Наиболее яркий пример такого рода дает древний и раннесредневековый Иран (до арабского завоевания). Разницы в этом отношении между Ахеменидской, Парфянской и Сасанидской державами практически не было. Хотя высшим сословием формально считалось жреческое, реальная власть находилась в руках второго – «воинов и царей», и политическая система напоминала средневековый европейский феодализм (цари раздавали земельные наделы воинам и гражданским чиновникам). При этом среди сословия «воинов и царей» особо выделялась аристократия. В ахеменидскую эпоху имелось 7 ведущих персидских родов (только их представители могли явиться к царю без вызова). Костяком ахеменидской армии были 10 тыс. «бессмертных», из коих первая тысяча (личная гвардия царя) – из персидской знати. Все сыновья высокопоставленных перов воспитывались при дворе царя.^[53] В Парфии также всегда особую роль играли могущественные роды парфянской знати (Карены, Сурены, Михраны и др.), имеющие свое войско; сохранялся и общегосударственный совет родовой знати. Имелись также царские вельможи (вазурги), мелкие владетели и полунезависимые князьки.^[54]

Основную часть сословия составляли тяжеловооруженные всадники. При Ахеменидах они жили компактной массой в центре Персиды, либо при дворе, сохраняя племенное деление. Наличие дехканства – «поземельного дворянства» также было характерно и для ираноязычного населения Средней Азии (Хорасан, Согд). Дехкане жили в укрепленных поместьях-усадьбах – «замках» вокруг резиденций своих господ и должны были (или их дети) служить в их войске в качестве тяжеловооруженных конников-«рыцарей». Они на протяжении столетий служили в войске владевших этими территориями империй – Ахеменидов, затем Александра и его преемников, затем у греко-бактрийских царей. Их сюзеренами обычно были персидские сатрапы, но могли быть и местные властители.^[55]

Строго сословным было и общество Сасанидского Ирана. Высшим здесь считалось сословие магов, жрецов зороастризма, к которому относились и лица, связанные с культом – судьи, храмовые служители и учителя. Высший разряд жрецов составляли мобеды во главе с мобедан-мобедом, контролировавшие духовенство в округах и провинциях. Второе сословие – воинов было внутренне структурировано и возглавлялось самим шаханшахом, затем шли царевичи, наместники областей (шахрдары) из членов династии и покоренных местных правителей, затем – виспухры – члены 7 древних родов, которым принадлежало наследственное право на важные должности и ведение определенной отраслью (военные дела, суд, финансы, кавалерия, вооружение армии и т. д.),^[56] затем – вазурги или вузурги (главы наиболее знатных родов), занимавшие прочие руководящие посты, внизу – азаты, рядовые всадники-землевладельцы, из которых выделяются составлявшие ядро тяжелой кавалерии дихканы («главы селений»), стоявшие во главе больших селений и волостей и отвечавшие за сбор налогов. Но ниже их стояла конница из служилых людей низшего сословия, получавшая жалованье из казны, а иногда и земельные наделы. Третьим сословием (возникшим позже в V–VI вв.), были писцы (дапиры, дабиры), в которое входили представители ряда профессий, стоявшие выше простонародья (лекари, музыканты, переводчики, ученые). В низшее сословие входили все остальные свободные, и оно делилось на три группы – крестьяне, ремесленники, торговцы. Принадлежность к сословиям определялась статусом отца, и на переход в более высокое требовалось специальное решение царя.^[57]

Сходные реалии можно наблюдать и у некоторых западных индоевропейских народов, например, у кельтов (позволяющие даже проводить прямую параллель от галлов к средневековой Франции). Галльское сословие военных людей, или всадников, напоминает рыцарей, брейры, или племенные князья, содержащие многочисленную дружину (иногда до 10 тыс.), сходны со средневековыми баронами; могущественный класс духовенства, владеющего светской властью, напоминает римское папство».^[58]

