Пока она ела, мне так и не удалось придумать ничего значимого в свое оправдание. Меня все время отвлекало то, что Милена проделывает с моей едой. Я не мог сосредоточиться. Но все же начало речи мне удалось придумать. Звучало оно так: “Любимая, ты же знаешь, как ты мне дорога и как я тебя люблю. И я прекрасно понимаю твое желание обладать натуральной шубой. И даже разделяю с тобой это твое стремление. И готов на все, чтобы воплотилась твоя мечта. Но, видишь ли…”. Дальше моя фантазия не пошла. Оратор был из меня никудышный. Я никак не мог сформулировать, что конкретно она должна видеть. То есть, я понимал, что денег на шубу у нас нет, но как ей об этом сказать, чтобы не было так обидно?

– А кофе мне сделаешь? – спросила Милена

– Конечно! С корицей? – ответил я и пошел к плите.

– Да! Как ты умеешь!

Я не только умел. Но еще и обожал готовить кофе с корицей. И пить маленькими глотками. Долго и самозабвенно. Возносясь в незримые выси, утопая в облаках вкусов и запахов. Похрустев специальной мельничкой с восточной пряностью, я поколдовал над туркой. Пахучая коричневая пыльца растворилась в черном дымящимся зеркале.

Это был ответственный и подходящий момент. Вовремя снять с огня. А потом преподнести чашечку ароматного бодрящего напитка, сопроводив произнесением заготовленной речи. Ну, хотя бы той части, что сложилась у меня в голове. А дальше куда душа выведет.

Густое масляно-черное содержимое турки соскользнуло в чашку, ударив в голову парами эфиопской арабики. Пришпоренный мозг встал на дыбы, как мустанг на родео. Сейчас или никогда. Я поставил кофе на стол перед Миленой и начал.

– Любимая, – крепкий аромат кофейных зерен достиг мозжечка, – шубы не будет!

На этом моя речь закончилась.

“Если все равно финал один, так какая разница, с чего начать” – билось в конвульсиях у меня в левом полушарии. “Бесхитростный и прямолинейный болван” – задыхалось от хохота в правом.

– Как не будет?

– Денег нет… – на этом мой словарный запас иссяк. И моя душа больше никуда меня везти не хотела, жалко свернувшись калачиком у моих ног.

Жена застыла с чашкой в руках и стала похожа на фигуру мадам Тюссо. Она смотрела на меня, как на ту самую яичницу пять минут назад.

“Я буду съеден заживо!” – истерило слева.

“Ты будешь съеден заживо!” – поддакивало справа.

– Не поняла… – ожила Милена. – Повтори!

Она, как всегда, говорила тихо. А сейчас даже еще тише, чем обычно. Почти не открывая рта. Чудеса чревовещания. От этого становилось еще страшнее. Жутче. И даже жутчее. Низкий голос из глубин маленькой хрупкой женщины. Казалось, само ядро земли обращается ко мне раскаленными добела словами. Еще секунда – и свершится извержение. Это был последний день Помпеи. Там есть один товарищ, который на заднем плане гибнет под колесницей, так вот это – я.

– Что ты молчишь? – теперь, казалось, она вообще не открывает рот и ее мысли прямиком попадают мне в голову.

– Любимая, ты же знаешь… – почему-то мне вздумалось начать снова. Как в кино. Второй дубль. Но кина не было.

– Можешь засунуть, это свое “любимая” сам знаешь куда. Говори конкретно и по сути!

Да! За свои поступки надо отвечать. Это я был романтиком и рассчитывал на какие- то там небесные силы, случайности и авось. Моя же супруга была приверженцем материалистического детерминизма. Это я витал в облаках, а она прагматично стояла на своих двух ногах и рассказывала безруким дамочкам, как сварить яйцо вкрутую и не спалить при этом кухню.

– Ну что ты хлопаешь своими невинными голубыми глазенками, Сергей! Я жду ответа! Или ты пошутил? Если так, то все будет еще страшнее, чем ты себе сейчас представляешь. А если это правда… То круги Данте покажутся тебе детской каруселью. Отвечай!

И тут она встала, уперев руки в боки, при этом распахнув халат, как края черкесской бурки. Наверно, ей хотелось продемонстрировать кинжал или саблю, но, тут же вспомнив, что под халатом ничего этого у нее нет, кроме нее самой, моментально запахнулась обратно. И закричала… если можно так сказать, потому что я не расслышал всех сказанных слов, кроме “бездарность” или что-то в этом роде. Потом взяла чашку, хлебнула оттуда холодной черноты и спросила уже чуть спокойнее.

