Он пригибался, бросался в расщелины между камнями и стрелял, стрелял. Смог уложить троих, но часть группы уже уходила к колоннаде на территории Пальмиры. Там же мины! Какого черта? У них есть карта минных полей? И капитан, стиснув зубы, тоже ступил на заведомо минированную территорию. Успевать, приказывал он себе, на врага смотреть! Черт, сзади кто-то пыхтит!

– Зима! Назад! – крикнул капитан. – Тут мины, у тебя навыков нет на глаз определять…

Договорить он не успел, потому что на его глазах один из боевиков вдруг был подброшен вспышкой огня и столбом черного дыма вперемешку с пыльной землей и камнями. Еще один… а потом и второй упали под автоматными очередями спецназовцев. Случайность, ошибка или они прорываются, надеясь только на Аллаха? Злой как черт, Котов заорал в коммуникатор:

– Всем, я – Барс! Прекратить огонь! Повторяю, прекратить огонь!

Стрельба затихла, а вскоре совсем прекратилась. Три темные фигуры, освещаемые лучами восходящего пустынного солнца, затравленно жались к колоннам. Потом двинулись правее. Спецназовцы не стреляли. Внимательно наблюдая за боевиками, они пробирались между камнями, выискивая признаки минирования, рискуя ежесекундно сдвинуть камень, наступить, задеть. Каждый старался перемещаться только по крупным обломкам, под которые трудно поместить мину нажимного действия. Каждый старался разглядеть «растяжку», которая могла караулить, как змея. Котов напряженно покусывал губу, рассматривая оставшихся в живых.

– Всем, не двигаться! – прошипел он в коммуникатор. – Зима, ты где?

– Здесь, Барс! – бодро ответил переводчик, и Котов, услышав его голос без наушника, тут же обернулся к нему:

– Видел, как я шел?

– Так точно, я запомнил.

– Давай ко мне, и не выставляй голову. Сокол, держи их на прицеле. Без необходимости не дырявить, но нас с Зимой прикрой.

Зимин упал рядом с командиром, и только теперь Котов понял, что в воздухе стоит удивительная тишина. Такое бывает после тяжелого боя, когда неожиданно стихают громкие звуки разрывов и выстрелов. Но сейчас в воздухе было что-то иное. Напряжение, отчетливое, почти осязаемое психическое напряжение. Голос Сидорина ворвался в притихший эфир:

– Барс, что у тебя? Коротко!

– Прорыв ликвидирован, – машинально ответил Котов. – Уничтожена отвлекающая группа численностью около 30 человек. Прорвавшаяся на территорию исторического комплекса Пальмира вторая группа почти уничтожена. Вижу двоих на заминированной территории. Третий только что подорвался на мине. Приказал прекратить огонь. Принял решение вступить в переговоры и вынудить оставшихся в живых сдаться.

– Потери?

– Потерь нет. Седой со своими людьми блокировал район прорыва на внешнем периметре.

– Непонятно, – проворчал Сидорин. – Какой смысл был в этой атаке? Чего они добивались? Что может являться их целью?

– Не знаю пока.

– Барс, я послал тебе несколько снайперов на всякий случай. Учти, что эта группа могла иметь целью подрыв минного узла, который мы ищем. Нельзя этого допустить. В самом крайнем случае стрелять на поражение. Черт с ними, с пленными, нам нельзя допустить таких разрушений.

– Понял, – тихо ответил Котов, думая уже о переговорах.

Поманив Зимина пальцем, он дождался, когда лейтенант подвинется и ляжет рядом с ним.

– Смотри, Олег. Вон там за поваленными плитами засели два боевика. Нам надо вступить с ними в переговоры. Отсюда не докричишься. Значит, мы должны с тобой пройти еще метров пятьдесят. Идем следующим порядком. Сначала я перемещаюсь медленно, метров на пять, а ты запоминаешь, куда наступали мои ноги. Потом я тебе делаю знак, и ты так же медленно идешь ко мне и ложишься там, куда я тебе укажу. И так в несколько приемов. Запомнил?

– Так точно, – с готовностью кивнул переводчик.

