Хомут поневоле тоже поморщился от знатного запашка, но прошел к окну молча. Без суеты, со знанием дела, принялся устанавливать растяжки. Темнота ему не мешала. Когда привыкаешь к ночным вылазкам, то и рассеянного света луны хватает за глаза, да и опытные в работе руки сами знали, что делать. Любил Хомут вертеть всяческие петли, устанавливать ловушки, за что и ценился. Парочку гранат следопыт примотал проволокой по краям древней батареи, когда-то служившей для отопления, а сейчас – просто никому не нужный кусок железа. Затем легко вскочил на подоконник, не обращая внимания на зияющий снаружи провал под ногами и бьющий в лицо ледяной ветер. Внутренняя часть рамы выломана, если что, даже уцепиться не за что – «птички» постарались. Прикрепил по краям карниза две нитки лески, спрыгнул. Подергал, чтобы убедиться в надежности узлов. Осторожно растянул леску крест-накрест, привязал концы к вытяжным кольцам гранат, затем у обеих разжал усики предохранительной чеки. Так же тихо вернулся в коридор к остальным.

– Готово.

Старшой кивнул, увлекая спутников за собой, в соседнюю комнату:

– Здесь подождем.

– До Нового года еще месяц, а подарки уже нарисовались, – хмыкнул Хомут, оглядывая небольшую комнату, которая когда-то была детской. Узкая кровать у стены слева, одежный шкафчик напротив, столик в углу, тонкий экран навсегда уснувшего монитора на столешнице, коробки от дисков, принтер сбоку от монитора. Внизу, в специальной нише, системный блок – обросший толстым слоем пыли и паутины.

Хомут еще застал жизнь до Катаклизма и знал назначение обнаруженных вещей. Неудивительно, что они здесь сохранились – мало желающих найдется промышлять в такой «малине». Судя по всему, эта квартирка использовалась вичухами для бесплатного проживания уже много лет, и вывелось здесь немало кровожадных тварюг.

Впрочем, ценности все эти компьютерные прибамбасы давно не имели. Никакой.

«Каково это, из детства, да мордой в страшную реальность, – отстраненно подумал Оспа, проходя мимо кровати к окну. – Наверное, так хуже всего. С другой стороны, молодые быстрее адаптируются к изменяющимся условиям». Он присел на ветхое кресло возле компьютерного стола, с тихим стуком положил карабин на столешницу, утомленно откинулся на жалобно скрипнувшую спинку. Экран весь в паутине. Пахло пылью и плесенью, едва различимо – пластиком. Запах жизни из далекого прошлого. Пластмассовый мир. Небольшой ядерный «бум», и вся жизнь расплавилась к чертям, стекла в канализацию, где им всем сейчас и место – тем, кто выжил…

Спутники сгрудились возле стола. Хомут подобрал раскрытую коробку от диска, прищурился, пытаясь прочитать название в отблесках лунного света. Выругался с какой-то бессильной злостью. Торопливо, словно кто-то мог отобрать, спрятал сувенир в карман зимней куртки:

– Твою мать… опять «Варкрафт»!

– И не надоело тебе жечь эту дрянь? – равнодушным тоном поинтересовался Оспа. – Сколько еще будешь мстить за бесцельно потраченное в детстве время? Да и игрушка ли виновата? Абсурд.

– Не твое дело, старик.

– А что такое «Варкрафт»? – поблескивая от любопытства глазами, встрял Кирпич.

– Забудь, – отрезал Хомут, не желая делиться личным с тем, кто этого все равно не поймет.

– А что такое «абсурд»? – снова не удержался от вопроса салага.

– Абсурд – это наша жизнь, – задумавшись о своем, машинально ответил старшой. Жилой вид комнаты воскресил давно забытые мысли, пробудил застарелую тяжесть непрошеных воспоминаний. Нередко из-за таких нетронутых временем находок нервы у стариков и срываются. Молодым-то все до фени, эти выросли уже в другом мире. В мире крыс и монстров, гуляющих по улицам вместо людей.

– Кирпич, ты совсем сдурел? – Хомут отобрал у неугомонного в своем любопытстве пацана книжку, которую тот подобрал на столе, и кинул в чернильный мрак угла. – Нашел время страницами шелестеть! Забыл, на кого охотимся, бестолочь?! Лучше уши развесь как следует.

– Да ты сам не шипи, Хомут, – негромко осадил Оспа, примиряя обоих. – Чего так перевозбудился? Прошлое – это всего лишь прошлое. Оно не кусается.

– Да плевать на прошлое. Херней мы занимаемся, Оспа. Мне вон уже тридцать с гаком, а я как Чингачгук. Рыскаю по поверхности, пока не огребу сполна. А жизнь, брателло, идет. Что плохо – идет мимо. Сдалась пахану эта традиция… Долгожитель хренов. Не сам ведь сердце добывает, мы корячимся. Нам-то такое приключение жизнь может и укоротить.

