– Да, – тихо проговорил он, – осталось завести только шапку охотника на оленей, hatdeer, а-ля Шерлок Холмс и изогнутую курительную трубку. И будет, самое оно. Смешно, конечно…

Он закурил, но свою любимую «манилу». Время было, и заодно привёл записи в порядок:

« Лодочник, Иван Ефимович Песков, атлет и любитель гребного спорта. Лодочная станция «Балчуг»

Феликс Рощиевский, поэт, печатается в журнале «Аполлон», известен под прозвищем «Красный Феликс», Анна Смычко, его муза.

Анна Дмитриевна Смычковская это жена редактора и владельца «Время». Это журнал выходит с тиражом в несколько тысяч экземпляров. Популярен среди футуристов и модернистов.

Корней Иванович Смычковский, редактор и владелец журнала «Время»

Андрей Леонтьевич Гурнатьев, журналист, хроникёр. Мастер по новостям города. Известен в богемных кругах. Встречается с Татьяной Булавиной.

Татьяна Алексеевна Булавина, поэтесса. Имеет своеобразные взгляды, имеет трёх любовников. Замужем. Муж, Степан Андреевич Булавин, владелец журнала «Аполлон». Это следующие господа: Леонид Иванович Мочалов, прозаик, Евгений Михайлович Старцев, редактор газеты «Время». Андрей Леонтьевич Гурнатьев, журналист.

Тут прозвонил телефонный аппарат, и Сергей Петрович мигом поднял трубку и произнёс:

– Стабров на проводе.

Привычка, как известно, вторая натура, а полицейский чиновник был человеком военным, и более того, флотским. И, подобные уставные слова стали не просто привычными, а даже приятными на слух.

– Вас ни с кем не перепутаешь. Сергей Петрович, это Елизавета Хохлова. Дело говорят, интересное?

– Это точно. Хотел бы попросить быть моим проводником в этом мире.

– Сегодня вечером, свободна. Понятно, что до двенадцати, что бы Ерёма не переживал. Он у меня ужасно ревнивый, – с некой гордостью объяснила барышня.

– Отлично, я к вам заеду.

***

Но, к такому визиту надо было подготовится. Сергей Петрович сел у туалетного столика своей жены, и принялся священнодействовать. Перед ним лежал заранее припасённый клей от Николая Григорьевича, кисточка, и наиважнейший предмет, позаимствованный в цирке на Цветном бульваре, и уже давно. Эта вещичка должна была бы очень облегчить вход в богемное общество. Штука немудрящая, но изрядно изменяла облик субъектов мужского пола. Это были усы, да ещё такого героического вида, как у известного силача и борца Ивана Поддубного. Сергей Петрович аккуратно приклеил этот реквизит, осторожно разгладил маленькой расчёсочкой и остался доволен. Теперь в бравом мужчине никто бы не узнал известного в узких, преимущественно криминальных, кругах полицейского чиновника Сыскной полиции.

– А вот и я! – и Елизавета вскочила в экипаж, – всё, едемте!

Девица, как всегда выглядела потрясающе. Недорого, но, красиво и вызывающе. Соломенная шляпка прикрывала стриженые завитые волосы, синее шёлковое платье, с громадными, словно горящими листьями мака, кружевной воротничок лишь оттенял это великолепие. Ну, и для защиты от вечернего холода имелся розовый короткий плащ.

– Отлично выглядите! – похвалила художница своего попутчика, А такие усы прекрасно вам идут!

Собственно, над усами он работал больше всего. Да, костюм из верблюжьей шерсти, песочного цвета и вправду был неплох, и очень нравился Стаброву. Как впрочем, и канотье из итальянской соломки. Тем более, этот наряд подходил к стилю Елизаветы, хотя бы в смысле шляпы.

– Я вам придумала легенду, -щебетала она, – будете цирковым атлетом. Вы ищете контракт в цирке на Большой Садовой, у Никитина. Сценическое имя я подобрала – Аллегри. Красиво? Да, кстати. В этих кругах меня зовут обычно Вергилией. Так, кстати, это Красный Феликс придумал.

Стабров промолчал, только про себя улыбнулся. Вот и вышло, почти как писанному, проводник в этих кругах. Прямо как у Данте, чьим спутником был сам Вергилий.

– А едем мы для начала, в квартиру на Большой Бронной, где содержит салон сама Софья Прудковская, но её всё Сибилой зовут. Гадает очень хорошо. Так колоду раскидывает… Ну, и спиритуализмом увлекается. Лучший ведь медиум, представьте, среди моих знакомых.

– А вы, что, верите в это?

– Вообще-то нет. Но иногда, помогает, – заметила художница, капризно подняв левое плечико, – и надо заехать в винный. Неприлично к Сибиле с пустыми руками приходить.