– Олег, не раньше, чем я тебе махну, – снова напомнил Котов. – Учти, что я могу подорваться, и ты не должен пострадать. Поэтому вжался в камни и смотришь на мои ноги. Только по сигналу поднимаешься и идешь следом.

– Я понял, Борис Андреевич.

– Сокол! – Капитан вызвал по коммуникатору Алейникова. – Я и Зима постараемся подобраться к боевикам ближе и вступить в переговоры. Держи их на мушке. Там к тебе сейчас подойдут еще девчонки-снайперы. Расставь на позиции. Не дай бог, кто из раненых боевиков, если такие есть, в себя придет!

– Вас понял. Удачи, Барс!

Убедившись, что переводчик его понял, Котов оперся кулаками о камни, встал на корточки и двинулся вперед, пригибаясь как можно ниже. Большой камень, вон еще один. Нет, прыгать на него нельзя, от вибрации может сработать близкий заряд. Вытащив нож, капитан стал проверять рыхлую землю впереди. Еще пара шагов, вот и большой безопасный камень. Шагнув на него, он лег, положив перед собой автомат и посмотрев в сторону боевиков. Тех видно не было, и раз Алейников ничего не передал, сидят они смирно. Интересно, чего ждут? Молятся или в ступоре от трагедии, которая тут разыгралась со всей их группой? Если в ступоре, то из ступора выведем. Взмах руки, и команда через коммуникатор:

– Зима, я – Барс. Пошел!

Не отрывая надолго взгляда от того места, где прятались боевики, Котов прикидывал следующий участок своего маршрута. А Зимин тем временем уже лег рядом с командиром, шепотом доложив, что нормально прошел участок. Котов кивнул и двинулся вперед. И тут над камнями появились две головы в черных вязаных шапочках, и боевики открыли огонь. Капитан мгновенно упал на четыре точки, чтобы уменьшить площадь соприкосновения с землей, а значит, и возможность подорваться на мине. Камни прикрывали его в таком положении надежно. Скрипнув зубами, он переместил ногу на то место, куда только что упиралась его правая рука, и снова вытащил нож.

– Сокол, я – Барс! – проговорил в коммуникатор капитан. – Со мной нормально. Пугни этих упырей.

– Понял, Барс! Они палят в белый свет. Не иначе, со страху. Девчонки подошли. Я расставил их по местам.

Стоять было неудобно, но Котов умудрялся протыкать ножом землю вокруг себя, чтобы убедиться в отсутствии мин. Он опустился на колени и тут же увидел в полуметре перед собой блеснувшую на солнце проволочку. Проклятье! Тонкая какая! Как струна от гитары. И куда ведет? Ага! Вправо лучше не ходить. Ладно, обойдем это место. Он снова прощупал землю острием ножа, сделал шаг… теперь еще участок… и лезвие сразу наткнулось на что-то твердое в земле. Котов осторожно разгреб рыхлую землю и мелкие камни, обнажив взрыватель нажимного действия.

Тишина в воздухе буквально звенела. Боевики перестали стрелять, но Котову от этого легче не стало. Он уже обнаружил пять мин, включая один отечественный «Лепесток»^[3], но на крыле мины не было знака «С». Уже хорошо, значит, это «ПФМ-1». Откуда они у боевиков, с Кавказа доставили? Из тех, что остались там еще со времен «чеченских войн». Еще бы пройти с Зиминым пару отрезков, и можно будет начать переговоры.

Котов сделал знак переводчику, и Зимин двинулся по следам своего командира. Это был опасный и довольно открытый участок, а боевики засели в развалинах и могли перемещаться скрытно метров на десять вправо и влево. И тут случилось то, чего капитан опасался. Один из боевиков вдруг выскочил на камни в полный рост и мгновенно начал стрелять из автомата от пояса, выкрикивая что-то по-арабски. Лейтенант был сейчас совсем не защищен, но не имел права сделать хоть шаг в сторону, потому что шел по минированной территории. Выругавшись, Котов выставил автомат, но, прежде чем он успел нажать на курок, пуля старшины Алейникова свалила боевика. Мужчина в черном выронил автомат, схватившись за грудь, сделал два непроизвольных шага в сторону и повалился набок.

