереть в пальмовом раю.

– Напомните, Павел Федорович, какое сегодня число? – Зачесался лоб, он принялся усердно его растирать. Что творится в его голове?

Ракитин посмотрел на него как-то странно:

– 17 августа, среда. Не хотелось бы думать, Андрей Николаевич, что я совершаю ошибку…