– Эй, малый! В винную лавку заедем по пути! – дал знать извозчику Стабров.

– Как знаете, барин…

Нет, Сергей Петрович тоже был согласен с тем, что на трезвую голову такими вещами заниматься просто глупо. Ибо, как гласит латинская пословица: « in vino veritas», то есть истина в вине. А Сибиле, как пророчице, что бы познать истину, вино просто жизненно необходимо. Ибо как бы она могла постичь все потаённые тайны мира без трёх-четырёх полных бокалов божественной влаги?

Винная лавка была рядом, Стабров быстро зашёл и намётанным взглядом оценил содержимое. Без сомнения, «Шабли», «Мерло» или там «Мозельское» решительно не годились для правильных спиритуалистов. И тут Сергей Петрович припомнил о любимом сорте вина господина Распутина. Решил, что это наилучший выбор из возможных, для просветления сознания.

– Любезный, нам бы дюжину «Мадеры» в экипаж. – распорядился Сергей Петрович.

– Так двадцать четыре рублика с вас, почтеннейший, – с добросердечной улыбкой проговорил приказчик, и одарил гостя улыбкой, притом совершенно бесплатно.

– Хорошо.

Стабров расплатился, проследил, как разносчик уложил вино на пол экипажа. Как следовало, в приличном ящичке. Затем расположился на сиденье, стукнул тростью по облучку и скомандовал:

– Поехали!

Елизавета оценила емкость тары и количество бутылок. Только слегка ехидно так улыбнулась.

– Вам будут рады! – многозначительно изрекла она.

– Так я надеюсь. Ну, посмотрим, что за общество нас ожидает.

***

– Вот сюда! – дала знать о себе прекрасная художница.

Сказать честно, Стабров призадумался, сидя в пролётке и обозревая Москву. Они уже ехали по Большой Бронной, и перед ними возник большой красивый четырёхэтажный дом. Признаться, ему больше нравились теперешние строения, выполненные в современных стилях, вычурных и необыкновенных – арт-деко и модерн. С такими прихотливыми и красивыми фасадами, с витражами, искусно набранными из цветных стёкол в причудливых окнах, или мавританской плиткой. Было чему глазу зацепиться. А вот, обычные доходные дома эпохи Александра Третьего, более похожие на армейские красные казармы, навевали грусть и тоску. И это здание радовало взгляд изящной лепниной, чудненькими балкончиками и даже аркой для въезда во двор.

– Вот, держи, – и Стабров уплатил обещанные полтора рубля лихачу.

Всё же ехали от Яузского бульвара, где теперь проживала где Елизавета Георгиевна, в собственной квартире.

Пусть это была и не аристократическая Остоженка, но всё же она купила жильё в новом доме, у застройщиков, на Яузском бульваре. Красивый трёхэтажный кирпичный дом, нефтяное отопление, водопровод. Сергея Петровича, сказать честно, впечатлило новое обиталище Елизаветы.

Сергей Петрович подал руку барышне, та обаятельно улыбнулась, и почти прильнула к своему спутнику. Запах духов словно толкнул Стаброва, тот не понимая глянул на девицу. Та же сама взяла его за руку.

– На нас смотрят, – прошептала она, – и Сибила в окошечко, из-за занавески подглядывает. Там как раз её спальня. Обожает женщина нежные страсти.

– Конспирация, конспирация и ещё раз конспирация, как говорят революционеры, – тихо произнёс в ответ Стабров.

– Ничего, не засыпемся. Вот, во дворе мотоциклетка Гурнатьева, а значит, уже и дело до водки дошло. Но, вино дам взбодрит. Мы Софье Прудковской! – объяснила она дворнику.

Служитель этого дома был человеком привычным, и много чего видевшим, и смутить его подобными гостями было непросто. Он спокойно взялся за метёлку, и принялся дальше выметать сор со двора.

Стабров вздохнул, решительно подхватил ящик с вином и пошёл к подъезду. Лиза подержала дверь, что бы он мог пройти, и они стали подниматься по парадной лестнице. Всё же четвёртый этаж, но он не устал, даже дыхание не сбилось, как убедил сам себя капитан флота.

Художница крутанула звонок в квартиру, и почти сразу дверь отворилась.

– Мы к мадам Прудковской, – сказала художница, – передайте что Вергилия пришла, с новым знакомым.

– А, Елизавета, это ты? Не узнала в новом платье, – степенно и немного устало проговорила экономка, – Софья тебе будет рада. И, с тобой новый кавалер? – удивлённо заметила женщина.

– Так и есть.

– Да что же это? А Ерёма такой милый молодой человек!

Экономка только всплеснула руками, осуждающе покачала головой и улалилась в своё убежище, на кухню. Лиза спокойно поправила волосы у зеркала и спокойно произнесла:

– Пошли!