Глава первая

Олег проснулся в глухой, предутренний час, про который еще Лесков написал: «…когда поет петух и нежить мечется в потемках…» За окном – темень. Стараясь не разбудить родителей, Олег сполоснул лицо под тонкой струйкой воды, глотнул чаю из термоса, быстро оделся и аккуратно закрыл за собой дверь. Лифт стоял на его этаже, но он пошел пешком. Подъездная дверь клацнула за спиной челюстью монстра из фильма ужасов. Олег огляделся и поежился.

На Москву опустился туман. За ночь подморозило, на лужах поблескивал ледок. Стылая мгла, подсвеченная оранжевым светом уличных фонарей, поглотила город. Между домами колыхался текучий мрак. Он казался живым, заползая в ущелья улиц, в норы подворотен, в провалы дворов, в раззявленные рты бульваров, где одинокие голые деревья испуганно жались друг к другу. Стояла оглушительная, невероятная для столицы тишина, лишь где-то надрывалась сирена «скорой помощи».

– Н-да-а, – задумчиво протянул Олег, закуривая, – доброе утро, город родной. Можешь ты поднять настроение, когда захочешь…

В соседнем дворе завыла собака – будто ответила. Олег мрачно усмехнулся, выкинул недокуренную сигарету, поправил рюкзак и двинулся по пустынной Сретенке в сторону Садового кольца.

Мимо проплывали темные окна спящих домов, похожие на закрытые глаза. Там, за опущенными веками штор, пребывали в реальности сна неизвестные Олегу люди. Вспомнился любимый мамой Бунин:

 
Когда на темный город сходит
В глухую ночь глубокий сон,
Когда метель, кружась, заводит
На колокольнях перезвон, —
Как жутко сердце замирает!
Как заунывно в этот час,
Сквозь вопли бури, долетает
Колоколов невнятный глас!
 

«Вот только колокольного звона сейчас и не хватает», – усмехнулся про себя Олег и прибавил шагу. До метро оставалась буквально пара кварталов. Высокого человека со странно вытянутой головой он заметил не сразу. Сперва из двора, мимо которого проходил Олег, донеслось громкое «кыс-кыс-кыс!», а потом в темном провале между глыбами домов возникла нелепая, вихляющая фигура с болтающимися отдельно от тела руками. «Кыс-кыс-кыс!» – свистящим шепотом снова произнес человек. «Придурок какой-то, – подумал Олег. – Кто ж сейчас в Москве кошку на улицу выпускает? Давно уж, небось, на шапку пошла». И сразу стало почему-то жалко этого нескладного жердяя, что ни свет ни заря выперся искать своего Барсика или Мурзика. «Наверняка живет один, болеет. Инвалид небось – вон как вышагивает. А единственная живая душа в доме – кошка – сбежала. Вот и сорвался искать, а той уже и след простыл». Невеселые мысли заставили Олега пойти медленнее. Он уже готов был едва ли не броситься на помощь кыскыскающему человеку, но тут на третьем этаже нависшего над улицей многоэтажного старого дома вспыхнуло окно и желтый прямоугольник света лег на серебряный от инея тротуар у ног незнакомца.

– Кыс-кыс-кыс! – отчаянно прошипел он и неожиданно резво бросился в густую тьму подворотни. Олег недоуменно повертел головой в поисках того, что могло так напугать неизвестного, но ничего не заметил и продолжил свой путь.

…Чтобы попасть в метро на станцию «Сухаревская», нужно было спуститься в подземный переход. Каменные ступени покрывал лед, и Олег, вопреки обыкновению, спускался медленно, стараясь не поскользнуться. «Сошествие в ад», – мелькнула вдруг в голове неожиданная мысль. Он остановился. Залитый мертвым электрическим светом зев перехода выглядел совершенно обычно, но Олег чувствовал – что-то не так. Он ехал на спуск всегда если не в приподнятом настроении – дыры не любят жеребячества, – то по крайней мере спокойным. Сейчас же на душе лежал камень. Но даже не это насторожило Олега. Он неожиданно понял, что боится. Страх, противный, липкий страх, мешал сосредоточиться, взять себя в руки, успокоиться. «Может, вернуться?» – подумал Олег, но вспомнил насмешливый голос Сони, ее улыбку, глаза, в которых скакали веселые чертенята, и решительно сбежал вниз по лестнице. Сомневаться, бояться, отступать – поздно! Слово было сказано, а раз так, значит, дело должно быть сделано.

Стеклянные двери метро оказались заперты. Олег посмотрел на часы – до открытия оставалось еще десять минут. Опершись рюкзаком о кафельную стену, он достал сигареты, повертел пачку в руках и снова сунул в карман. Перед спуском лучше не курить. Табак притупляет обоняние, и ты можешь не почувствовать запаха газа, скопившегося в пещере. Олег слышал от опытных спелеологов жутковатые истории о задохнувшихся или сгоревших заживо коллегах. Правда, в разлогинской дыре никто и никогда не обнаруживал газовых подушек, но береженого и бог бережет, особенно под землей.