– Ты их пропил?

Наконец- то конкретный наводящий вопрос. Ответить на него было легко.

– Нет!

– Наркотики? Ты скрытый наркоман?

– Нет!

– Проиграл? Скачки? Карты?

– Нет!

– Любовница! Точно! У тебя есть любовница! Как я сразу не догадалась! Ах ты, двуличная морда! Ты же ей купил шубу! Да? Ну, точно! Так оно и есть! Ты своей сучке купил мою норковую шубу! Кобелина ты некастрированная… Некастрированный! Я угадала? Да? Конечно! Это же было видно невооруженным взглядом. Все твои поступки, все твое поведение. Все это говорило о том, что у тебя есть другая женщина. Слава богу, все открылось! Теперь пеняй на себя, ты сам развязал мне руки. И давно это у вас? Отвечай! Давно?

– Милена, мы женаты всего два года…

– Да?

– Да…

– И что? Что из того? Кого это когда останавливало?

– Нет женщины… – но она меня не слышала.

– Уже целых два года… Конечно! Я тебе надоела. Наскучила! Ты даже не приходишь ко мне. Посуду тут вечно моешь…

– Нет женщины… – сказал я громче.

– Нет женщины? – переспросила Милена.

– Нет!

– Нет? – продолжала она давить на меня.

– Да!

– Да? Не поняла! Так да или нет?

– Да, в смысле нет!

– Значит, женщины нет??? Точно? Уверен в этом?

– Ну… в общем… да…

– Вечно этот твой мумеж! Му-му ме-ме! Ничего не понятно. То – есть! То – нет! Можешь внятно сказать? Женщины нет!

– Женщины нет! – ответил я, стараясь повторить ее интонацию.

– Ничего не понимаю… – у супруги опустились руки.

И правда, как-то странно выходило. Если вот так вдуматься… Не наркоман, не алкоголик, не игрок, не бабник… А куда же деньги девал?

Так Милена и спросила.

– Куда же ты деньги девал?

Я подошел к окну, откинул занавеску и указал вниз.

– Вон…

– Что? Выкинул?

– Нет…

Она встала рядом и посмотрела на землю.

– Закопал? – и тут же сама отбросила это предположение ввиду его полной идиотичности. – Нет?

– Машина… – робко выговорил я.

– Машина? – переспросила Милена, растягивая слово, как гармошку, чтобы понять весь его смысл.

– Да… Машина.

– Хочешь сказать, что ты купил машину? – спросила она неожиданно спокойно. Только особо выделив местоимение “ты”.

– Купил…

– Ты дебил, да? – и тут же ответила сама себе. – Ты дебил! Уж лучше бы ты шубу любовнице купил. Или пропил все к чертям собачьим. Протрахал и прокутил! Какая машина?

– Вон она! – я указал в тут сторону, где стояли радом «Мерседес», «Волга» и «Опель». Все остальные уже разъехались по дачам.

– Мерседес? Ты купил мерина у дяди Коли? Ты совсем того, да?

– Не мерин…

– Опель? Эту срань?

– Нет!

– Господи! А что тогда? – взмолилась супруга.

– «Волгу»… ГАЗ-21. – Я понял, что сказал это с такой любовью, с какой не говорил ни об одной из своих женщин.

Милена подозрительно прищурилась на меня.

– ГАЗ-21?

– Цвета слоновой кости… – Фраза прозвучала с таким чувством, что жена в праве была заподозрить меня в измене… с автомобилем. Она именно так и подумала.

– Ты извращенец… Конченный… – Она отошла от окна. – Это же надо! Купить ржавую помойку!

Взяла недопитый кофе, посмотрела на него задумчиво и вылила в раковину. Потом сполоснула чашку и повернулась ко мне.

– Можешь валить из дома. Сейчас же. Делай, что хочешь, но пока не вернешь деньги, обратно можешь не возвращаться. Видеть тебя не могу!

И Милена грохнула кофейную пару дорогого китайского фарфора об теплый пол нашей семейной кухни. Белые острые брызги рассыпались по шоколадному кафелю.

– Дурак! – добавила она, и из ее глаз потекли тихие слезы.

Еще какое-то время супруга стояла, молча глядя на осколки, потом подняла то, что раньше было ручкой от чашки, повертела в руке, надела на средний палец правой руки и взглянула на меня, продемонстрировав это украшение.

