Внутри было удобно – непонятная хрень, заполнявшая «сундук», послушно прогнулась под мои неказистые формы, чуть погодя загудели моторы, опускавшие крышку. Первые шаги, как и обещал инструктор, никаких проблем не вызвали – меня попросили подтвердить свою личность, тип аккаунта, добровольность моих действий и задали еще пару десятков подобных юридически-перестраховочных вопросов. Во время калибровки камеры я чуть было не задремал – намаялся, похоже, сегодня. От конфуза меня уберег только Митрич, который безостановочно комментировал все происходящее, а то и просто делился с народом своими мудрыми мыслями. После извлечения слухового аппарата громкость у него выросла минимум на пару децибел, так что мало никому не показалось.

Мне, честно говоря, вся эта свистопляска вокруг игрушки надоела уже до крайности. Единственное, чего я хотел – это добраться до своей комнаты, выпить чаю и лечь спать.

Наконец, калибровка закончилась, и началась регистрация. Выбор расы я пропустил, нажав кнопку «По умолчанию», с внешностью проделал то же самое – что я, девка что ли, на себя любоваться? А вот с именем начались проблемы – на каждый мой вариант капсула зловредно отвечала «Занято!».

Судя по монотонным выкрикам Митрича, у него были те же проблемы:

– Так, «Митрич», хер вам, «Серега», на всю рожу, «Сергей Дмитриевич», не очень и хотелось, «Дяченко», тоже не катит, «Серьга», мимо, «Серый», обломись, «Товарищ капитан»… О! Буду «Товарищ капитан».

Позавидовав почти отстрелявшемуся Сергею Дмитриевичу (вот и познакомились) я продолжил свои безуспешные попытки самоназваться. После долгого перебора ввел «Валентинович». Был послан. Почти не надеясь, забил «Валентиныч». Отчество, к моему удивлению, прошло. Удивление, правда, быстро пропало, как только я внимательнее вчитался в поздравление:

ПОЗДРАВЛЯЕМ! ВАШЕ ИМЯ В ИГРЕ «АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ МИР» – ВАЛЕНТЫНЫЧ

Как там в книжке было? «Послал бог дурака уполномоченного по копытам, купил себе имя с турецким акцентом^[12]». Так и будем там бегать вдвоем: Валентыныч и Товарищ капитан – сладкая парочка. Два кислых друга, хрен и уксус.

Ну ладно, пора выбирать профессию и идти спать. «Прямой эфир» Митрича, кстати, на этапе выбора профессии прервался: он после крика «Вона как!» подозрительно затих, и молчал уже минут пять. Ну что ж, посмотрим, что нам предложат.

Я, конечно, догадывался, что мои больные ноги на этом этапе регистрации не сослужат мне добрую службу, но такого все-таки не ожидал. Список (не очень-то и длинный), пламенел красным, как тетрадь двоечника. Пролистав его до конца, я обнаружил всего две желтые профессии – «сборщик фруктов» и «сучкоруб», и одну зеленую – «рыбак».

Рыбак?

Ну, рыбак так рыбак.

ПОЗДРАВЛЯЕМ! ВЫ ИЗУЧИЛИ ПРОФЕССИЮ «РЫБАК»! УРОВЕНЬ МАСТЕРСТВА – ПЕРВЫЙ, ОСВОЕНИЕ УРОВНЯ – 0/500. ВЫ ПОЛУЧАЕТЕ «САМОДЕЛЬНАЯ УДОЧКА»: 1/1, «ЗАСОХШАЯ НАЖИВКА»: 10/10.

ЗАВЕРШИТЬ РЕГИСТРАЦИЮ?

Я устало ткнул «ДА» и нажал на «ВЫХОД».

Когда я выбрался из капсулы, непривычно тихий Митрич, сидя на стуле, уже целился ногой в штанину.

– Все в порядке? – для очистки совести спросил я у инструктора.

– Да, все хорошо, привязка прошла, регистрация завершена, поздравляю. Завтра с 11 утра представители «Бигбанка» будут встречать вас в «Альте».

– А сегодня я еще нужен?

