Читать книгу «Вернуть общак» онлайн полностью📖 — Сергея Зверева — MyBook.
image

Глава 1

Витя Соха чуть не скончался от потрясения, когда узнал, что на даче Сома полиция подломила общак. В тот момент, когда он уже приготовился у себя в квартире встать под душ, прозвенел телефонный звонок. Витя изменил направление движения и с полотенцем через плечо подошел к телефону.

– Витенька, закажи еще шампанского и клубники, – ласково пропела чернокожая девица со спутанными волосами баклажанного цвета, лежащая на кровати. – Скажи, чтобы свежую привезли, а не как ночью…

– Пошла ты!.. – тихонько просипел Соха и поднял трубку. – Слушаю!

– Нет, – непонятно начал разговор Пастор. – Это я тебя слушаю. Где Сом?

– А я почем знаю? – растерянно пробормотал Витя. – Сегодня в пять вечера расстались, так я его больше и не видел.

– Вы, конечно, на даче Сома виделись? – резко спросил Пастор, но Сохе это не показалось удивительным.

Босс имел право пытать любого из подчиненных, кого сочтет нужным. На то он и «глава семейства».

– Да, Пастор. Я от него в пять вечера уехал.

– Ну, ладно, пока. Сам узнаю. – В трубке раздались короткие гудки.

«Чего это он под вечер забегал?» – подумал Соха, хмыкнул и направился в ванную.

– Витя, но я же просила!.. – плаксиво запищала негритянка.

– Да будет тебе малина, будет! – После сеанса сексотерапии вся ласка бандита испарилась, на ее место пришли мысли о том, как бы побыстрее избавиться от надоедливой девки.

– Не малина, а клубника! – обиженно возразила та.

– И клубника тоже. Все тебе сейчас будет…

Дойти до ванной снова помешал звонок. Теперь уже в дверь. После телефонного разговора прошло всего пять секунд.

– Мать их!.. – разозлился Соха. – Я помоюсь сегодня или нет?!

Он подошел к двери и нервно защелкал замками. Прийти мог только близкий человек. Охрана в вестибюле высотного дома была информирована, работала так же четко, как устройство «свой – чужой» на зенитном комплексе. «Сбить» она могла только чужого. Поэтому Соха и не спросил, кто там. Он просто открыл дверь.

Перед ним стоял Пастор, сжимая в правой руке сотовый телефон. Он был левша, и это многих подводило.

– Странно, правда? – спокойно спросил Пастор и без размаха, хорошо поставленным ударом в лоб внес Соху в коридор.

Тот сшиб подставку с вазой, подделкой под произведение китайского искусства десятого века, распластался на полу и еще несколько метров шлифовал спиной паркет. Когда грохот осколков стих, Пастор так и стоял над ним. Он никуда не исчез. Это было не видение. Все оказалось правдой: ноющая боль в голове, сквозняк из приоткрытой входной двери. Но, самое главное, реальной была фигура Пастора, облаченная в кожаную куртку, на которой застыли капли дождя.

– Ты чего?! – взревел от возмущения Соха, глядя, как босс закрывает дверь.

Девица вскочила и судорожными движениями, не сводя глаз с незнакомого мужика, стала собирать одежду, разбросанную по всей комнате. Несмотря на то, что бюстгальтер висел на кресле, а платье лежало на шифоньере, она управилась за несколько секунд и выскочила из комнаты. Барышня увидела своего кавалера, поднимающегося с пола, тоненько взвизгнула и с охапкой одежды в руках выскочила из квартиры. Клубники в октябре не бывает. Она уже отошла.

– Садись, террорист сексуальный! – приказал Пастор Сохе и хлопнул по кровати напротив себя. – Спецоперация войск Северного альянса по тебе плачет. Разговоры разговаривать будем.

Витя запахнул полы халата и осторожно, словно находился не в своей квартире, а в кабинете Пастора, сел на краешек широкой постели. Задавать вопросы шефу сейчас не стоило. Голова гудела, как колодец, в который ухнул филин. Босс не спеша закурил и выпустил дым снизу вверх, целясь в люстру.