– Чашка… моя любимая… Купишь такую же!

Потом она бросила фарфоровое колечко в раковину и пошла из кухни.

– Уходи! – сказала она спиной и скрылась в комнате.

13 часов. 60 километров

Наспех облачившись в первое, что попало под руку, я вышел из подъезда. Вчерашняя рубашка, вчерашний галстук, вчерашний костюм. И вдобавок никакой утренней свежести тоже не было. И в помине. Какая к чертям утренняя свежесть в Капотне? Была утренняя пыль, утренний смог и утренняя вонь от нефтеперерабатывающего завода. Но дышалось при всем этом абсолютно легко. Просто с души свалился камень. Не надо было таиться, изворачиваться и чего-то выдумывать в свое оправдание. А то, что я был выставлен на улицу, то это ничего. И то, что денег не было, тоже, в общем-то, не беда. И то, что вещей на смену я никаких не взял, не страшно. Страшнее было пойти за ними в комнату, где как раз затаилась Милена. И наверняка в своей любимой позе. Все это просто небольшие трудности. Которые мы, вдвоем с моей «Волгой», легко преодолеем. Только отчего-то очень хотелось уткнуться в чье-нибудь плечо и разрыдаться.

Машина встретила меня с удивлением, своими огромными круглыми фарами. Решетка радиатора улыбалась, но как-то натянуто и неправдоподобно. Был бы у «Волги» сзади фаркоп, она обязательно бы им завиляла. Как преданная собака. Облака медленно плыли по ее лобовому стеклу. Я подошел ближе, и в отражении появились верхние этажи нашего дома. Узнал наш балкон. На нем никого не было. Быть может, моя супруга стоит у кухонного окна? В отражении не увидеть. И я поднял голову. Нет! И там было пусто. А моя поза выглядела так, словно я собираюсь завыть.

– Да… Вот так… – заговорил я и положил руку на прохладный капот, – моя хорошая… А ты улыбаешься… Я понимаю, что тебе хочется поддержать своего хозяина… Но… Тут, как говорится, или пан, или пропан, или бутан. А тебе же нужен бензин… И все мои проблемы тебе до заднего бампера. Лишь бы масло меняли и об забор не били. Что же нам теперь делать? А?

Я поймал себя на мысли, что разговариваю с автомобилем. И стало совсем тоскливо.

– Чего я пристал к тебе? Ты же всего-навсего машина…

По лобовому стеклу поползла серая туча.

– Дождь, что ли, будет? Только этого не хватало.

Несколько капель гулко шлепнулись на капот. Потом парочка расквасилась о крышу. Одна прицельно упала мне за шиворот.

– Ну, точно… А у меня с собой ничего. Зато есть где укрыться.

С этими словами я открыл дверь и мягко плюхнулся на диван переднего сиденья. Через секунду с неба упала вода. Это был не дождь, состоящий из струй и капель, которые весело резвятся по лужам, лопаясь пузырями. Это просто сверху рухнул океан. Бац! И перед глазами сплошная непроглядная пелена. Будто меня поместили в стекло. Как вот ту розочку в рукоятке, сделанную неизвестным зэком. Теперь я заложник. Заложник непогоды, этой машины и необходимости выкручиваться из ситуации, в которую сам же себя и загнал.

– Вот тебе твоя мечта! Вот тебе воплощение твоих фантазий!

Из глаз тоже ливануло. Над головой небо разрядило гигантскую хлопушку. Молния с треском разорвала пространство в просвете между домами. А попади такая штуковина в нефтеналивной танк… Интересно, что стало бы с Капотней?

– Накрылись бы они медным котлом. А что же у нас радио молчит? Тут такая веселуха… Только музыки не хватает.

Я нажал большую кнопку с надписью «Вкл.». Из колонок раздалось то же шипение и треск, что и вчера. Неистовое кручение ручек в погоне за радиоволнами и щелканье клавишами ни к чему не привели. Радио хрипело и кашляло. Явная ангина с осложнениями на бронхи.

– Да, милая, надобно обратится к дохтуру!

За окнами вспыхнуло голубое зарево. И тут же гром ворвался в салон автомобиля. Молния вонзилась в старый тополь, растущий неподалеку. Потрепала его по верхушке. И, пройдя через ствол, разошлась кругами во все стороны. Мокрый асфальт засиял, как подсвеченная изнутри витрина с елочными украшениями. Машина мелко задрожала, и по всему корпусу запрыгали радужные неоновые зайчики. Волосы у меня на голове тихонько затрещали и встали дыбом, как ворсинки на шерстяном свитере. «Мерседес» справа заскулил сигналками и заморгал фарами от страха. «Опель» слева подхватил его истерику.