– Нет, все, можете идти.

– Может, эта… Девок подождем? – неуверенно спросил Митрич.

– С ума сошел? – отклонил предложение я. – Ты что – с женщинами никогда дела не имел? Они же, небось, еще пару часов себе внешность «корректировать» будут.

Инструктор улыбнулся, глянул в свой ноутбук, и подтверждающе кивнул.

Когда мы вышли за дверь и двинулись по коридору, Митрич предложил:

– Ну что, Мить, может по маленькой? За знакомство и вообще… Чтобы эти, как их, аккаунты носились. У меня все есть, если чо!

– Не, Митрич, прости, умотался я что-то сегодня вконец, ветром шатает. Я же еще этим утром у себя в квартире был. Ну, в бывшей то есть квартире.

– Да не жалей, Мить! – продемонстрироваший неожиданную чуткость Митрич хлопнул меня по плечу – Это последнее дело – жалеть! Что сделано, то сделано. У нас зато вон как весело! Я знаешь какую профессию взял?

– Ну?

– Охотника! – просиял Митрич. Потом сбавил тон и добавил нехотя, – Купил.

– Как купил?

– Ну, он желтый был, а я как увидел – аж засвербело внутре. Я-то по молодости большой любитель этого дела был. В основном по точкам лямку тянул, а там с ружьишком пробежаться – первое дело. Иначе от тоски сопьешься в жижу – сколько я таких насмотрелся, знал бы ты. А так утречком бойцов развел, потом на лыжах пробежался, капканы проверил – и жить веселей! Азарт, опять же. Ну вот. Лежу я, значит, смотрю на всю эту хрень, что мне предлагают – и думаю, да хер с ними, этими 25 тысячами, хоть душу погрею напоследок.

– С «гробовых», что ли, снял? – поинтересовался я.

– Ну. Да и ладно, с пенсии накоплю потихоньку, на что ее здесь тратить-то? А нет – так мне не один ли хрен тогда будет, в струганном меня зароют или в лакированном? Не жалей, Мить, ни о чем никогда не жалей. Ты-то сам что взял?

– Рыбака.

– О! Да у нас с тобой журнал «Охота и рыбалка» получается. Что – тоже любитель?

– Да нет, так… С мужиками выбирался иногда, но чтобы всерьез – нет. Там просто других вариантов не было – ноги, сам понимаешь. А так, как я понял – сиди себе на берегу с удочкой, вдыхай кислород…

– Удочки не берем! – сурово гаркнул Митрич. – Анекдот этот слышал?

– Не.

– Собираются офицеры на рыбалку. А один летёха все ноет – да ну нафиг, мужики, да зачем нам эта рыбалка? Позапрошлый раз поехали – все ужрались в дрова и удочки потеряли. Прошлый раз поехали – опять ужрались и замполита потеряли. А командир слушал, слушал, потом как захерачит кулаком по столу! Так, говорит, слушать сюда! Едем завтра! Замполита не берем! Удочки не берем! На рыбалке из автобуса никому не выходить!!!

Митрич опять заржал, но быстро осекся.

– Все, пришел я. У меня вот, 203-я комната. Заходи, если передумаешь, я последний год совсем плохо сплю. Если телевизор бубнит – стучи, не стесняйся.

– Добро, Митрич. Спокойной ночи!

– Ага, до завтра. Пойдем завтра с тобой живность промышлять.

Я зашаркал по коридору дальше. Через десять минут я ставил чайник, через полчаса расстилал постель и выключал свет в своей новой комнате, через час уже спал.

Мой самый долгий день за последние десять лет, наконец-то, закончился.

***

Ночью я спал на удивление хорошо, и утром чувствовал себя прекрасно – нервные встряски явно пошли моему организму на пользу. Пока разложил вещи, пока позавтракал, пока дошаркал по коридору – в общем, к «полному погружению» я едва не опоздал. Мои три сотоварища уже были на месте. Митрич приветливо проорал «Здарова!», Семеновна откликнулась «добрым утречком», Мегера предсказуемо сжала губы в нитку – в общем, приняли меня уже как своего.