Соха молчал, прокручивая в голове возможные косяки. Пастор просто так поднимать руку на своих людей ни за что не станет, поэтому случай можно назвать исключительным. Значит, произошло нечто, из-за чего испорчена жизнь Пастора.

– Ты знаешь, Витя, где сейчас находится Сом? – во второй раз за последние две минуты спросил Пастор.

– Я же тебе сказал, что мы расстались в пять часов. Где он сейчас – понятия не имею.

– Тогда я тебе скажу. Сом сейчас сидит в изоляторе временного содержания. Его туда засунули ребята из оперативно-розыскной части.

У Сохи от ужаса уши отъехали назад, прямо как у немецкой овчарки, и почти совсем скрылись за головой.

– За что?.. – прошептал он не своим голосом.

– Голым на коне по площади Ленина проскакал. – Пастор высмотрел пепельницу на прикроватной тумбочке, потянул ее к себе и вдруг взорвался: – За общак наш! За двенадцать стволов, что там хранились! Сейчас все это у ментов!

Соха встал, на слабеющих ногах прошел к бару, вынул бутылку водки, закрутил ее штопором и приложился к ней как юный пионер – к горну.

Он влил в себя около половины содержимого бутылки, оторвался от нее и прошипел:

– Может, ошибка?..

– Нет, Витя, не ошибка. Мне сейчас Тимур с Фермером стрелу забили, на ней все и поведали. Быстрее меня все узнали! Я через своих в изоляторе проверил – все точно! Сидит Сом! Вы с ним марафетом мазались?! – Пастор понял, что так оно и было, и окончательно пришел в ярость. – Твою мать, нарки позорные! Я сколько раз говорил, чтобы не смели к этой пакости прикасаться?! Что сейчас получается?! Держатель общака сидит напротив оперов в глубоком кумаре! Что он им там наплести может по голубой воде, а?! Наркоша, отвечай!

Соха стоял с бутылкой в руке. После водки голова у него начала проясняться, в нее стали проникать осмысленные понятия. Чем глубже они забирались, тем яснее он понимал кошмар происходящего.

За этими размышлениями его застал совершенно спокойный голос Пастора:

– Говорил мне старый вор, мол, никогда никому не прокладывай дорогу и никогда никому не верь. Помнишь, Соха, как я тебя уберег в зоне под Новосибирском, в Горном? Что с тобой тогда стало бы, если бы меня не отправили туда смотрящим? Ты бы сейчас в лучшем случае по квартирам шустрил, а в худшем – посадили бы тебя на перо еще там. – Пастор устало раздавил окурок в пепельнице и поставил ее на тумбочку. – И что ты теперь вытворяешь? Это, как я понимаю, в благодарность мне, да?

– Пастор!..

– Заткнись, – так же устало перебил его вор. – А ты помнишь мой позор, когда на сходняке мне леща вломили? Помнишь?! Я этого никогда не забуду, до самой смерти! А за что?! За то, что я перед мусорами очко пронес?! Нет! За то, что из общака филки крысил? Нет! Из-за меня кто-то из братвы за колючку угрелся? Нет! Так за что же мне, вору, горя хлебнуть пришлось, а?! За Сома! За связь его с чурками в Питере! А кто, собственно говоря, вообще этот Сом? Гена Сомов, с которым до того, как я его под себя взял, и разговаривать-то никто не хотел! Фук! А ведь он передо мной на коленях стоял, клялся в верности. Вот я и поверил – парень с марафетом завязал, счет деньгам ведет, честь мою блюдет. Год, сука, протянул! Год всего! Расслабился после Омского СИЗО. Живешь ты тут как папуас. С негритянкой под пальмами спишь. Может, ты уже джаз на саксофоне лабаешь да мячи в корзину мечешь? Сука, сослать тебя, в натуре, в Эфиопию куда-нибудь! В экзотик-тур, с тремя баксами в кармане. Чтобы ты через три моря баттерфляем обратно плыл. Тогда узнаете, как кусок хлеба достается да что такое по роже на сходняке получать!

Соха, услышав «узнаете» во множественном числе, немного воспрянул духом. Значит, босс считает его невиновным в захвате операми общака! Это уже хорошо. Значит, Пастор скоро отойдет, и можно будет спокойно начать решать вопрос по возврату денег.