– Добрый день, – произнес томный женский голос. Я непроизвольно подпрыгнул на сидении. Будь у меня сигнализация, заорал бы от испуга как оглашенный.

– С вами «Релакс ФМ». Радио хорошего настроения. Десять часов одна минута. В Москве сегодня солнечно. 24 градуса тепла. Ветер 2 метра в секунду. Влажность 33 процента. Давление 746 миллиметров ртутного столба. Вероятность дождя низкая.

Заиграла приятная музыка. Романтическая атмосфера заполнила салон.

– То ли мы не в Москве, то ли девушка со своей метеостанцией на Мальдивах, – не удержался я от комментариев, – а музычка подходящая. Под стать состоянию.

Дождь между тем подуспокоился и тихо шелестел, подпевая Луи Армстронгу “What a Wonderful World”. Мерин с «Опелем» затихли, присев на своих четырех колесах. В облаках откупорили крышку и стали заливать тягучий солнечный мед вперемешку с дождевыми бусами.

Я еще раз взглянул на окно кухни, на балкон, повернул ключ в замке зажигания и покатил со двора. Куда глаза глядят. Забрав с собою дождь, который перебрался внутрь меня.

– Счастливого пути на волнах «Авторадио», – сам по себе переключился приемник, и Элвис Пресли запел “Can't Help Falling in Love”.

– Сильно, видать, тебя жахнуло молнией, моя хорошая! Ничего, мы приведем себя в порядок всем невзгодам назло.

Перед выездом я остановился. Скорая помощь пронеслась мимо, окатив «Волгу» водой из лужи. И радио тут же смолкло.

– Вот козел… Хотя, может быть, сейчас кому-то еще хуже, чем нам. В честь сегодняшнего знаменательного дня приглашаю тебя на свидание. Отметим, так сказать. Свободу… что ли… Не знаю даже… Устроим романтический завтрак на дорогущей заправке. Зальем в тебя супер-пупер топливо, а в меня кофе и, если повезет, с корицей.

Волга молчала и элегантно плыла по мокрой дороге.

– Вскрою кредитку, как это ни прискорбно. Ненавижу. А что поделаешь. Жизнь не отключишь. Это тебе не твое радио. Нет, оно, конечно, можно… Но не нужно! Молчишь? Ну и ладно! Я знаю, что ты меня слышишь…

Я еще раз попереключал кнопки на панели приемника, покрутил ручки, но ничего, кроме шипения, не поймал.

– Не хочешь включаться? Ничего, и с этим разберемся. Мы со всем разберемся и со всеми. А Милена, она хорошая. Даже очень! Я люблю ее. Ага. Думаю, она меня тоже. Иначе чего она за меня замуж пошла. Она же видела, какой я. В институте. Все четыре года у нее на глазах. Вот такой… никакой. Самый старший, если не сказать самый старый на потоке. Мне же двадцать семь было. А ей восемнадцать. Милене моей. А еще Натан был. Боевой конь. Чуть младше меня. На два года. Староста курса вечный. Начальник мой сейчас. Он-то меня и пристроил в отдел.

А Миленка променяла диплом экономиста на блог повелительницы авторских блюд. Готовить она любит с детства. Вот такая редкость на сегодняшний день. А еще дома сидеть. Если бы за продуктами выходить не надо было, так вообще на улицу и носа не показала. Ей балкона выше головы хватает. “Чего я там не видела? Скука!..” А вот путешествовать любит. У нее все поездки на пять лет вперед расписаны. Ага, вот так она и сочетает полезное с приятным. Готовить и дома сидеть. Так этот ее блог и появился. Как завоевать сердце мужчины, используя только макароны и корень сельдерея. Девушки, не умеющие приготовить элементарную овсянку, боготворят ее. И скармливают свои кулинарные эксперименты собственным мужьям. Вполне возможно, что успешно. Криминальные хроники молчат. О количестве жертв статистика умалчивает. Я тоже поначалу думал, что все это чушь…

Машина внезапно влетела передним колесом в неглубокую яму. Рессоры жестко ответили на удар. Мои челюсти щелкнули друг об друга. И я словно проснулся.