Время тянулось медленно. Чтобы отвлечься и успокоиться, Олег мысленно перебрал все свое снаряжение, от комбеза и изотермика до ЕКЛМН^[2] и пенки. Вроде все в порядке, он ничего не забыл, да и лишнего не прихватил. Самое же главное – новенький, только вчера подаренный отцу гарминовский GPS-навигатор – лежал во внутреннем кармане куртки и ждал своего часа. На навигатор Олег возлагал большие надежды. Собственно, если бы не хитроумный приборчик, сегодняшнего спуска не состоялось бы. Олег шел в дыру не ради спортивного интереса и не из любопытства. Спор, пари, заключенное две недели назад, а в свидетелях – весь их спелеоклуб. Но главное даже не само пари, а то, с кем оно было заключено.

Соня. Соня Разумовская. Синие насмешливые глаза из-под рыжей челки, точеная фигурка, острый язычок. В общем, все понятно и без слов…

И тут Олег почувствовал чей-то взгляд. Это было неожиданно – и жутко. Кто-то пристально смотрел на одинокого человека в переходе. Стену напротив дверей метро занимали ларьки, торгующие всякой всячиной, но свет в них не горел – слишком рано. В одном из ларьков и сидел неизвестный, рассматривая Олега из-за витринного стекла. Пошарив глазами, Олег нашел его. Белое лицо, вязаная шапочка надвинута на глаза. Голова торчит над прилавком, между китайскими фарфоровыми безделушками и отечественной гжелью.

– Козел, – раздраженно выругался Олег и отвернулся. Ночной сторож, наверное. Хочет смотреть – пусть смотрит. Через три минуты метро откроется, и Олег уедет. «Навстречу судьбе», – снова возникла в голове непрошеная мысль. Он скрипнул зубами и против воли глянул на человека за стеклом. – Смотришь, гад? Взять бы кирпич да устроить тебе… вентиляцию помещения!

Переход мало-помалу оживал. Быстрым шагов мимо прошла утренняя бегунья от инфаркта в спортивном костюме, с помятым со сна лицом; пожилой мужик с двумя таксами на поводках недобро зыркнул на Олега из-под козырька кепки-лужковки; целая компания торговцев, обвешанных баулами, расположилась поодаль, ожидая открытия метро. По улицам пошли машины, и привычный гудящий отзвук заполнил собой все подземное пространство, заставив Олега поморщиться. В пещерах такого нет. Там безраздельно властвуют две королевы: тишина и темнота.

В ларьках начал зажигаться свет – пришли продавцы. Вспыхнули лампы и там, откуда за Олегом следил неизвестный в шапочке. Прищурив глаза, Олег внимательно посмотрел на него, стараясь на всякий случай запомнить лицо, и усмехнулся. «Да, гражданин Марьин, нервишки-то того… Надо ж было перепутать пластиковую голову манекена с живым человеком».

Наконец двери открылись, и Олег, опередив и торговцев, и пьянчугу, у которого из-под кожаной куртки торчала мятая белая рубашка, устремился к турникету. Вскоре он уже стоял на платформе, а еще через пару минут совершенно пустой поезд умчал его во мрак тоннеля. До «Теплого Стана» ехать предстояло без малого сорок минут. Олег надел наушники, включил «Мельницу», закрыл глаза и под голос Хелависы^[3] унесся в сказочный, фантастический мир, «туда, где ходила ночная кобыла»…

Жизнь Тамары Поливановой до последнего времени была простой и понятной. Нет, она не шла по ней, пританцовывая и смеясь, как многие ее сверстницы, но и не тащилась, стеная и жалуясь на злодейку-судьбу. Тамара твердо печатала шаг, уверенно двигаясь к любой из намеченных целей. При этом ее плотно сжатых губ редко касалась улыбка, а в карих глазах, надежно скрытых за стеклами очков, всякий мог при желании увидеть сильную волю и несгибаемый характер. По крайней мере самой Тамаре очень хотелось, чтобы все выглядело именно так, и она прикладывала массу усилий, формируя и поддерживая имидж «железной леди».

В общем-то поэтому и стезю себе Тамара избрала несколько странную для современной девушки – после школы она поступила в Институт криптографии, связи и информатики при Академии ФСБ России. Факультет прикладной математики едва ли помнил в своих стенах такого прилежного и успевающего студента, как Тамара. Получая диплом о высшем образовании, она не очень удивилась предложению стать сотрудницей одной из самых могущественных спецслужб мира. Мало того, как раз отсутствие такого предложения могло бы вызвать, нет, не удивление (удивление – слишком сильное чувство, а Тамара не позволяла себе этого) – скорее легкую досаду.