Для ряда оседлых древних обществ было характерно конституирование жесткой социальной пирамиды в зависимости от происхождения – на аристократической основе. Именно такими были первые китайские государства. В Инь (XV–XI вв. до н. э.) и раннем Чжоу (XI–IX вв. до н. э.) объективно выделялось 3 слоя: 1) правящий привилегированный (родственники и приближенные вана, местные правители-чжухоу с родственниками и приближенными и, вероятно, главы клановых объединений цзунцзу), 2) свободные рядовые общинники – основная масса населения, 3) очень немногочисленные несвободные и бесправные. При этом высший слой в чжоуское время оформился в виде пирамиды «ван – чжухоу – дафу – ши», где старшие сыновья наследовали статус своих родителей, а остальные опускались на ступень ниже, пока не переходили в состав простонародья. Для каждого ранга существовал установленный набор различий в питании, жилище, обладании предметами материальной культуры, и даже в языке существовало несколько наборов слов, употреблявшихся исключительно в пределах одного ранга. Таким образом, материальное благосостояние человека предельно жестко соответствовало его социальному статусу, обусловленному происхождением.

В дальнейшем выделяются некоторые новые группы, и сословное деление становится более дробным. В IX–VIII вв. до н. э., когда при распаде государства правители сами провозглашают себя ванами и вводят титулы знатности, появляется сословие профессиональных служилых людей (цин, дафу, ши). Первоначально ши были профессиональными воинами, потомками раннечжоуских дружинников, немалое число которых сопровождало властителей уделов на новое место и помогало наладить администрацию. Позже в ряды полувоинов-получиновников стали, видимо, вливаться и потомки захудалых аристократических линий. В результате к середине I тыс. до н. э. сложился слой лиц, нередко уходивших далеко от дома. Из этой среды правители периода Чуньцю (VII–V вв. до н. э.) и особенно Чжаньго (V–III вв. до н. э.) набирали себе преданных помощников от мелких чиновников до могущественных министров.^[59] Уже в период Чуньцю эта система начинает деформироваться, и регламентация атрибутов перестает соблюдаться, становятся возможными фигуры бедного аристократа и богатого выскочки.^[60] В период Чуньцю-Чжаньго аристократическими считались все кланы, отпочковавшиеся от патронимии правителей царств. Такие цзуны возглавляли наследственную аристократию, занимая одновременно и высшие посты в государственном аппарате.^[61] В это время в ряде царств высшие должности стали наследственными, а их обладатели возглавили т. н. «сильные дома», которые фактически сосредоточили власть в своих руках, вели войны между собой, свергали правителей и основывали собственные династии. При создании централизованных империй Цинь и Хань с III в. до н. э. иерархия элитных групп формируется на совершенно иной, служебной основе – места человека в системе чиновных рангов.

Нечто подобное можно наблюдать и в раннем корейском государстве Силла, где в соответствии с принадлежностью к аристократии чинголь, одной из трех групп тупхум или простонародью весьма детально регламентировались все черты быта: размеры и материал жилища, ткани, могущие употребляться для изготовления одежды, набор и материал изготовления утвари, повозок, конской сбруи и т. д.^[62] Однако и здесь, как в Китае, аристократический строй уступил со временем место бюрократическому.

В кочевых обществах Центральной и Восточной Азии, устроенных по условиям быта достаточно примитивно и не предполагающих наличия ни административного аппарата, ни тех социальных групп, которые присущи оседлым обществам (чиновничество, купечество, частные служащие и т. п.), единственным принципом, обособляющим элитный слой, выступает знатное происхождение. Здесь всегда наличествуют два сословия – знать и народ (беки и народ, «обладающие саном» и «сородичи и нар о д»),^[63] а реально можно вычленить 4 группы: правящий род, аристократия (знать, беки), простолюдины (рядовые воины) и несвободные.^[64]