Он обнадеживающе промычал:

– Мы вернем деньги, Пастор.

– Дурак ты! – рявкнул вор. – Деньги-то я, может, и найду, а что Сом операм петь будет за стволы да за общак? Менты сейчас отмечают такой праздничек, какой им и не снился. Еще бы – экономически подломили воровское сообщество! Да автоматов две телеги! Да смотрящий в камере! Сом думает, что они на этом успокоятся? Обрадовался, идиот! Они сейчас начнут и себя, и братву наизнанку выворачивать! Изъять воровской общак! Такое у них раз в несколько лет происходит. Речь идет не об общаках в десять тысяч… Если сейчас братва ему и нам кишки не выпустит, то доблестная полиция это точно сделает. Теперь понял, Соха?

– Пастор, ну, не впервой же. Выкрутимся.

– Оптимист! – Вор усмехнулся, обнажая золотую коронку. – Мне теперь все равно, что дальше будет! Понял? Бабки нужно найти да братве вернуть! А потом… – Вор махнул рукой. – Потом со мной пусть или они, или мусора разбираются! Смерти не боюсь, мне позор страшен! Ты понял это?! Я вор, Соха! Ты понял, мать твою?! Я – вор в законе! Если я общак не верну, то сам себе кишки выпущу! За то, что людей подвел и таких дятлов, как вы, к себе приблизил.

– Мы найдем бабки, Пастор, – твердо заявил Соха.

Тот посмотрел на небритое, помятое лицо подчиненного и вдруг рассмеялся.

– Крутизна, блин!.. Смотреть на тебя страшно! Страшно и больно. А общак… – Он хитро улыбнулся и вытащил из пачки «Мальборо» сигарету. – А общак я обязательно верну. Потому что, если я его не найду к двадцать первому числу, то я сначала тебя пристрелю, следом Сома в хате по моей просьбе удавят, а уж потом я сам застрелюсь. Это тебе перспектива и стимул на ближайшие семь дней. Оптимист!.. Это хорошо, что ты так настроен.

В это же самое время в одной из квартир города происходила другая встреча. От первой она отличалась тем, что была менее эмоциональна и вопросы на ней решались конструктивнее. Помимо Тимура и Фермера в ней участвовали еще двое приезжих: Марат Салех из Кузбасса и Миша Горец с Алтая. Само по себе присутствие двух последних означало то, что событие, приключившееся на даче Сома, вылезло за пределы города, как пук конских волос из боксерской перчатки. Такую рану нужно было срочно штопать. Уже потом будет видно, что делать с самой перчаткой.

Известие о том, что Пастор спустил общак, пройдет на федеральном уровне через несколько часов, а пока эти четверо сидели и обсуждали возможные пути решения проблемы. Само по себе исчезновение восьмисот тысяч долларов – не бог весть какая потеря, если рассмотреть проблему оптимистически. Сложность ситуации заключалась в другом. За решеткой, в руках оперативников в данный момент находился человек, заведующий бухгалтерией и всеми прочими делами клана.

Сходка доверила Сому общак, но теперь у ее участников возникло сомнение в том, что тот будет молчать так же надежно, как одноименная рыба. Сома короновали год назад, в Омском централе, и сделали это Юрист и Посох. Ставить под сомнение правильность их решения никто не собирался по той простой причине, что это не принято и чревато. Юрист и Посох были признанными авторитетами в криминальном мире. Если они решили крестить Сома в Омске, значит, у них имелись на то веские основания.

Именно тогда Пастор и выступил как инициатор передачи общаковских дел Сому. Этому мгновенно воспротивились Тимур и Фермер, у которых были свои интересы на сей счет. Они знали, что Сом хоть и коронован, но всегда останется человеком Пастора, который спас его от неминуемой смерти в зоне под Салехардом много лет назад. Таким образом, если Сом становился смотрящим за общаком, то Пастор автоматически приобретал вес и поднимался и над Тимуром, и над Фермером.

Теперь, год спустя, произошло то, чего так долго втайне желали Фермер и Тимур. Пастор попал, причем так четко и намертво, что первые двое об этом не могли даже мечтать.