Оспа прекрасно понимал, что за вспышкой недовольства обычно сдержанного Хомута – те же растревоженные воспоминания, что и у него. Чертова комната выглядела слишком жилой. Особенно в темноте, когда проступают лишь интуитивно узнаваемые очертания предметов, но почти не видно, что вся мебель, исхлестанная через окно ветром с дождем и снегом, за много лет покоробилась, пришла в полную негодность. На открытых пространствах все рано или поздно умирает. А вещи, оставшиеся после людей, лишенные их заботы и ухода, неизбежно повторяют их судьбу. Ничего, этот эмоциональный всплеск пройдет. Это всегда проходит.

Охота на вичух под Новый год и в самом деле давно уже вошла в традицию. День рождения Учителя, пахана Новокузнецкой, приходился на третье декабря, вот братки и старались. Как традиция возникла, уже никто и не помнил. Зато почему-то считалось, что сердце летающей твари, крайне злобной и опасной, помогает здоровью и долголетию. А что для уважаемого человека, у которого и так есть все, будет ценно? Ясное дело – именно такой подарок. Сам Оспа, как человек старой закалки, считал полнейшим идиотизмом жрать эту дрянь. Хоть в вареном виде, хоть в жареном. Учитель, насколько было известно следопыту, тоже придерживался такого мнения. Но вот незадача – молодняк к новым обычаям относился всерьез, так что хочешь не хочешь, а приходилось соответствовать ожиданиям. Авторитет складывается из мелочей. Даже из таких дурацких.

– Не гони волну, Хомут, – Оспа устало вздохнул. – Удачно вернемся – и нам счастье обломится. Учитель добро помнит.

Лишившийся книжки Кирпич обиженно сопел недолго, пытливо прислушиваясь к разговору старших:

– А кто такой Чингач…

Где-то в подъезде раздался громкий заунывный звук.

Оспа мгновенно подхватил со стола оружие, вцепился пальцами в перчатках в холодный металл, нащупывая спусковой крючок. Кирпич, поперхнувшись вопросом, шарахнулся в угол, разворачивая автомат к дверному проему. Хомут же, ловкий, подвижный и все-таки, что ни говори, абсолютно безбашенный, несмотря на свое ворчание, неуловимой тенью метнулся через комнату в коридор. Упал на колено, вскинул наизготовку верный АК-74.

Все замерли, прислушиваясь.

Медленно тянулись секунды.

Зловеще сгущалась тишина.

Оспа мысленно выругался, через силу разжал онемевшие пальцы – оказывается, сдавил цевье карабина так, что уже и кисть не чувствовал. «Неужто какая-то зверюга взяла след? Только этого не хватало – охоты на охотников».

Жуткий вой будто взорвался где-то на верхних этажах – Оспа даже почувствовал вибрацию пола под подошвами ботинок. Кирпич сдавленно хрюкнул, еще сильнее забиваясь в угол. Нарастая, словно водопад, бешеный рев хлынул вниз, до боли ввинчиваясь в уши. Достиг пятого этажа, заставив трястись стены… С потолка посыпалась штукатурка, с мебели взметнулась мутным облаком слежавшаяся пыль…

И вдруг все стихло.

Трясущейся рукой Оспа вытер взмокшее лицо. Господи, что это было?! Впрочем, он догадывался, что именно. Уже не раз приходилось слышать байки про про́клятые дома, которые жили какой-то таинственной собственной жизнью и где бесследно пропадали люди, посмевшие исследовать такой дом. Особенно ярко, как правило, подобная чертовщина проявлялась в полнолуние, но до него еще неделя… В любом случае получается, не только из-за вичухи квартиры не разграблены! А значит – валить отсюда надо! Валить!!!

Оспа редко позволял себе такую роскошь, как паника, но и сам не заметил, как оказался в коридоре и с силой толкнул в спину Хомута, заставляя убраться с дороги:

– Уходим! Чего стоишь?!

– Да хрен тебе, я же растяжки установил…

Громкое хлопанье крыльев и злобный клекот твари, учуявшей гостей еще на подлете.

Несмотря на стену, Оспа словно наяву увидел, как вичуха, замедлившись перед оконным проемом, влетает внутрь. Как под напором мощного тела натянутая леска выдергивает кольца. Как ударник запала бьет по капсюлю гранаты, воспламеняется фитиль, и огонь бежит к детонатору…

От резкого хлопка зазвенело в ушах. Вздрогнул пол под ногами.

Встряхнув головой, Хомут ломанулся в спальню первым, Оспа ввалился следом.

Все помещение заволокло пылью от штукатурки с измочаленных стен и потолка.