– Вот блин! Яма в луже. Чего вообще такое? Видать, и меня молнией задело. С машиной разговариваю. За дорогой не слежу. Срочно инъекцию кофеина…

Дальше я ехал молча, прислушиваясь к автомобилю и с интересом поглядывая на радио. Бывают же такие совпадения и случайности. Машина как будто со мной общалась через приемник. Кому расскажешь, сочтут за сумасшедшего. Или скажут, что фильмов насмотрелся.

Залив бак до полного, я припарковал машину и пошел заправляться сам. Никуда не торопясь. Нарочито медленно, под стать течению моего внутреннего ощущения времени. Его сегодня было так много, что я не знал, что с ним делать и на что расходовать. Поэтому чем медленнее его тратить, тем быстрее оно кончится. Вот такой парадокс.

В этот утренний час в зале был только я и обслуживающий персонал в количестве пять человек. Зеленый фирменный стиль, должно быть, обещал хорошее настроение и гармонию с природой.

– Слойку с вишней… и кофе… американо… Если есть, с корицей, – сказал я лениво, разглядывая через витрину мою загорающую под солнцем «Волгу».

– Большой? – спросила бодрая продавщица.

– Средний…

– Возьмите большой! У нас акция. Большой кофе и сосиска в тесте в подарок, – девушка тараторила. Ее время неслось галопом.

– Я хочу слойку с вишней.

– Слойка с вишней в акцию не входит! – неслась продавщица впереди паровоза.

– А мне и не нужна акция… – Я видел, как набежавшие тучи отразились в лобовом стекле, отчего машина помрачнела и насупила брови.

– Тогда не получится сосиска в тесте! – обиделась девушка.

– Ну и пусть не получится…

– А как же наша фирменная акция? Она у нас только по воскресеньям до одиннадцати утра. Многие специально приезжают.

Я оглянулся на пустой зал.

– А сосиски у нас вкусные. Свежие! – продолжала говорить бодрая девушка-робот. – Вам с кетчупом?

– Нет! Я хочу слойку с вишней, кофе американо с корицей, и все это без кетчупа.

– Большой?

Мы пошли на второй круг. Мои часы начали набирать ход. Они как будто поддались общей панике и погнались за поездом, на который опаздывала продавщица. Я посмотрел на бейджик. “Лена”. Почти что Милена, только без Ми… без Ме и без Му…

– Лена… Это ваше имя? Лена?

– Да…

– Вы меня видите?

– Да…

– А слышите?

– Конечно! – ее уверенности можно было позавидовать.

– Мне нужна слойка с вишней…

Не успел я договорить.

– Я поняла! – Лена аж подпрыгнула. – Слойка идет вместе с большим капучином! Слойка, правда с творогом, но для вас могу сделать с вишней. Вам с собой или тут?

Бороться с этой Леной у меня не было желания.

– Простите, а можно позвать другую девушку?

– А чем же я вас не устраиваю?

– Вы?.. – состав понесся под откос. И я почти уже запрыгнул в него. Часовые колеса отбивали барабанную дробь по рельсам времени… Но тут тепло коснулось моей левой щеки. Повернулся. Это солнечный зайчик чмокнул меня, отскочив от капота моей ненаглядной. Она стояла такая нежная в лучах утреннего солнца. Небо прояснилось. Я замер в наслаждении, и поезд ушел без меня.

– А знаете что, Лена! Давайте мне свой большой капучино с сосиской в тесте и вишневую слойку в придачу.

– С корицей?

– И без кетчупа, пожалуйста!

– Так бы сразу и сказали! – обрадовалась Лена и пошла готовить свой заказ для меня.

Через пару минут я сидел за большим стеклом напротив своей «Волги», потягивал капучино и щурился от яркого неба в лобовом стекле. У нас было свидание.

Вы скажете, что я тронулся мозгами? Быть может… Может быть…

Быть может, это последствия бессонной ночи? А может быть, это результат удара молнии?

Заняться нам было особенно нечем, а так как я обещал прогулку, то мы сытые и довольные выехал на МКАД. Воскресный полдень. Поначалу машин было мало. Но через сорок минут нашего променада ехать стало не так весело. Машин прибавилось. И нам стало некомфортно. Нас обгоняли, подрезали, нам сигналили. Пару раз чуть не снесли бампер. А мотоциклист едва не оторвал боковое зеркало.

– На Ленинградке развернемся и поедем обратно. Следующая развязка наша. Главное – не пропустить поворот, там сейчас такого наворотили …