В древнегреческом обществе прослойка знати – в основном родовые вожди и жрецы – выделяется довольно рано, на Крите уже в конце III – начале II тыс. до н. э..^[65] Уже в архаической Греции в 1 500–1 200 гг. до н. э. происходит обособление некоторых профессиональных групп, в т. ч. купцов и работников умственного труда – грамотеев, счетчиков, врачей, рапсодов, художников.^[66] При этом картина социальной стратификации некоторых ранних обществ напоминает древневосточные реалии. В Пилосском царстве (XVI–XIII вв. до н. э.), где организатором экономики выступал дворец, ведущую роль играла военная и жреческая знать, представленная высшими сановниками (часть государственной земли распределялась между ними на правах условного держания). Как и на Древнем Востоке, документы создавались профессиональными писцами, существовал штат среднего и мелкого чиновничества (помимо высших должностных лиц, в т. ч. военачальника-лавагета, и штата писцов во дворце, существовала территориальная администрация – начальники 16 округов и управлявшие отдельными поселениями басилеи; из дворца высылались вестники, курьеры, инспекторы и ревизоры).^[67]

В Гомеровский период (XI–IX вв. до н. э.) греческое общество четко делится на аристократию (сословие родовой знати) и рядовых общинников. В Афинах в IX–VIII вв. до н. э. родовая знать именовалась эвпатридами, образовывавшими правящий слой и противопоставленными земледельцам и ремесленникам. Они были локальными династами в Аттике, а при объединении составили совет правителя, став единственными аристократами по рождению.^[68] В VIII–VII вв. племенной вождь басилей уступил место коллегии должностных лиц – архонтов, а совет старейшин преобразовался в Ареопаг, пополнявшийся из отслуживших срок архонтов. Однако полисная республиканская структура, в отличие от восточных деспотий, не предполагала наличия иерархии элитных слоев, связанных с государственным аппаратом. Поэтому аристократия, лишенная подобного организующего начала (хотя в Афинах и позже многие авторитетные должности, требующие специальной подготовки, почти все военные фактически были отданы в руки аристократических семей^[69]), обречена была со временем слиться с равными ей по богатству крупными землевладельцами, владельцами больших мастерских, торговых кораблей, ростовщиками. Связь между знатностью, образованием и богатством впервые стала подрываться во время Пелопоннесской войны, когда появился новый тип политика – сыновья богатых владельцев факторий, которым богатство позволило получить образование и вести политическую деятельность.^[70]

Процесс этот в разных полисах происходил по-разному, но в наиболее наглядной форме он имел место в Афинах, где реформа Солона 594 г. до н. э. разделила население на 4 разряда по величине дохода (500,300,200 и менее 200 мер зерна), члены 1-го (пентакосиомедимны) и 2-го (всадники) служили в коннице, избирались на высшие должности, 3-го (зевгиты) – в тяжелой пехоте, 4-го (феты) лишь голосовали в Народном собрании. Эта реформа знаменует замену принципа выделения элиты «по рождению» на принцип «по имущественному цензу». Торговля в греческом мире, если и не считалась, как в Спарте, занятием, позорящим гражданина, то особым уважением не пользовалась, и особой купеческой корпорации как престижного социального слоя не сложилось. В ряде мест, где имело место завоевание местного населения, победителями была создана отличная от этой система, сочетающая аристократизм управления с эгалитаризмом господствующего слоя. В Спарте в конце VII – начале VI в. до н. э. был осуществлен раздел земли (с сидящими на ней илотами) поровну между 9 тыс. спартиатов, которые превратились в замкнутое сословие профессиональных воинов-гоплитов, между которыми поддерживалось имущественное равенство (с запретом дарений, завещаний и продаж и системой мер, минимизирующих любую возможность личного обогащения). При этом в управлении решающую роль играли комплектуемые представителями знатных родов органы – Совет геронтов (из 30 человек: 2 царя и 28 пожизненных членов), и коллегия из 5 эфоров (избираемых на 1 год).^[71] На Крите VII–V вв. до н. э., как и в Спарте, аборигены превратились в зависимых, приписанных к поместьям, а меньшинство свободных превратилось в господствующий слой, ниже которого стояли апетайры (неполноправные), зависимые и рабы; ранняя монархия была заменена аристократическими магистратами (функции главной магистратуры выполняла коллегия космов, выбираемых из определенных родов, образовывая привилегированные наследственные группы).^[72] Нечто подобное наблюдалось и у этрусков, которые как завоеватели, подобно спартанцам, составили господствующий слой. Этрусская знать, занимающая высшие гражданские и жреческие должности, была создана по образцу тех родов, которые имелись у соседей (латинов, сабинов, умбров) и стала именоваться по топонимам местностей, где находились ее владения.^[73]