В замкнутых помещениях действие «лимонки» – страшная сила. Все пространство находится в зоне поражения, сотни осколков рикошетят от бетонных поверхностей, да еще и усиленная переотражением от стен ударная волна…

И все же вичуха выжила.

В лучах вспыхнувшего фонаря здоровенная тварюга ошеломленно ворочалась на взрыхленном взрывом гнезде, дергала крупной костистой головой, яростно шипела и клацала клювом, словно передергиваемый затвор карабина. Полуоторванное левое крыло висело на честном слове – на клочьях кожи и мышц. Существо истекало кровью из множества ран, но по-прежнему представляло смертельную опасность.

Короткая очередь из АК-74 вбила крупную башку твари в край гнезда. Хомут бесстрашно подскочил ближе, целясь в глаз, но вичуха внезапно рванулась вперед, и могучий удар клювом вышвырнул неосторожно приблизившегося следопыта обратно в коридор, словно мешок с тряпьем.

Снова затрещал автомат – уже в руках подоспевшего Кирпича. Молодец пацан, не подвел.

Крылатый зверь замотал головой, отмахиваясь от пуль, как от назойливых насекомых, массивной громадой приподнялся на мощных лапах, нависая над людьми и готовясь к атаке. Внося свою лепту, рявкнула «Сайга». Еще раз. И еще. Два заряда картечи до кости содрали кожу и мышцы на башке вичухи, третий ушел в глаз, расплескав мозг внутри черепа.

И тяжелое тело с шумом рухнуло обратно в гнездо, дергаясь в конвульсиях.

Оспа любил свою «Сайгу» – сколько раз это простое и надежное ружье спасало ему жизнь – уже не подсчитать. Патрон двенадцатого калибра мог снаряжаться как пулей, так и картечью, а последняя – в самый раз для борьбы против зверья в замкнутых пространствах зданий. Да и против двуногих нелюдей, как показывала практика – то, что доктор прописал.

С чувством исполненного долга старшой отступил в сторону, хрипло бросил в коридор:

– Хомут, ты как там, цел?

– Да цел, – сдавленно отозвался следопыт, поднимаясь. – Только пару ребер, кажись, на больничку попросятся…

– Отдыхай. За входом присмотри. Кирпич, дуй сюда. Пока вторая сучара не вернется, нужно успеть.

«Да и про вой из подъезда забывать не стоит», – мысленно напомнил себе старшой.

Вдвоем с пацаном насилу сдернули тело твари с гнезда, перевернули на спину, распластав на полу. Оспа уже потянулся за ножом, чтобы вскрыть «птичке» грудную клетку, когда Кирпич с удивленным возгласом схватил его за руку:

– Смотри! В гнезде!

Посветив фонариком, Оспа озадачено хмыкнул.

Оказывается, для бестии охота тоже удалась. Среди проволоки и веток изломанной куклой валялось человеческое тело. Старшой шагнул ближе, внимательно присмотрелся к снаряжению. Добротная зимняя одежда, карманы разгрузки выпукло выпирают на груди. Полны коробочки. Куртка, конечно, после когтей вичухи кое-где порвана и заляпана кровью, но залатать можно, все лучше, чем заношенное рванье Оспы. А если пошарить по карманам, то наверняка найдется немало ценного добра – такие богатенькие сталкеры порожняком не ходят. Лицо незнакомца защищено панорамной маской, корпус фильтра окрашен в оранжевый – с защитой от радиоактивных частиц. Интересно, откуда чел? Неплохо экипирован. Только ему это не помогло. Ничего, в хороших руках запас не пропадет.

– Что, еще один подарочек на Новый год? – морщась и прижимая ладонь к ребрам на правом боку, через силу усмехнулся Хомут, тоже заглядывая в гнездо. – А хорошо мы прибарахлились, старшой. Вот уж не ожидал.

Перегнувшись через край гнезда, Хомут выдернул из крепившихся к бедру незнакомца ножен трофей, подбросил в ладони. Широкий клинок лепестковой формы с двухсторонней заточкой, двусторонняя гарда, удобная прямая рукоять. Металл лезвия почти не отражал свет, лишь острая режущая кромка блеснула в луче. Изделие определенно не кустарное, в самый раз для ночных операций.

– Давно о таком мечтал! – восхищенно выдохнул Хомут.

И тут «подарок» шевельнулся. Судорожно выгнулся всем телом. Что-то захрипел в маску. Кирпич изумленно охнул. Оспа недоверчиво покачал головой. Выжить после такого… Это, как говорят, даже не в «рубашке» надо родиться, а сразу в бронепоезде…

– А вот это зря. Не хочет, баклан, делиться. – Хомут ловко перехватил нож удобнее, свободной рукой ухватил человека за подбородок и резко потянул на себя, обнажая горло над воротником полушубка. – Ничего, это поправимо.