Явно торопящийся сповадить нас в капсулы инструктор быстро пояснил нам про нужные кнопки и переключатели, добавил про возможное головокружение в момент погружения, попросил не пугаться, мол, все будет хорошо, система отработана и сбоев уже давно не дает.

– Ну вот и все, мы свою работу закончили, передаем вас «Бигбанку». Как окажетесь в игре, оставайтесь на месте, обычно встречающие появляются минут через пять. Удачи вам в «Альтернативном мире»! – резюмировал он.

Мне вдруг показалось, что в его равнодушном взгляде, брошенном на нас, расходящихся к своим капсулам, на мгновение мелькнула… Жалость?

– Погодите! – вдруг разверзла уста Мегера Сергеевна. – Молодой человек, на каком показателе у меня выставлены ощущения?

– По умолчанию, на 5 процентах, – остановился двинувшийся было к двери инструктор.

– Будьте добры, – ледяным тоном протянула стерва, – выставьте сто процентов.

И тут же, упреждая уже открывшего рот инструктора, отчеканила непререкаемым тоном:

– Да, я понимаю возможные последствия, да, я предупреждена, да, я действую на свой страх и риск. Будьте добры выставить сто процентов! – с нажимом закончила она.

– Ну… Хорошо. – сдался инструктор.

– И мне тожить, – обворожительно улыбнулась беззубым ртом Семеновна.

Бабки явно о чем-то сговорились. Я открыл было рот, но Митрич меня опередил:

– Да чо уж там. Слышь, зампотех, ставь и нам по соточке тоже. Да, Мить?

Я молча кивнул. Не знаю, что там задумали старушки, но Мегера определенно не производила впечатления человека, действующего с бухты барахты.

– Вы точно понимаете, что делаете? – попытался в последний раз отговорить нас инструктор.

– Да чо уж там, гулять так гулять, стрелять так стрелять^[13] – процитировал Розенбаума Митрич – Ты ж сам вчера распинался, что в этой интернет-богадельне охраняют лучше, чем в Генеральном штабе!

– Ну как хотите! – сдался «альтовец».

Через десять минут я уже лежал в капсуле и слушал обратный отчет:

ДЕСЯТЬ, ДЕВЯТЬ, ВОСЕМЬ, СЕМЬ, ШЕСТЬ, ПЯТЬ, ЧЕТЫРЕ, ТРИ, ДВА, ОДИН!

Яркая вспышка.

Перед глазами появилась надпись:

ПРИВЕТСТВУЕМ ВАС В «АЛЬТЕРНАТИВНОМ МИРЕ! ХОРОШЕЙ ИГРЫ, ВАЛЕНТЫНЫЧ!

Я открыл глаза.

***

Мы находились на высоком холме, заросшем низкой, свалявшейся как войлок, травкой. Своих спутников я узнал с большим трудом. Жилистый поджарый мужчина с хищным, узким как топор лицом, чья абсолютная вертикаль скрашивалась только горизонталью пышных пшеничных усов, мог быть только Митричем. А вот наши бабушки явно не зря проторчали пару часов в редакторе – их я бы не узнал никогда. Грузная, редкозубая и седая как лунь Семеновна обернулась огненно-рыжей молодухой, при взгляде на которую в голове крутились только два прилагательных: «дебелая» и «бедовая». Сергеевна же – называть эту стройную темноволосую красавицу с тугой косой «мегерой» язык не поворачивался – так и не вышла из амплуа Снежной Королевы. Есть такой тип женщин, которых мужчины обходят по дуге, несмотря на всю их красоту и привлекательность. Эдакие крайне редкие, штучные даже «тургеневские барышни из стали» – несгибаемые максималистки, живущие наотмашь и спрашивающие со своих мужчин по высшей ставке ежедневно и пожизненно. Выглядят они королевами в любом наряде (как наша Сергеевна, материализовавшаяся в игре босой и в простом домотканном платье), но мужики этот грядущий спрос чуют каким-то верхним чутьем, отчего обычно сразу и отчаливают в поисках кого попроще.

