Глава 2

На следующий день Канарейка вновь пошла в модный салон – якобы на примерку нового костюма. Не идти было нельзя – мадам Лилу должна была сообщить, что Канарейке делать дальше. Оставаться на прежнем месте? Немедленно уходить, чтобы избежать ареста?

Вчерашней парочки нигде не наблюдалось. Впрочем, это и понятно: сейчас за Канарейкой, скорее всего, следил кто-то другой. Она не стала вычислять, кто бы это мог быть, – смысла в этом сейчас не было. Главным сейчас было решить, что ей делать дальше.

– И все-таки тебе надо уходить, девочка, – сказала ей мадам Лилу и указала рукой куда-то в сторону. – Там так и сказали – тебе надо уходить. Немедленно. Нынешней же ночью. Даже не сказали, а приказали. Вот такие, стало быть, дела…

– Понятно, – сказала Канарейка и невесело усмехнулась: – Что ж, прощай, Париж, прощай, моя любовь. Так, кажется, поется в какой-то песенке…

– Кроме Парижа есть и другие города, – сказала мадам Лилу. – На твой век хватит…

Затем последовала примерка нового костюма. Без нее невозможно было обойтись: спектакль нужно доиграть до конца. Тем более что где-то неподалеку таились зрители, очень заинтересованные зрители.

– Я беспокоюсь о вас, – тихо сказала Канарейка, не глядя на мадам Лилу. – Как бы они не взяли вас в оборот…

– Ну, не такая я простушка, чтобы они могли меня взять голыми руками! – усмехнулась мадам Лилу. – Я тут не первый год. И много их было, таких желающих. А ты побереги себя.

– Поберегу, – ответила Канарейка. – Ну, я полетела. А все-таки жаль, что придется оставить этот город. В белый свет как в копеечку.

– Это что, тоже французская песенка?

– Нет, это наша русская поговорка. В белый свет как в копеечку… Красиво звучит, правда же? Только это и радует.

* * *

Если ты разведчик, и ты основательно внедрен в какую-то неприятельскую структуру, и ты под подозрением, то так вот запросто сняться с места нельзя. Нельзя, потому что это почти невозможно. Особенно если за тобой установлена слежка. В самом деле, как ты можешь уйти? Ты уйдешь, а те, кто к тебе приставлен, последуют за тобой. И если они поймут, что ты намерен скрыться окончательно и бесповоротно, то они тут же тебя и арестуют.

Конечно, если разведчик – мужчина, то в этом случае ситуация несколько упрощается. Мужчина может и отбиться от тех, кто хочет его арестовать, он может и уложить их всех рядышком, он может перехитрить их множеством других способов, вплоть до самых виртуозных и рискованных вроде бешеных гонок на автомобиле по ночному городу или, скажем, виртуозного ныряния с моста в реку. Но как быть, если разведчик – женщина? Тут-то, по известным причинам, возникают определенные сложности… Да и мужчине-разведчику, между прочим, также, прежде чем уйти, необходимо оторваться от слежки, необходимо ее обмануть, обвести вокруг пальца. Иначе никак.

Вот почему у разведчиков всегда имеется специальный план ухода. Разумеется, точных и раз и навсегда выточенных пунктов в нем нет – все зависит от конкретных обстоятельств. Был такой план и у Канарейки. И вот теперь настало время его осуществить.

Уходить Канарейка должна была ночью. Ночью проще. Конечно, в какой-то мере это было и сложнее – хотя бы потому, что ночью людей в городе значительно меньше и затеряться среди них в случае надобности довольно-таки проблематично. Однако же во всех прочих случаях лучше все-таки уходить ночью.

Летом в Париже темнеет поздно – ближе к полуночи. Когда часы показали без четверти двенадцать, Канарейка уже была полностью готова к тому, чтобы уходить. Вещей она взяла самую малость, а вот деньги, конечно, взяла все. И еще – небольшой пистолет с запасом патронов.

Канарейка выглянула в окно. Уже довольно темно, но улица освещена. Напротив дома, в котором Канарейка снимала квартиру, на противоположной стороне улицы, стояли четверо мужчин. По виду это были обычные припозднившиеся гуляки. Они о чем-то громко разговаривали и пьяно смеялись. Таких гуляк в ночном Париже встречается немало, и они ни у кого не вызывают никакого подозрения и протеста. Париж – город веселый.

