Откуда же в первобытном обществе взялась концепция лука? «Подарили» инопланетяне, тот же Беп-Коророти? Звучит, конечно, смешно, но… кроме вышеперечисленных лук на самом деле обладает еще одним уникальным свойством – отсутствием отдачи. В земных условиях это не играет почти никакой роли, но, если вдуматься, то лук – это идеальное во всех смыслах оружие для… невесомости, где закон противодействия проявляется во всей своей очевидности. Выстрелив из пистолета, космонавт будет «отфутболен» выпущенной пулей в противоположную от выстрела сторону, да еще и со скоростью, равной скорости пули; выстрелив же из лука, он не изменит своего положения ни на сантиметр, его не станет швырять от переборки к переборке, и он будет готов стрелять повторно, как только наложит на тетиву новую стрелу. Как и в случае с одеждой, невольно закрадывается подозрение, что лук разрабатывался целой группой специально обученных и обладающих специфическими знаниями людей, и разрабатывался он специально для весьма специфических условий его использования. То есть над его созданием работал целый НИИ, а не какой-то кустарь-одиночка (пусть даже с интеллектом Да Винчи) в вонючей шкуре, умудрившийся затем каким-то образом распространить свое изобретение по всем континентам Земли и по всем первобытным племенам практически мгновенно!

Однако вряд ли лук создавался этим НИИ для использования в невесомости, скорее всего, это был побочный эффект данного оружия. Основной же целью его создания было обеспечение экспедиции легко создаваемым на месте вооружением, не требующим никаких заводов с громоздким и дорогостоящим оборудованием, переместить которые на другую планету представляется просто немыслимым. И лук в этом плане – чуть ли не единственный вариант. Следующим «инопланетным» подарком является, как это ни удивительно, приготовление пищи. Мы настолько привыкли варить, жарить тушить продукты, что совершенно не задумываемся, а для чего мы, собственно, это делаем? Ведь в процессе эволюции все животные, включая и наших предков, должны были выработать – и выработали! – определенные кулинарные пристрастия, основанные на естественной, необработанной пище. травоядные едят то, что выросло на земле, в его натуральном виде, хищники едят травоядных тоже сырьём… И только человек решил вдруг подвергать свою еду термической обработке! Что же его заставило так круто изменить миллионолетние привычки? Случайность – попробовал зажаренную во время лесного пожара зверушку и ему понравилось? Учитывая инстинктивный страх перед огнем всех диких животных – а древний человек и был таким животным – а также отвращение к запаху дыма, такая случайность выглядит крайне сомнительной. И становится просто невероятной, если учесть тот факт, что белки, содержащиеся в земных организмах, как животного, так и растительного происхождения – за исключением разве что фруктов и некоторых овощей – практически не усваиваются человеческим организмом! Это особенно наглядно доказали во время 2-ой мировой войны немецкие «учёные», проводившие опыты на узниках концлагерей. Одним из таких опытов была попытка создания суперсолдат путем высвобождения заложенных в человеке инстинктов хищника. Для чего подопытных стали кормить сырым мясом – как волков или тигров в зоопарке. Результат этого опыта, однако, оказался совершенно неожиданным – подопытные попросту умирали от истощения, хотя и съедали предназначенные им порции сырого мяса – и немалые порции. И умирали весьма быстро – в течение полутора-двух месяцев. Их организм просто отказывался принимать заключенные в мясе питательные вещества, он их элементарно не «видел»!

Однако варёное или жареное мясо мы усваиваем вполне успешно – именно благодаря его термической обработке, которая разрушает защитные оболочки животных белков – денатурирует их. Я позволю здесь процитировать статью о термических изменениях, происходящих в мясе: «При тепловой обработке мяса и мясопродуктов происходят: размягчение продукта, изменения формы, объема, массы, цвета, пищевой ценности, структурно-механических характеристик, а также формирование вкуса и аромата. Характер происходящих изменений зависит в основном от температуры и продолжительности нагрева. Изменение мышечных белков. Тепловая денатурация мышечных белков начинается при 30—35°С. При 65°С денатурирует около 90% всех мышечных белков, но даже при 100°С часть их остается растворимыми.

Наиболее лабилен основной мышечный белок – миозин. При температуре немногим выше 40°С он практически полностью денатурирует. Миоглобин, придающий сырому мясу красный цвет, при денатурации подвергается деструкции. Денатурация миоглоби-на сопровождается окислением ионов двухвалентного железа, входящего в активную группу молекулы этого белка (гем), до трехвалентного. При этом исчезает красная окраска мяса, образуется гемин серо-коричневого цвета. Полная денатурация миоглобина наступает при 80°С. Поэтому по изменению окраски мяса можно судить о степени его прогрева. Так, при температуре 60°С окраска говядины ярко-красная, свыше 60—70°С – розовая, при 70—80°С и выше – серовато-коричневая, свойственная мясу, доведенному до кулинарной готовности.

Причины аномальной (розоватой) окраски мяса, подвергнутого достаточной тепловой обработке, могут быть следующими: использование мяса сомнительной свежести, в котором накапливается аммиак; свежие мясные продукты в нарушение требований технологии разогреты или сварены в хранившемся уже бульоне; повышенное содержание нитратов в мясе.