Дома, вручив матери диплом, новоиспеченная чекистка поставила домашних в известность – с завтрашнего дня она работает в информационно-аналитическом отделе центрального аппарата Федеральной службы безопасности Российской Федерации. Мать охнула, отчим полез за бутылкой. Старший брат Андрей впервые в жизни посмотрел на Тамару с удивлением и уважением.

Потом она часто ловила на себе такие взгляды – уж очень не вязалась ее внешность – рост метр шестьдесят, ретроприческа а-ля Мирей Матье, очки, худенькие плечи – с созданным телевидением и Голливудом образом сотрудника спецслужб.

Но через год все это – работа, отношение окружающих, статус, тщательно выглаженная форма – превратилось в рутину. Тамара хотела идти вперед, повышать уровень, быть нужной и полезной, штурмовать новые вершины. В конце концов, она привыкла к такой жизни, жизни победителя!

Вместо этого ей приходилось целыми днями сидеть в аппаратной и следить за работой серверов группы информационной поддержки, по сути, выполняя обязанности системного администратора. Поэтому, когда был объявлен набор на внутренние полугодовые курсы переподготовки для сотрудников отдела, она приложила все усилия, чтобы попасть на них, – и попала.

Но то, насколько она «попала» реально, Тамара осознала только сегодня, после происшествия в блоке «А». Впрочем, поначалу все шло просто прекрасно. Закончив курсы с отличием – а разве могло быть иначе? – она получила погоны старшего лейтенанта и назначение на годовую стажировку в загадочное управление «Т», о котором сослуживцы по отделу говорили с плохо скрываемым уважением, смешанным с легкой завистью. По слухам, в управлении занимались оккультистикой, психоэнергетикой, парапсихологией, телекинезом и чуть ли не ловлей летающих тарелок.

В программе курсов был небольшой – всего неделя – раздел, посвященный специфике этого одного из многих подразделений ФСБ, но все ограничилось азами эзотерики, историей попыток применения анормальных способностей человека в военном деле и демонстрацией нескольких учебных видеороликов.

В управлении Тамару приняли сдержанно, если не сказать – холодно. Кадровик, напоминающий борца-тяжеловеса, майор с изуродованным шрамами лицом, принял документы, полистал для проформы личное дело и объявил, что стажировку старший лейтенант Поливанова будет проходить у старшего гвардмейстера полковника Чеканина, который ждет ее в кабинете номер тридцать шесть.

На лестнице Тамаре встретилось несколько человек, будущих сослуживцев. Это были молодые люди в гражданской одежде, менее всего походившие на сотрудников ФСБ. Они курили, разговаривали, громко смеялись, а увидев Тамару, разыграли целое шутовское представление. Особенно старался один, длинноволосый, разболтанный юноша, похожий на рок-певца: «Мадемуазель, позвольте предложить вам мои скромные услуги в качестве гида, ибо здешние коридоры кишат страшными опасностями и без опытного провожатого ходить по ним опасно».

Когда с совершенно испорченным настроением Тамара добралась наконец до кабинета Чеканина, ее ожидал еще один удар. Вместо бравого полковника, матерого безопасника перед ней предстал лысоватый дядечка с седой бородкой, одетый в крупновязаный свитер. На вид ему можно было дать и сорок пять, и все шестьдесят лет. По мнению Тамары, так должен был выглядеть престарелый бард, какой-нибудь ветеран КСПшник, библиотекарь, на худой конец, но никак не полковник ФСБ. В довершение всего звали Чеканина чудно и нелепо – Терентием Северьяновичем. Но окончательно добили девушку слова, с которыми обратился к ней новый начальник.

– Душа моя, – сказал он, – убедительно попрошу вас на службу в форме не ходить. У нас, знаете ли, работа творческая, затейная, так что мы стараемся без формализма. Ву комправе?

– Так точно. То есть да, – выдавила из себя Тамара.

– Вот и ладненько, – потер короткопалые ладони полковник. На безымянном пальце правой руки блеснул массивный золотой перстень с красным камнем. – Чайку не желаете?

Так началась служба на новом месте. Целую неделю Тамара занималась всякой, с ее точки зрения, ерундой – сидела в архиве и подшивала в папку рапорты о перечаровке за прошлый год. Словечко это – «перечаровка» – беспокоило девушку. Смысла его она не понимала, а без этого текст рапортов превращался в какую-то китайскую грамоту: «Объект – телевизор «Самсунг cs 2032 mv». Основание для перечаровки – станд. заявление владельца гр. Самсоновой В.К. Исполнитель – гвардмейстер к-н Щукин. Время перечаровки – 34 мин. В процессе перечаровки вид биоэнерг. структ. не опред. Полное разложение на энерг. потоки зафиксир. Накопит. батареи разряжены. Коллектор очищ.». Число и подпись.