Однако же эти мужчины были не просто легкомысленными гуляками. Их присутствие в этом месте и в этот час было частью плана – и Канарейка прекрасно это знала. Они должны были подстраховывать Канарейку и, если возникнет такая необходимость, разобраться со слежкой, то есть не позволить сыщикам проследить за птичкой. Их дальнейшие действия зависели от обстоятельств, которые могли быть самыми непредсказуемыми.

Тех, кто следил за Канарейкой, видно не было – это, конечно, не говорило о том, что хвоста нет. Слежка – дело длительное и беспрерывное, и прекращается она лишь в двух случаях: когда того, за кем следят, арестовывают, или когда контрразведка по каким-то причинам приходит к выводу, что объект не представляет никакой опасности. За неопасным объектом зачем следить?

Время близилось к урочному часу – к полуночи. Пора выходить. Канарейка немного помедлила и вздохнула. Она несколько лет проживала в этой квартире, она к ней привыкла, как все люди привыкают к своим жилищам. Даже если оно беспредельно чужое, даже если оно враждебное – это не имеет значения. Человек не может не привыкнуть к своему дому, потому что так уж он, человек, устроен в душевном плане. Да что люди, даже зверь, и тот привыкает к своему жилищу. Впрочем, все это лирика. А лирика в жизни разведчика – дело почти неуместное. Разведчик обязан быть прагматиком, а прагматика с лирикой не имеют ничего общего.

Канарейка вышла из дома и пошла по тротуару, даже не оглянувшись. Оглядываться ей было незачем: она и без того знала, что будет дальше. А случилось вот что. Сразу же вслед за Канарейкой отправились три каких-то субъекта – двое мужчин и женщина. Агенты контрразведки. Сыщики-топтуны. Вслед за ними, все так же балагуря, направились четверо мужчин, задачей которых было помочь Канарейке исчезнуть из Парижа.

Пройдя по тротуару сто или, может, двести метров, Канарейка остановилась. Ей нужно было поймать такси, чтобы доехать на нем к одному из парижских вокзалов. Таков был план, а вернее сказать, такова была часть плана. Улица Жулльен была не слишком оживленной ночью, но все же такси по ней иногда проезжали, поэтому Канарейке слишком долго ждать не пришлось.

– Вокзал Аустерлиц, – тихо сказала она таксисту.

Водитель кивнул, Канарейка уселась на заднее сиденье, машина тронулась. Тотчас же вслед откуда-то из-за домов вырулила еще одна машина – не такси, а обычная, ничем не примечательная легковушка. Трое топтунов подбежали к легковушке, мигом в нее уселись, и легковушка тронулась вслед за такси, на котором уехала Канарейка.

Но, проехав лишь несколько метров, легковушка с топтунами резко затормозила. Причиной тому были четверо беспечных ночных гуляк. Невесть почему им захотелось выйти на самую середину дороги. Объехать их не было никакой возможности, гуляки перегородили собой всю проезжую часть. Проехать по тротуару также было нельзя: как раз в том самом месте, где обосновались четверо веселых шалопаев, тротуар был разворочен: днем там что-то ремонтировали.

Легковушка нервно засигналила, но на гуляк это не произвело никакого впечатления. Даже наоборот – они восприняли этот сигнал как приветствие и жестами звали пассажиров легковушки разделить их веселье. Дескать, присоединяйтесь к нам, погуляем вместе, у нас хватит выпивки и для вас. В доказательство гуляки размахивали бутылками с коньяком.

– Освободите дорогу! – крикнул им тот, что сидел за рулем. – Нам нужно проехать!

Куда там! Вместо того чтобы уйти с проезжей части, четверо веселых мужчин направились к машине, причем шли они так, что перегораживали собой всю проезжую часть. Они подошли совсем близко к машине, и отчего-то так получилось, что они окружили легковушку. Двое гуляк расположились с одной стороны машины, еще двое – с другой. Они не переставали балагурить и то и дело отхлебывать прямо из горлышек бутылок.

– Черт бы вас побрал! – прорычал топтун-водитель.