Первый ход Тимура и Фермера оказался просто гениальным. В Питере, через подставных лиц, они вышли на самых банальных кидал из закавказской республики. Азербайджанцы занимались мошенничеством в Москве. Они покупали товары народного потребления в крупных фирмах, представляясь руководителями международной миротворческой миссии «Помощь чеченскому народу». Получив товар, эти ребята исчезали, не расплачиваясь. Все бы ничего, да только за подобную предпринимательскую деятельность нужно вносить взнос в общак.

Азербайджанцы знали об этом. Впоследствии, просидев семь суток в подвале дома Сабдура Бакинского, они сознались, что им было известно такое правило. Бизнесмены решили о нем забыть, но этот номер у них не прошел. Ребята отдали азербайджанскому сообществу все денежные средства, заработанные непосильным трудом, и, к великой своей радости, умчались обезжиривать следующий мегаполис, коим и стал город на Неве.

Там они проработали еще меньше. Фермер с Тимуром выкупили их у питерской братвы за небольшую сумму, под обязательство азербайджанцев немного честно потрудиться. Сделать это им пришлось всего один раз, после чего их след на территории Российской Федерации навсегда был утерян родными и близкими.

Зато Сом подъехал с предложениями к Пастору. Есть, мол, возможность увеличить фонды за счет небольшой сделки с оловом.

– Какая-то фирма в Питере купила олово, а сейчас не может за него рассчитаться. Продает за бесценок, а у меня есть канал, по которому можно направить олово в Прибалтику. Там очень хорошо за него платят.

– Работай, – согласился Пастор, в обязанности которого также входило пополнение общака.

И Сом сработал… Он бы, уже потом, конечно, из-под земли достал этих азербайджанцев, да только под землей их не было. Они были под водой. Если точнее, то под водами Балтийского моря, с двухпудовыми атлетическими гирями, привязанными к ногам. Естественно, найти их там никто не смог, и деньги в кассу не вернулись. Именно за это тогда Пастор и получил на сходняке пощечину. Доказать, что он обобрал своих, никто не смог, но и Пастор не сумел объяснить толком, где деньги.

Это была первая победа Фермера и Тимура, слегка пошатнувшая положение Пастора. Но на то, что может приключиться такое, что произошло на даче у Сома, они не надеялись даже в своих сокровенных мыслях. Самое интересное заключалось в том, что даже им было непонятно, как они будут делить власть, случись то, чего они добивались, – падение Пастора. Фермер об этом не задумывался по причине многочисленных сотрясений. Он просто ненавидел Пастора и смотреть вдаль не мог. Этому мешала природная его тупость. Фермер жил одним днем, одним ударом. Тимур же все прекрасно понимал, и Ферментьев не был ему преградой. Воры уважают свои законы. Когда кто-то начинает беспредельничать, они долго не думают.

Для второго и последнего удара воры пригласили на встречу двух авторитетов из Кузбасса и Алтая. Будет потом на кого сослаться. Пусть сходняк видит – не власти ради, а для пользы воровского дела Фермер с Тимуром ополчились против Пастора. В любом случае, будет кому потом замолвить за них словцо.

В выборе участников судилища Тимур также не прогадал. Салех и Миша Горец были не самыми лучшими друзьями Пастора. Не раз на сходках он тыкал их носом за «отклонение от генеральной линии партии» и личный интерес. Если вор объявит другого вора крысой и не сможет этого доказать, то «объявленный» имеет полное право решить его жизнь. Это же относилось и к другим претензиям.

Но Пастор делал это так, что было непонятно – предъявлял он или спрашивал. Мобильный, умный от природы, заматеревший в жизненных невзгодах, Пастор отличался от всех неповторимым интеллектом. Он умел всегда оставаться спокойным и собранным. Понятно, что это очень не нравилось тем, кого природа не одарила подобными качествами.

Салех и Горец откликнулись сразу и уже через два часа были в городе. Звонок Тимура застал их в ресторане соседнего поселка, куда авторитеты ездили на встречу с представителем высоких властей. В поселок прибыл радушный оратор из Государственной думы. Салех и Горец не могли не воспользоваться такой возможностью. Их поездка прошла успешно. Они сидели в ресторане, дело близилось к «субботнику» с девицами, когда их предвкушения перебил звонок Тимура.