В эллинистических монархиях, созданных греко-македонянами на Востоке, либо был просто сохранен традиционный аппарат, как у Птолемеев (основной территориальной единицей был ном, где имелись стратег, номарх-эконом и грамотей-писец, делившийся на районы-топ и деревни-ком с назначенными чиновниками), либо, как у Селевкидов, существовала опирающаяся на местные традиции развитая бюрократическая система чуть ниже уровнем (тоже территориально структурированная: сатрапии – епархии – гипархии). Соответственно строилась и социальная иерархия. Высший слой элиты у Птолемеев состоял из делившихся на ранги придворных чинов – лиц ближайшего окружения царя (так называемых «родственников» и «друзей), из которых назначались руководители ведомств и военачальники (у Селевкидов различались просто «друзья», «почитаемые друзья», «первые и самые почитаемые друзья»).^[74] Основную массу господствующего слоя составляли греки и македоняне (в центральном правительстве ими были заняты почти все высшие должности), но в составе стоявшего ниже слоя среднего и мелкого чиновничества широко было представлено и местное население.

Древний Рим, где, как и в Греции, имело место падение роли старой родовой аристократии и установление стратификации по имущественному цензу, дает вместе с тем и пример возрождения аристократической традиции на новой основе. Римское общество в целом было слабо структурировано в статусном отношении. В нём законодательно выделялись лишь два привилегированных (крайне незначительных численно) сословия, всё же остальное свободное население составляло плебс.^[75] Чиновничество, командный состав армии, лица интеллектуального труда, купцы и владельцы производств, хотя и существовали как вполне очевидные профессиональные группы, но социальный статус их членов никак особо выделен не был (если только эти лица не принадлежали к высшим сословиям или, напротив, не были рабами или зависимыми).^[76]

В раннем Риме ведущую роль играла родовая аристократия, из представителей которой первоначально состоял римский Сенат. При этом уже предпоследний царь Сервий Туллий разделил население на 6 имущественных разрядов (полный надел, 3/4,1/2,1/4, менее 1/4, безземельные), позже – в денежной форме. Из них 1-й выставлял 80 центурий тяжелой пехоты и 18 конницы, все остальные вместе – 95 легкой пехоты.^[77] В V–IV вв. до н. э. изначальная родовая аристократия утрачивает свое особое положение; после изгнания царей плебеи входят в Сенат, в 415 г. была уничтожена основа аристократической замкнутости – запрет браков аристократии с простыми гражданами, в 367 г. до н. э. плебеи добились полного равенства с патрициями, им был открыт доступ ко всем должностям (за ними была закреплена половина их, плюс только им принадлежали должности народных трибунов). Но система правления осталась аристократической, ибо богатые и влиятельные плебейские семьи давно уже выделились из массы и вместе с патрицианскими пользовались сенаторскими правами. Республиканская революция утвердила господство аристократии, поскольку личные заслуги могли легче доставить влияние и почет при царской власти, чем при господстве патрициев, которые допускали в свою среду плебеев не самых способных, а таких, которые стояли во главе богатых и знатных семей. Высшее сенаторское сословие теперь комплектуется из бывших консулов и преторов (со II–I вв. до н. э. – также квесторов и эдилов, а также народных трибунов), а также кооптированных туда цензорами, раз в 5 лет производившими ревизию списка (они также могли вычеркивать недостойных); о цензе речь не шла. В самом Сенате существовало деление его членов на 3 разряда (бывшие консулы, преторы и эдилы), а остальные были лишены права участвовать в прениях.^[78]