Тотчас же открылись двери, и из авто вышли трое мужчин (женщина осталась сидеть в салоне). Намерения топтунов были понятны – расшвырять назойливых ночных пьянчуг, освободить проезжую часть и последовать за такси, на котором уехала Канарейка. Конечно, шансов отыскать такси оставалось немного – мало ли куда могла свернуть машина с пассажиркой? Самым досадным было то, что топтуны не успели разглядеть номер такси – да, собственно, это им было и не нужно: они рассчитывали, что не упустят машину, она постоянно будет у них на виду. Кто же мог знать, что так случится: вдруг откуда ни возьмись появятся эти веселые люди и перегородят собой всю проезжую часть?

Ну а дальше стало происходить и вовсе непонятное. И даже нечто необъяснимое. Казалось бы, сложное ли дело – справиться с четырьмя пьяницами? Тем более сыщики были людьми сильными и натренированными. Но не тут-то было! Отчего-то так оказывалось, что никто из трех топтунов не может дотянуться ни до одного из беспечных ночных пьяниц. Вот не может – и все тут! Даже не может к ним прикоснуться! Почему-то все четверо пьяниц легко и будто играя ускользали от разъяренных сыщиков, не позволяя им до себя дотронуться и не переставая при этом беззаботно смеяться и балагурить. Поневоле создавалось впечатление, будто сейчас, в ночном Париже посреди улицы, семеро мужчин затеяли какую-то беспечную детскую игру: одни пытаются поймать других, а те – ускользнуть от догоняющих. То и дело слышались смех и дурашливые восклицания – ну точь-в-точь веселая детская игра!

В конце концов до сыщиков стало доходить, что тут что-то неладно. Кто эти неуловимые пьяницы, отчего они не даются им в руки, а главное – для чего они перегородили дорогу? Тяжело дыша, сыщики остановились и вытащили пистолеты. Вернее сказать, лишь попытались их достать. Оказать сопротивление не удалось: беспечные ночные гуляки мигом оказались рядом с сыщиками. Еще мгновение – и все трое топтунов оказались лежащими на асфальте, а их пистолеты – в руках у гуляк. Четвертый мигом оказался в машине и чуть ли не навалился на сидящую там женщину. И вовремя: женщина судорожно пыталась достать что-то из сумочки.

– А вот этого не надо! – сказал он женщине. – Пистолет – такая вещь, что он может выстрелить! Вдруг он выстрелит не в меня, а в вас? Пистолету все равно в кого стрелять. Вы меня понимаете, мадемуазель?

И с этими словами он отнял у женщины сумочку.

– Вот теперь все в порядке, – таинственный мужчина легко улыбнулся. – Вот что. Посидите-ка в машине, красавица. Не надо вам выходить наружу. Там сейчас начнутся мужские игры. Верней сказать, закончатся. Вам лучше понаблюдать за ними со стороны. Вы меня понимаете?

И с этим словами мужчина – почему-то от него совсем не пахло спиртным – выбрался из машины.

– Заканчиваем концерт!

Тотчас же трое остальных почти одновременно совершили одинаковые движения. Они размахнулись и нанесли своим поверженным противникам по одному короткому удару. Сыщики замерли на асфальте и перестали шевелиться.

– Все, концерт окончен! – сказал один из гуляк трезвым голосом. – Через полчаса они очнутся. Но не раньше.

Все четверо таинственных мужчин тотчас же скрылись за углом одного из домов. Женщина осталась сидеть в машине. Она опасалась выходить, потому что не понимала, что же случилось на самом деле. Кем были эти четверо незнакомцев? Почему они прикидывались пьяными? Для чего перегородили дорогу? Как они так легко справились с ее коллегами-мужчинами?

Постепенно картина становилась понятнее. Она вышла из машины, по очереди подошла и осмотрела поверженных коллег. Они дышали, значит были живы. Она стала пытаться привести их в чувство. Это нужно было сделать как можно быстрее: на проезжей части успело скопиться немало машин, из них раздавались сердитые голоса, некоторые водители и пассажиры выходили из машин и подходили к женщине и трем неподвижным мужчинам. Конечно, тут же возникали вопросы, предположения, комментарии, кто-то предлагал вызвать скорую и полицию. Хотя женщина отказалась, помощь все равно вызвали.

Когда службы прибыли на место, все трое сыщиков уже пришли в себя. На вопросы полицейских они отвечать не стали. Была причина: никому, даже полиции, не полагалось знать, какое задание они выполняли. Точнее сказать, пытались выполнить, но не смогли.