Еще один взрыв раскатом прокатился по древним развалинам. И снова черное тело, безвольно взмахнув конечностями, как тряпичная кукла, взлетело в фонтане огня, черного дыма, земли и камня. Ругаясь на чем свет стоит, Котов обернулся назад, в поисках Зимина. Алейников торопливо оправдывался, что мешкать было нельзя и что пришлось стрелять на поражение, потому что лейтенант Зимин оказался…

– Зима, ты где? Ответь Барсу! – потребовал Котов, лежа на боку и в недоумении озираясь по сторонам. – Сокол, видишь его?

– Барс, он вправо прыгнул, когда я стрелял, – прошелестело в наушнике. – Я даже не понял куда. Но взрыва не было.

– Без тебя знаю, что не было, – буркнул капитан.

– Я здесь, – хрипло ответил Зимин через коммуникатор. – Черт, колено ушиб. Виноват, товарищ капитан, когда он в меня стрелять начал, у меня выхода не было, как только… Тут мин вроде нет.

Зимин поднял над камнями автомат, и Котову снова пришлось удивляться. Переводчик не просто отпрыгнул в сторону, да еще не в ту, в которую полагалось. Он пробежал почти семь метров вперед, до надежного укрытия в камнях. Чудо, что не подорвался, потому что на таком открытом пространстве наверняка было понатыкано противопехотных мин.

– Внимание, Барс! – послышался голос Алейникова. – Это женщина. Последний боевик – женщина.

Котов мгновенно перевернулся на живот и посмотрел туда, где должен был спрятаться последний боевик. На камни взбиралась женщина, одетая в черный специальный костюм с просторной курткой. И голова ее была обмотана черным платком. На рассвете никто не разглядел этих особенностей, но теперь было хорошо видно, что это молодая женщина или даже девушка. Она взбиралась на камни без оружия, глядя перед собой, спотыкаясь и снова поднимаясь на ноги.

Зимин сразу начал что-то кричать, и Котов решил не мешать. Лейтенант уже несколько месяцев работал с группой спецназа капитана Котова и вполне освоился в общении с местными и даже пленными боевиками. Сейчас его интонации на арабском языке звучали взволнованно, но без угрозы. Наверняка уговаривал, успокаивал. Девушка остановилась и повернулась лицом на голос. Зимин тоже поднялся во весь рост, потирая колено и продолжая что-то говорить. Котов, нахмурившись, схватился за автомат. Мог ведь кто-то из «бандерлогов» оказаться и не убитым, а раненым, и Зимина срежут одной очередью.

Девушка не отвечала. Она стояла, как изваяние, опустив голову. Котов подумал, что слова успокоения, произнесенные мужчиной, могут не иметь воздействия на эту несчастную, которая прошла через такой страшный бой, которая потеряла столько своих товарищей. Но Зимин знаком с культурой арабских стран, может, и найдет ключик. Нет, не находит, вот девушка в черном подняла глаза на незнакомца, который разговаривал с ней на таком расстоянии, и что-то ответила, резко махнув рукой.

– Не могу, – чуть ли не плача, проговорил Зимин в коммуникатор. – Не получается. Она обколотая или обкуренная. А может, фанатичка. Я уж и к голосу предков взывал, и к ее женским делам, мол, ей детей рожать, сына должна своему народу подарить. Черт…

– Барс, я – Сокол! – прозвучал в коммуникаторе голос Алейникова. – К вам пошла одна из снайперов. Я не смог задержать.

Тут совсем рядом послышались легкие шаги, и Котов с удивлением обернулся. К нему, точно идя по его следам, приближалась Мариам. Она была без винтовки, лишь в зеленой запыленной куртке и таких же брюках военного образца. По ее лицу катились капли пота, смешиваясь с пылью и оставляя темные бороздки на щеках и подбородке.

– Не сердись, – опередила Мариам Котова, присаживаясь рядом на корточки и не пытаясь прятаться за камни. – Я должна попробовать. Это все слишком дорого стоит нашему народу и миру, чтобы не попытаться рискнуть. Она – женщина, и я – женщина, мы сможем понять друг друга.