Впрочем, в первые мгновения моего появления в «Альте» внешность спутников-компаньонов занимала меня меньше всего.

Это было…

Очень трудно рассказать – что это было, и каково это – вдруг в одночасье ощутить себя молодым и здоровым.

Если вам меньше 60 лет – вряд ли вы это поймете, просто потому, что не знаете, как это происходит. Горькая шутка «если после пятидесяти вы просыпаетесь утром, и у вас ничего не болит – значит, вы умерли», собственно говоря, никакая не шутка, а самая что ни на есть горькая правда. Все начинается очень буднично и незаметно, а потом однажды вы вдруг замечаете, что ваше привычное тело, в котором вы прожили не одно десятилетие, начинает «сыпаться», как отслуживший свое автомобиль. Суставы ноют на погоду; перепады давления превращают мозг в вату; откуда не возьмись появляется отдышка; нагрузки, которые еще вроде совсем недавно переносил шутя, вынуждают тебя сесть-посидеть и хорошо если не лечь-полежать. В общем, как известно любому автомобилисту, сыпаться начинает все сразу – клапана стучат, колеса буксуют, колодки визжат, багажник открывается непредсказуемо. И, самое главное, ты понимаешь, что даже капитальный ремонт уже никогда не сделает автомобиль, то есть организм, новым. Он, как говорится, уже свое отходил, и тебе остается только гадать – столько тебе еще суждено пробежать на остатках прочности, прежде чем встать на разборку. А напоминания о том, что все кончится вот-вот, подлый организм шлет тебе даже не ежедневно – ежеминутно.

В общем… В общем, все равно не поймете, что я почувствовал, оказавшись на высоком холме среди буйства летнего разнотравья – этот побег из многолетнего рабства у собственного тела надо пережить самому. Митрич, похоже, испытывал то же самое. Он вдруг вскочил, раскинул руки, будто желал обнять весь мир, зычно закричал: «Э-ге-гей!!!», и попытался пройтись колесом, но только рухнул на траву. Но на конфуз охотника никто не обратил ни малейшего внимания.

Помолодевшая Семеновна плакала. Плакала беззвучно, без сморканий и всхлипываний, как это умеют только старушки, лишь изредка вытирала рукавом обильно текущие слезы. Сергеевна сидела с каменным лицом. А потом вдруг ледяная корка треснула и осыпалась. Экс-пенсионерка совершенно по-детски улыбнулась, и не запела даже – тихонько, речитативом завела старую песню БГ:

 
Сидя на красивом холме
Я часто вижу сны, и вот что кажется мне:
Что дело не в деньгах, и не в количестве женщин,
И не в старом фольклоре, и не в Новой Волне -
Но мы идем вслепую в странных местах,
И все, что есть у нас – это радость и страх,
Страх, что мы хуже, чем можем,
И радость того, что все в надежных руках…^[14]
 

Мы слушали молча – все почему-то поняли, что перебивать, влезать и подпевать будет неправильно. Не допев, Сергеевна вдруг осеклась, и, мотнув головой, показала:

– Идут.

К нашему холму от расположившейся неподалеку большой деревни действительно шел человек.

– Спасибо, Сергеевна, – вдруг смущенно обронил Митрич.

– За что же, позвольте спросить? – снова превратившись в Малефисенту, приподняла бровь брюнетка.

– За сто процентов. – пояснил Митрич. – Ни хрена бы не почувствовали ведь: ни запаха этого травяного, ни неба бесконечного, ни всей этой красоты. Сама додумалась, или подсказал кто?

– Гайды юзай, нуб^[15] – высокомерно процедила в ответ Сергеевна на неизвестном мне языке, но в глазах у нее – я был готов поклясться – прыгали веселые бесенята.

– Это ты на каковском меня только что послала? – хитро прищурился Митрич.

– На школотанском^[16] – отрезала стерва.

– Даже и не слушал о таком – хекнул Митрич. – Эх, Сергевна-Сергевна, вроде и битая ты жизнью баба, а как с тобой языками зацепишься – так непременно битья добавить хочется.

И уже привычно заржал.