В результате взаимодействия тела с аммиаком или нитратами образуется вещество (гемохромоген, нитрозогемохромоген), имеющее розовато-красную окраску. Гем, в состав которого входит трехвалентное железо, проявляет себя как индикатор: он имеет серовато-коричневую окраску в нейтральной и слабокислой среде и красную – в щелочной. Свежесваренный бульон имеет слабокислую среду. Порча бульона может протекать по-разному. При прокисании бульона (сдвиг рН в кислую сторону) порчу легко обнаружить, а при сдвиге рН в щелочную сторону (действие гнилостной микрофлоры) изменения менее заметны. Вареное мясо, разогретое в таком бульоне, может приобрести розовую окраску. Сохранение розовой окраски мяса, подвергнутого тепловой обработке, в любом случае говорит о санитарном неблагополучии. Исключение составляет ростбиф, который готовят с разной степенью прожаренности. Белки саркоплазмы, представляющие собой концентрированный золь, в результате денатурации и последующего свертывания образуют сплошной гель. Белки миофибрилл (уже находящиеся в состоянии геля) при нагревании уплотняются с выделением влаги вместе с растворенными в ней веществами. Диаметр мышечных волокон при варке уменьшается на 36—42%. Чем выше температура нагрева, тем интенсивнее уплотнение волокон, больше потери массы и растворимых веществ.

При жарке мясо прогревается только до 80—85°С в центре изделий, поэтому мышечные волокна уплотняются меньше, чем при варке (при варке температура 95°С). Для доведения мяса до готовности необходимо дальнейшее нагревание денатурированных мышечных белков. В этих условиях происходят более глубокие изменения их – деструкция с образованием таких летучих веществ, как сероводород, фосфористый водород, аммиак, углекислый газ и др. Изменение соединительно-тканных белков. Основные белки соединительной ткани – коллаген и эластин в процессе тепловой обработки ведут себя по-разному. Эластин устойчив к нагреву.

Коллаген при нагревании в присутствии воды, содержащейся в мясе, претерпевает следующие изменения: при температуре 50—55°С коллагеновые волокна набухают, поглощая большое количество воды; при 58—62°С резко сокращается длина коллагеновых волокон, увеличивается их диаметр и они становятся стекловидными; процесс этот называется денатурацией или свариванием коллагена; при дальнейшем нагреве происходит деструкция коллагеновых волокон – распад их на отдельные полипептидные цепочки; коллаген превращается в растворимый глютин. Переход коллагена в глютин – основная причина размягчения мяса. По достижении кулинарной готовности в глютин переходит 20—45% коллагена».

Согласитесь, чтобы узнать всё это, необходима работа целого коллектива учёных, оснащённых, к тому же, специальным химическим и аналитическим оборудованием. И задачей этого коллектива могло служить, скажем, снабжение переселенцев на чужую планету восполняемыми на месте запасами пищи, поскольку доставка провианта космическими кораблями с родины была бы не только экономически разорительной для любой цивилизации, но и крайне ненадежной из-за всевозможных неполадок, аварий и возможной гибели транспортных кораблей. Не говоря уж о неизбежных задержках межпланетных рейсов, вызванных ожиданием благоприятного для таких рейсов расположения планет на их орбитах. И, наконец, четвертое невероятное изобретение древних – иглоукалывание.

На фоне остальных «достижений» восточной «медицины» – рог носорога, хвост тигра и прочие снадобья, кстати, вполне обычные для древних народов не только Востока (при отсутствии настоящих лекарств согласишься съесть и не такое, лишь бы была хотя бы надежда на выздоровление) – иглоукалывание выделяется своей реальной эффективностью. Оно помогает во многих, даже самых сложных, случаях – и лечит, в отличие от всего остального. И что же, опять случайность помогла древним китайцам создать такую сложную, а главное – действенную систему лечения? Нуу… подумаем, как бы это могло произойти. Кто-то, проходя, скажем, мимо кактуса или иного колючего растения, укололся о его шип. Случайно этот кто-то был болен, и опять же случайно шип вошел в ту точку, воздействие на которую исцеляет именно эту болезнь. Почувствовав облегчение, этот кто-то правильно связал укол со своим выздоровлением, и решил, что таким способом можно лечить и остальные болезни. После чего собрал всех желающих, болеющих всевозможными недугами, и начал тыкать в них всевозможными иголками, фиксируя оказываемое воздействие. При этом в его распоряжение должны были попасть дети, женщины и мужчины всех возрастов и физических состояний, чтобы фиксация была абсолютной. И людей с одинаковым заболеванием он должен был уколоть в различные места для выяснения результата, а поскольку воздействие иглы на определенную точку приводит к устранению только одной болезни, а не всех возможных, то результатом таких опытов была бы почти стопроцентная смертность среди его пациентов, поскольку выздоравливал бы только кто-то один во всех подопытных группах. Думаю, следствием этого стала бы скоропостижная смерть самого экспериментатора – от рук разъяренных родственников погибших. В общем, за видимой простотой метода иглоукалывания опять скрывается невероятная, непостижимая сложность его практической реализации. Заключенная, возможно, в следующем факте – при исследовании человеческого организма с помощью томографии в нем были выявлены биоактивные каналы и точки, полностью совпадающие с каналами Ци древней восточной медицины. Именно воздействие на эти точки и определяет эффективность иглоукалывания. Но увидеть или обнаружить как-то иначе эти каналы и точки без томографа невозможно. А значит, схему акупунктурного воздействия разрабатывал некто, кто этим самым томографом обладал. Что опять приводит нас к высокоразвитой в техническом плане цивилизации, далеко превосходящую древнюю земную – хоть восточную, хоть западную. И опять возникает только одно объяснение разработки такого метода – оснащение долгосрочной экспедиции на чужую планету средствами исцеления, не зависимыми от поставок с родины и не требующими сложного оборудования и каких-то специальных материалов, которых просто может не оказаться в месте назначения.

Если же сюда добавить и биологические факторы относительно неприспособленности человеческого тела к земным условиям, о которых я уже писал в другой статье, то можно сделать вывод, что мы, люди – и есть потомки этой экспедиции. Мы и есть пришельцы, которых так тщательно – и тщетно – ищут уфологи, забывая в своем поиске просто посмотреть по сторонам.