– Машка, не сходи с ума! – попытался возразить Котов. – Она – фанатичка или наркоманка. Она совершенно неадекватна, может взорвать и себя, и тебя…

– Это война, милый, – тихо сказала Мариам и приблизила свое лицо к лицу Котова. – Это наша война. Спасибо, что помогаете, спасибо, что умираете за нашу страну. Но это наша война, и нам решать, нам распоряжаться своими жизнями.

Она ласково провела ладонью по щеке капитана, поднялась в полный рост и что-то крикнула девушке в черном. Та повернула голову, но в глазах ее не было мысли. Пустой взгляд трупа. Котов передернул плечами и вызвал Зимина.

– Зима, переводи всем через коммуникатор, что говорит Мариам. Если слышишь, что отвечает эта… не при посторонних будет сказано… переводи и ответы.

– Хорошо, – не по-уставному ответил Зимин и высунул голову над камнями. – Мариам объясняет, что хочет поговорить с ней как с женщиной. У нее есть братья и сестры… Та… молчит и смотрит куда-то… на солнце, что ли.

Мариам говорила, говорила очень горячо, прижимая руки к груди. Иногда она, наоборот, разбрасывала их в стороны, будто обнимала все вокруг. Девушка в черном то смотрела на сирийку, то опускала голову. Мариам медленно, не переставая горячо убеждать, подходила к ней все ближе. Судя по словам Зимина, Мариам говорила о чести народа, о памяти предков, о том, что память о прошлом не есть язычество, это история, и она никак не влияет на веру в Аллаха. Говорила, что со всего мира в Пальмиру приезжали люди посмотреть, вдохнуть воздух истории славного прошлого человечества. И белые, и черные, и китайцы, и индейцы.

Девушка в черном вдруг закрыла лицо руками и села на камни. Мариам была уже совсем рядом. Она присела рядом с девушкой, обняла ее за плечи и продолжала что-то говорить. Котов облегченно вытер тыльной стороной ладони пот со лба. Ну, молодец, Машка, подумал он, ведь сумела же. Теперь надо саперов сюда, чтобы расчистили дорогу к телам этих утырков, что пытались прорываться. И начнется наша обыденная работа: осмотр трупов, орудия, документов, анализ личных вещей, идентификация, установление принадлежности.

Девушка в черном вдруг поднялась. Котов насторожился, с удивлением глядя на Мариам, которая продолжала сидеть и говорить, говорить, говорить. Чего она сидит, почему не встает? А девушка в черном расстегнула на себе черную куртку и стала странно пятиться назад, отрицательно крутя головой. Она с чем-то не соглашалась или вообще ни с чем не соглашалась. И Мариам сидит очень бледная. Что там происходит?

– Зима, – спросил Котов в микрофон коммуникатора. – о чем они говорят? Хоть по губам можешь понять?

В ответ раздавалось только хриплое дыхание и хруст камней под ногами. Опешив от неожиданности, Котов повернулся в ту сторону, где за камнями ближе к девушкам должен был лежать лейтенант Зимин. Но Зимин там не лежал, переводчик бежал что есть мочи к девушкам. Напрямик, наплевав на то, что здесь на каждом шагу мины и другие взрывчатые предметы, которыми боевики напичкали местность перед отступлением. Еще шаг – и взрыв!

– Зима-а-а! – заорал капитан, вскакивая на ноги. – Стой! Остановись, взорвешься!

Но Зимин уже почти добежал. Странно, но ни Мариам, ни девушка в черном даже не повернули головы в его сторону. Еще секунда, и лейтенант запрыгнул на каменную плиту, на которой сидела Мариам. Одним сильным толчком он сбил с ног девушку в черном, которая, раскинув руки, стала падать навзничь. Остальное Котов видел как в замедленном кино. Внутри у него мгновенно все сжало ледяными тисками. Тело Зимина летело в сторону сидевшей на камнях Мариам, и почти в тот же момент на том месте, куда падала девушка в черном, ахнул огненный шар, вспучившийся серо-белым облаком и страшными черными ошметками. Вспышка ударила по глазам, и Котов тут же закрыл их. А когда снова посмотрел в ту сторону, на камнях никого не было.