– Дела!.. – как в апельсиновой рекламе, заявил Салех местным проституткам, уже готовым к активной трудовой деятельности.

Коллеги встряхнулись и помчались с охраной в город, где правил серым генералом вор по прозвищу Пастор.

– Дальше уже некуда, – молвил Тимур. – Сначала эта мура с Питером, сейчас вообще полный атас! Общак накрылся! Скоро он весь город мусорам сдаст, а потом и нас с тобой. За такие дела можем и мы прицепом пойти. Лично мне оплеухи получать от братвы невмоготу. Он творит, что хочет, Сома своего расслабил до того, что тот каждый день, как ни вызвони его, обкумаренный до талого…

Это было, конечно, не так, но кто теперь Пастору верить будет, когда смотрящий за решкой, а общака нет!

– Все стволы ушли, – добавил, сжимая кулаки, Фермер. – Нам осталось свои белые трусы снять, на палку их нацепить и, помахивая, к мусорам в плен идти. Разве я не прав? Общака нет, стволов нет, осталось только, чтобы молодые отморозки пришли и нас с Тимуром на счетчик поставили! К этому все и идет! От ментов покоя нет, братва в зонах голодает, суки администраторские их там на ножи ставят! Мы чем пацанов в колониях греть будем? Сколько адвокаты стоят? В кассе – ноль! Черные в город заявятся – отбиться, блин, нечем будет!

Тимур поморщился. Нельзя давить слезу за свою беспомощность! Им сейчас не материальная поддержка нужна, а моральная! Какого хрена эта бестолочь жалуется как сука кобелю?! Какой ты вор, если с беспределом на своей же территории совладать не можешь? Эх, чудила контуженый!..

По тому, как Салех и Горец недовольно поморщились, было видно, что Тимур прочитал их мысли. Фермер же воспринял это как поддержку своих слов.

– Банки стали задницу морщить – мол, мы с Пастором базарим, а с вами не будем! Что за дела?!

Это было уже слишком.

Едва Фермер открыл рот, чтобы огласить еще одно подтверждение своей тупости и беспомощности, Тимур опередил его:

– Братва, мы вот зачем вас отзвонили. Беда не в том, что здесь происходит. Со всеми делами справиться легко, если, конечно, речь не идет о переселении душ. Вопрос в том, почему это происходит. Пастор подобрал под себя общак, и не всем нравится, как он ведет дела.

– Пастор самолично управляет общаком? – Салех удивленно вскинул брови.

– Да. Теперь ты сам можешь убедиться в том, что происходит, когда все скапливается в одних руках, – ответил Тимур, намекая на происшествие на даче.

– А почему на сходняках вы молчали как рыба об лед? – вклинился в разговор Горец. – Там все равны. И раньше вы вроде тоже в колокола не били. Странно, что вы подняли эту тему только тогда, когда пропал общак и Пастор угодил в жир ногами.

Все замолчали. Тимур был доволен разговором. Главное, чего он добивался, вызывая воров, состояло в передаче им информации о положении дел в городе. Теперь, если с Пастором что-нибудь случится, у него будет оправдание. Хотя Тимур знал, что устранение вора без согласия всех – мероприятие, чреватое суровыми последствиями. За такую самостоятельность могут самому лоб зеленкой намазать. Его сейчас мало интересовало – вернет Пастор общак или нет. Пусть даже он сумеет найти деньги. Ему уже не вернуть основного – прошлого. А с таким настоящим, в котором сейчас пребывал Пастор, ему ловить нечего. «Все прошло, как с белых яблонь дым».

Воры еще около двух часов сидели и обсуждали всевозможные темы – от подбора под себя расширяющегося бизнеса маршрутных такси до обмена информацией о российских воровских делах. Около двух часов ночи они сказали друг другу «не прощаемся» и разъехались по своим насиженным местам. Перед этим участники сходки не обменялись рукопожатием. Такова была привычка, выработанная годами.

Напоследок Салех обернулся и сказал Тимуру:

– Только не советую в течение этой недели делать что-то такое, о чем потом придется пожалеть.

Тимур понял его, Фермер – нет. Пришлось потом объяснить.

...
6