– А ты помолчи – и нервы сохранишь, и здоровье сбережешь, – оставила за собой последнее слово Сергеевна, и, не обращая на нас внимания, пошла вниз, навстречу встречающему.

Впрочем, ее тут же обогнал Митрич, с криком «Эх-ма!!!» поскакавший вниз большими прыжками. Клокотавшие внутри здоровье и молодость требовали выхода, и я, грозно свистнув, ринулся вдогонку. Импровизированный забег я проиграл – когда мы, раскрасневшиеся и выложившиеся, уже подбегали к встречающему, я вдруг позорно рухнул на самом финише.

И обнаружил, что не могу встать. В смысле – совсем. Не то что встать – пошевелиться на могу. Могу только глазеть на засуетившегося Митрича и невозмутимого представителя принимающей стороны – накаченного мужика средних лет в легкой кожаной броне с мечом на поясе. И на появившуюся надпись:

ВНИМАНИЕ! ВАША ВЫНОСЛИВОСТЬ УПАЛА ДО НУЛЯ. ВЫ ОБЕЗДВИЖЕНЫ.

Мужик шагнул ко мне, и вместо «здравствуйте» потребовал:

– Инфу открой.

Я только лупал глазами. Он махнул рукой, достал откуда-то флягу и без предупреждения сунул мне в рот. Несколько глотков заставили надпись смениться:

ВЫ ВЫПИЛИ ВОДУ. ВЫНОСЛИВОСТЬ ВОССТАНОВЛЕНА НА 5 ЕДИНИЦ.

– Оклемался? – мрачно осведомился мужик, и, повернувшись к подбежавшим бабкам (или теперь правильнее «девкам»?), пожаловался. – Каждый раз одно и то же! Каждый раз! Как псы, с цепи спущенные, носятся! Ну правильно – зачем разбираться? Зачем характеристики смотреть? Бежать надо!

Ворчун вновь повернулся ко мне.

– Как там тебя? Слушай сюда, Валентыныч, – Семеновна захихикала. – Инфу ты, конечно, не открывал?

Я покаянно кивнул.

– И делать ты этого не умеешь? – продолжил риторические вопросы мужик.

На сей раз я для разнообразия покачал головой.

– Ясно. Каждый раз одно и то же! В правом верхнем углу, под шкалой здоровья, на самой границе видимой области, латинскую букву «i» видишь?

– Да – подал голос я.

– Сдвинь ее вправо.

Как только я мысленно сдвинул стрелку, передо мной появилась таблица

ИМЯ: ВАЛЕНТЫНЫЧ

ТИП АККАУНТА: РАБОЧИЙ

РАСА: ЧЕЛОВЕК

УРОВЕНЬ – 0

ПРОФЕССИЯ: РЫБАК

УРОВЕНЬ МАСТЕРСТВА – ПЕРВЫЙ

ОСВОЕНИЕ УРОВНЯ – 0/500

БАЗОВЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ:

СИЛА – 7

ИНТЕЛЛЕКТ – 10

ЛОВКОСТЬ – 5

ВЫНОСЛИВОСТЬ – 4

НАВЫКИ: НЕТ

ДОСТИЖЕНИЯ: НЕТ

– Выносливость сколько? – пробасил мужик.

– Четыре.

– Раскрой ее.

– Чего?

– Блин, кликни по характеристике и читай что выпадет. Вслух читай!

Под характеристикой «выносливость» появилось еще пять строчек, которые я немедленно огласил:

ЛЕВАЯ РУКА – 6

ПРАВАЯ РУКА – 6

КОРПУС – 5

ЛЕВАЯ НОГА – 2

ПРАВАЯ НОГА – 2

– Вот, блин, у него ноги – два, а он тут козлом скачет! – негодовал наш Вергилий^[17]. – Вам что – не объясняли? Пять – это минимум для нормального функционирования, то есть с руками и корпусом у тебя сравнительно неплохо и сидя ты сможешь работать нормально. Но вот ноги у тебя будут выносливость жрать как не в себя. Поэтому при передвижении следи внимательно за шкалой здоровья, как снизится до желтого цвета – делай паузы для восстановления. В сидячем положении здоровье восстанавливается быстрее. Ниже желтого падать не позволяй, на красном каждая единица восстанавливается вдвое дольше. Все проверьте у себя – у кого какой параметр меньше пятерки?

– Корпус четыре, я спиной маюсь… Маялась… Маюсь там! – наконец-то сформулировала Семеновна.

– А общая выносливость?

– Пять.

– Пять нормально, – резюмировал меченосец. – Пять – это у нас здесь самая любимая оценка у контингента. Ладно, я смотрю бегун из красного сектора вылез. Пошли потихоньку к интенданту, вашему скороходу плюсовой шмот на ноги выписывать.

Да – спохватился он. – Меня зовут Эрик Бравый, я десятник стражи «Второй молодости». Ну там типа добро пожаловать в наши ряды, мы рады и счастливы, бла-бла-бла. Приветственную речь оглашать?

– Пошли уже – хмыкнула Семеновна. – Нам бы нашего Тырыпыжку довести.

И мы пошли.

***

Пока шли, я вдруг сообразил, что меня смутило в недавнем диалоге и во время очередных «восстановительных посиделок» поинтересовался у Эрика, откуда он узнал, как меня зовут в игре. Тот вытаращил глаза:

– Вы и этого не знаете? Просто пристально посмотри в пространство над моей макушкой.

Я так и сделал. Почти сразу появилась синяя надпись «Эрик Бравый, 12 уровень». Как интересно… Я перевел взгляд на моих спутников, остальные, судя по бегающим глазам, занимались тем же самым. Через минуту весь наш маленький отряд смеялся. Нет, не смеялся – ржал самым непотребным образом. Даже Снежная королева изогнула губы в улыбке, Митрич так просто стонал, всхлипывая.

Прозвище Митрича мне (да и всем остальным) было уже известно, так что «Товарищем капитаном» меня было не испугать. Но над головой Семеновны алело (наши имена были почему-то оранжевыми, а не синими) таинственное «ДИНКИЛЯКЕР», а Мегера Сергеевна и вовсе рдела каким-то наркоманским «С-С-С-…».

– Ну, мля, и список личного состава у нас: Товарищ капитан, Валентыныч, Динкилякер и С-С-С-… Даже когда к нам группу призывников из Тувы привезли – даже там в фамилиях такого непотребства не было! – выдохнул из себя Митрич и вновь зашелся в гоготе.

– Ради бога, Семеновна, почему Динкилякер-то? – отсмеявшись, спросив я.

– Так фамилия жеж. Девичья, ага. Я ить из немцев буду, у нас пол-деревни Динкилякеров, пол-деревни Фогелей было.

– Я-я! Дас ист фантастиш^[18]!!! – стонал Митрич, из глаз которого катились слезы размером с кулак.

– Черт, неожиданно как-то, никогда бы не подумал, что ты немка, – признался я. – А почему тогда Нина Семеновна?

– А кем мне еще быть-та? Брунгильдой Зигфридовной чтоле? – обиделась выявленная тевтонка. – С осмнадцатого века, почитай, в Россеюшке живем.

– Сергеевна, добей меня! – возопил обретший дар речи Товарищ капитан. – Скажи, что это змеиное шипение и есть твоя девичья фамилия. Христом богом прошу – сознайся! Покайся, тебе скидка выйдет^[19]! О-о-о!!!

Обладательница свистящего имени уже сидела с каменным лицом, привычно разглядывая что-то сквозь нас, и объяснять что-нибудь явно не собиралась.

– Что пристал, голова-фуражка? Догадаться трудно, чтоле? – вступилась за подругу Гретхен – Светлана Сергеевна Сабурова потому шта, а точки и черточки – так меньше девяти знаков нельзя.

– Ой, не ври мужчине, женщина! – продолжал ржать капитан. – Так и скажи: «Вот с-с-с…» – это то, что она всегда от мужиков слышит, когда спиной к ним поворачивается.

– Вы закончили знакомиться? – уточнил ухмылявшийся Эрик. – Пошли уже, так мы никогда не дойдем.